Наталья Андреева - Капкан на мечту

– В тот вечер, когда убили Розалию, случайно не вы закрыли дверь?

– Какую дверь? – уставилась на него женщина.

– Эту, – Вячеслав потрогал тяжелую железную дверь, дальше которой его пускать не собирались.

– Мой муж всегда ее запирает, когда возвращается с работы.

– А когда он возвращается с работы?

– В половине десятого, – отрезала женщина. – У вас все?

– А скажите… В тот вечер… Когда вашу соседку убили. После того как ваш муж запер дверь, вы не слышали звонок? У вас ведь хорошая слышимость. Никто не приходил к Хорьковым?

– Может быть, и приходил, – раздраженно сказала женщина. – Да, кто-то трезвонил в соседнюю дверь. У Хорьковых очень уж громкий звонок. К нам Розалия без конца предъявляла какие-то претензии, а сама… Я еще удивилась: чего это она так рано легла спать? Обычно у нее бессонница, она даже снотворное принимает. Так у вас все?

– Похоже, все, – Вячеслав вынужден был отступить. – А ваш муж всегда возвращается с работы в это время? В половине десятого? – спросил он перед тем, как дверь закрылась.

– Всегда! – и женщина раздраженно щелкнула замком.

Кликушин вызвал лифт. Итак, дверь. Что бы ни говорил Хорьков, дверь – это серьезно. Против двери не попрешь.

Он так и сказал Хорькову на очередном допросе:

– Видите ли, Юлий Каевич, мы с вами уперлись в запертую дверь. У меня была слабая надежда, что мужчина, который приходит к госпоже Домне в половине десятого, на самом деле приехал гораздо раньше. Он ведь ресторатор. Мало ли. Вдруг ваша Розалия у него пообедала и осталась недовольна? Решила натравить на него пожарного инспектора или санэпидемстанцию. А ресторатор задумал ей отомстить.

– Да-да! Это вполне могло быть! – закивал Хорьков. – У Розалии были особые отношения с ресторанами и рестораторами. На моей памяти из-за еды было столько скандалов… – он покачал головой и поцокал языком.

– Я тщательно все проверил, – вздохнул Кликушин. – Ресторатор приехал в девять двадцать пять. У него никак не было времени, чтобы пешком подняться на пятый этаж, попить чаю с вашей женой, отравить ее, навести в квартире бардак, стереть все отпечатки, а в девять тридцать уже сидеть на сеансе у госпожи Домны. Если только он не Бэтмэн, этот ресторатор. Но на супергероя он не похож. Следовательно, подозрение с него снято.

– Вы точно это знаете? – уныло спросил Хорьков. – Что он приехал почти в половине десятого?

– Я тщательно изучил видеозапись. Там есть таймер. Увы! Ошибка невозможна! И потом: я вам уже сказал, что мы уперлись в запертую дверь. Что-то в ваших показаниях не стыкуется, Хорьков. Вы явно чего-то не договариваете. Если не вы инсценировали ограбление, то кто? Кто бросил в урну узелок с драгоценностями вашей жены? Кто подбросил вам пузырек из-под снотворного? Кто, как вы говорите, вас подставил?

– Ну, хорошо, – Хорьков зажмурился, словно собирался нырнуть в ледяную воду. – Видать, выхода у меня нет. Если вы говорите, что все дело в этих проклятых ключах… Я расскажу вам все, всю правду. Я действительно положил жене в чай снотворное…

– Наконец-то! – обрадовался Кликушин. – Долго же пришлось вас уговаривать на чистосердечное признание! Конечно, положили! Иначе откуда на флаконе ваши отпечатки?

– …но только две таблетки.

– А остальные?

– Остальные наверняка положила она.

– Она? Кто она?

– Ульяна Схованская.

Штормовое предупреждение

– Мы познакомились на курорте, – торопливо заговорил Хорьков. – Если вы помните, в июне мы с Розалией отдыхали в Греции. Так вот со Схованскими, Ульяной и Жориком, мы вместе ездили на экскурсию. У нее муж алкоголик, у этой Ульяны. Настоящий хам и свинья. И она мне предложила обменяться убийствами.

– Простите, что предложила?! – Кликушин подумал, что ослышался.

– Обменяться убийствами. Она помогает мне избавиться от Розалии, а я ей от мужа. Ульяна давно разработала план, у нее даже клофелин есть. Я должен был приехать к ним на дачу и подлить его в стакан Схованского. А Ульяна, в свою очередь, обещала задушить Розалию. Но похоже, что она меня обманула, – Хорьков тяжело вздохнул. – Придумала какую-то каверзу. Она прочитала много детективов, кучу триллеров посмотрела. Она очень умная, эта Ульяна. Вот я и попался.

– И каков был ее план? – с интересом спросил Кликушин. – Как она собиралась убить вашу жену?

– Я должен был дать Розалии снотворное, а потом обеспечить свое алиби. Чем я и занялся. А она поднялась ко мне в квартиру… Помните, та женщина? Точь-в-точь Софья, компаньонка моей покойной жены? Так вот: это была Ульяна Схованская. Загримированная под Софью. Я сам ей дал ключи от квартиры и фото.

– Какое фото?

– Софьи.

– Скажите, Хорьков, вы сами это придумали или кто подсказал?

– Ульяна Схованская существует! Вы можете вызвать ее сюда, в этот кабинет, и допросить!

– Ну а доказательства у вас есть? Как вы связывались?

– Еще там, в отеле, мы договорились о встрече. Она состоялась в торговом центре, в «Метрополисе». На всякий случай Ульяна дала мне номер мобильного телефона, по которому мы могли бы связаться.

– Какой номер? Диктуйте, – деловито спросил Вячеслав, нацелившись ручкой в блокнот.

– Увы! Я его стер из своей записной книжки!

– Почему?

– Потому что… – Хорьков покраснел. – Я был уверен, что мы больше никогда не встретимся. Ее мужа я убивать не собирался.

– А фото, которое вы ей дали вместе с ключами?

– Я его сжег, – признался Хорьков. – Из тех же соображений безопасности.

– Значит, у вас нет никаких доказательств, подтверждающих ваш рассказ?

– Если бы я знал, что все так обернется… – развел руками Юлий.

– Все это похоже на бред, – сердито сказал Кликушин. – Надо же такое придумать! Обмен убийствами!

– Но это чистая правда!

– Хорошо. Я вызову ее сюда, эту Схованскую. И вы при ней повторите все то, что сейчас сказали мне…

…Ульяна Кликушину сразу понравилась. Есть такие женщины, которым ничего не надо делать для того, чтобы быть красивыми. Они просто красивые, и все. Причем их красота расцветает уже в зрелом возрасте, когда со щек сходит девичий румянец и лицо словно бы опадает. Резче проступают скулы, сильнее выделяется рот, глаза становятся глубже, а волосы темнее. И даже мелкие морщинки такое лицо не портят. Возможно, в юности Ульяна была просто хорошенькой, и только сейчас она стала настоящей красавицей. А еще она следила за собой, это было видно. Одевалась стильно, занималась спортом и не пренебрегала салоном красоты, в отличие от жены Вячеслава. Он с удовольствием отметил неброский, но аккуратный маникюр, синюю тушь на ресницах, подчеркивающую цвет глаз, золотую цепочку затейливого плетения на шее и такой же браслет на запястье. Браслета на щиколотке Ульяна не носила, Кликушин был уверен, что и пирсинга в пупке нет. Равно как и нет на теле Схованской татуировок. Она все делала в меру, создавая для своей красоты такую раму, которая не затмевала бы само полотно.

«Женщина со вкусом, стильная, вполне современная», – подумал Кликушин и невольно вздохнул, вспомнив свою Лизу. Вчера он с ней так и не поговорил.

– Присаживайтесь, Ульяна Ивановна, – предложил он.

Она улыбнулась и села. Держалась Схованская удивительно спокойно, с достоинством.

– Вам знаком этот человек? – Кликушин кивнул на застывшего на стуле Юлия Хорькова. Он словно чего-то ждал.

– Да, если это можно назвать знакомством. Мы вместе были на экскурсии во время недавнего отдыха в Греции. Потом, само собой, здоровались за завтраком и, если повезет встретиться, за ужином.

– Ты помогала моей жене выбить страховку, – напомнил Хорьков.

– Что-то такое было, – кивнула Схованская. – Но я не помню, чтобы мы перешли на ты. Юлий, кажется? Видите ли, у меня юридическое образование и неплохой английский, – с улыбкой пояснила она Кликушину. – А Розалия Карловна вздумала представить банальную царапину как страховой случай. Чтобы отвязаться от Хорьковой, я сделала пару звонков.

– Ты предложила мне ее убить! – с ненавистью сказал Юлий.

– Это была шутка, – спокойно сказала Ульяна. – Вылетело, должно быть, само собой, хотя я этого и не помню. Что-то типа: «На вашем месте я бы избавилась от такой жены». У Розалии Карловны был невыносимый характер, я поняла это еще в автобусе, даже до начала экскурсии. И не только я. Вот и пошутила, как теперь выяснилось, неудачно. Хотя, повторяю: я этого не помню. Но ваша, Юлий, память оказалась намного лучше, – с иронией добавила она.

– А вы знали, Ульяна Ивановна, что у Хорьковой был неоперабельный рак? Ей жить оставалось от силы месяц.

– Да вы что?! – ахнула Ульяна. – Вот почему она так кидалась на всех. Ее, бедняжку, должно быть, мучили боли.

– Да ты видела лекарства, стоящие на тумбочке! – закричал Хорьков. – У тебя же свекровь умерла от рака! Ты еще в отеле поняла, что моя жена умирает!