Донна Леон - Мера отчаяния

— Вам необязательно называть точную сумму. — Он понимал: рано или поздно полицейским это станет известно.

— Кажется, три или четыре миллиона лир, — ответила она.

— Ясно. Спасибо, — поблагодарил комиссар. — Ваш муж сказал что-нибудь еще в тот вечер, после разговора с вашим братом?

— Ну, — произнесла она и сделала паузу, силясь вспомнить. — Он сказал, что фабрика терпит убытки. Судя по тому, как он возмущался, Паоло вложил в нее и свои деньги тоже.

— Помимо ваших?

— Да. Причем неофициально. Думаю, Паоло хотел добиться большего контроля над ходом дел.

— Ваш муж посвятил вас в свои дальнейшие планы?

— Нет, конечно. — Она была явно удивлена вопросом. — Он никогда не рассказывал мне о подобных вещах.

«Так о каких же вещах он вам рассказывал?» — подумал Брунетти, но решил не задавать этого вопроса вслух.

— Мы поговорили, и он ушел в свою комнату, а на следующий день не упоминал об этой ссоре, так что я подумала, что они с Сандро все уладили.

Брунетти тут же отреагировал на упоминание о «своей комнате» — это явно не было признаком счастливого брака. Он произнес, старательно понизив голос:

— Пожалуйста, простите, что спрашиваю, синьора, но не могли бы вы пояснить, какие отношения были между вами и вашим мужем?

— Отношения?

— Вы сказали, что он пошел в свою комнату, синьора, — уточнил Брунетти мягко.

— А-а. — Этот тихий вздох вырвался у нее помимо воли.

Брунетти терпеливо подождал, но все же попробовал ее подтолкнуть:

— Ведь он уже мертв, синьора. Думаю, теперь вы можете мне рассказать.

Она посмотрела на него, и он увидел, что в ее глазах стоят слезы.

— У него были другие женщины, — прошептала она. — Вот уже много лет. Однажды я проследила за ним и подкараулила его у дома любовницы. — Слезы потекли по ее лицу, но она не обращала на них внимания. Они начали капать на блузку, оставляя на ткани овальные пятна. — Однажды я наняла детектива и стала прослушивать его телефон. Иногда я прокручивала пленки и слышала, как он воркует с другими женщинами. И говорит им то же, что когда-то говорил мне…

Слезы иссякли, и она надолго умолкла. Брунетти ждал, не прерывая тишины. Наконец она продолжила:

— Я любила его всем сердцем с того самого дня, как впервые увидела. Если Сандро это сделал… — Ее глаза опять наполнились слезами, но она решительно вытерла их двумя руками. — Я хочу, чтобы он понес наказание. Вот почему я пришла поговорить с Сандро. — Она замолчала и опустила голову. — Вы передадите мне то, что он скажет? — спросила она, по-прежнему разглядывая лежащие на коленях руки.

— Не думаю, что смогу сделать это до тех пор, пока расследование не закончится, синьора. Но, когда это случится, я вам все расскажу.

— Спасибо. — Она вдруг встала и двинулась к выходу. Брунетти опередил ее, открыл дверь и отошел в сторону, пропуская ее. — В таком случае я поеду домой, — произнесла она и, не прощаясь, покинула комнату.

26

Он вернулся к столу офицера, телефоном которого уже пользовался прежде, и, не спрашивая разрешения, еще раз позвонил синьорине Элеттре. Едва услышав его голос, она сказала, что криминалист уже выехал в Кастельфранко, чтобы забрать в морге образцы ткани, и попросила его дать номер факса. Он положил трубку рядом с аппаратом и отправился к дежурному сержанту, тот записал для него требуемый номер. Передав его синьорине Элеттре, он вспомнил, что в это утро еще не разговаривал с Паолой, и позвонил домой. К телефону никто не подошел, и он оставил сообщение, предупреждая, что задерживается в Кастельфранко, но сегодня непременно вернется.

Брунетти сел, облокотился о стол и закрыл лицо руками. Через несколько минут кто-то произнес:

— Простите, комиссар, это для вас.

Брунетти поднял голову и увидел, что перед столом, который ему отвели, стоит молодой полицейский. В левой руке он держал свитки факсов, довольно много.

Брунетти попытался улыбнуться ему и протянул руку, чтобы взять документы. Разложил их на столе, как мог, разгладил. И стал читать, радуясь тому, что синьорина Элеттра поставила «звездочки» напротив звонков между номерами, информацию о которых он запрашивал. Бумаги он разложил на три отдельные стопки: Палмьери, Буонавентура, Митри.

На протяжении десяти дней, предшествовавших смерти Митри, было сделано множество звонков с мобильного Буонавентуры на телефон «Интерфара» и обратно, один из разговоров длился семь минут. Накануне убийства, в девять двадцать семь вечера, из дома Буонавентуры звонили Митри. Беседа продолжалась две минуты. В ночь, когда было совершено преступление, почти в то же самое время, последовал вызов из квартиры Митри Буонавентуре: пятнадцать секунд. После этого — три звонка с фабрики на сотовый Палмьери и разговор между домами Буонавентуры и Митри.

Он сгреб бумаги в одну кучу и вышел в коридор. Оттуда его провели в небольшой кабинет, где он не так давно оставил Буонавентуру. Теперь напротив него сидел темноволосый мужчина, на столе перед ним лежал кожаный портфель и открытый блокнот в такой же кожаной обложке. Он обернулся, и Брунетти узнал Пьеро Кандиани, адвоката по уголовным делам из Падуи. На Кандиани были очки без оправы, за стеклами комиссар разглядел темные глаза, в которых удивительным — особенно для адвоката — образом сочетались ум и искренность.

Кандиани встал и протянул ему руку:

— Комиссар Брунетти!

— Здравствуйте, синьор адвокат, — поздоровался Брунетти и кивнул Буонавентуре, не удосужившемуся даже подняться.

Кандиани выдвинул оставшийся стул и дождался, пока Брунетти сядет, после чего занял свое место. Небрежно указав рукой на потолок, он заметил:

— Полагаю, наш разговор записывается.

— Да, — признался Брунетти. И, чтобы не тратить время попусту, он громко назвал дату и время, а также имена всех троих.

— Насколько мне известно, вы уже беседовали с моим подзащитным, — начал Кандиани.

— Да. Я расспрашивал его о зарубежных поставках медикаментов, осуществляемых «Интерфаром».

— В страны ЕЭС? — поинтересовался Кандиани. — Сейчас как раз введены новые правила…

— Нет, — перебил Брунетти и взглянул на Буонавентуру: тот сидел нога на ногу, закинув руку за спинку стула.

— Речь идет о поставках в страны третьего мира.

Кандиани что-то записал в своем блокноте и, не поднимая головы, спросил:

— А почему полицию интересуют эти поставки?

— Похоже, что значительная часть медикаментов в них была с истекшим сроком годности, а также в ряде случаев там содержались бесполезные вещества, выглядевшие как настоящие лекарства.

— Ясно. — Кандиани перевернул страницу. — И какие доказательства вы можете привести в подтверждение этих обвинений?

— Показания сообщника.

— Сообщника? — Кандиани не пытался скрыть скепсиса. — Могу я спросить, какого сообщника вы имеете в виду? — произнося это слово во второй раз, он вложил в него ярко выраженный оттенок сомнения.

— Начальника производства фабрики.

Кандиани взглянул на своего клиента, тот пожал плечами, не то смущаясь, не то показывая, что понятия не имеет, о чем говорит Брунетти. При этом он поджал губы и моргнул, словно отгоняя прочь вероятность того, что заявление комиссара может оказаться правдой.

— И вы хотите поговорить об этом с синьором Буонавентурой?

— Да.

— Это все? — Кандиани оторвал взгляд от блокнота.

— Нет. Я также желал бы выяснить у синьора Буонавентуры, что ему известно об убийстве его зятя.

Тут на лице Буонавентуры изобразилось нечто, похожее на изумление, однако он по-прежнему молчал.

— На каком основании? — Кандиани снова склонил голову над блокнотом.

— У нас есть данные, позволяющие предполагать, что он может быть некоторым образом причастен к смерти синьора Митри.

— В каком смысле «причастен»?

— Именно это я хотел бы услышать от синьора Буонавентуры.

Кандиани поднял глаза на своего подзащитного:

— Вы согласны ответить на вопросы комиссара?

— Я не уверен, что владею информацией, необходимой комиссару, — сказал Буонавентура, — но, разумеется, я с готовностью окажу ему посильную помощь.

Кандиани обернулся к Брунетти:

— Комиссар, если вы хотите задать вопросы моему клиенту, предлагаю вам сделать это сейчас.

— Я бы хотел знать, — начал Брунетти, обращаясь к Буонавентуре, — что общего у вас было с Руджеро Палмьери, или иначе Микеле де Лукой — под этим именем он работал в вашей компании.

— Вы имеете в виду водителя?

— Да.

— Я уже говорил вам, комиссар, что иногда, от случая к случаю, встречал его на фабрике. Но он был всего лишь водителем. Возможно, я даже пару раз беседовал с ним, но не более того. — Буонавентура не стал интересоваться, из каких соображений Брунетти спрашивает об этом.