Кирилл Казанцев - Блатная верность
– Этого пристрелить пришлось. А этот жив, просто я его оглушил. Сейф вскрыли, гады. Еще б немного – ушли.
Бирюков заглянул в сейф, затем открыл кейс, довольно улыбнулся:
– Ничего взять не успели. За тобой, Николай, мы с Маринкой как за каменной стеной. Жалованье я тебе увеличу.
Когда Бирюков поднял голову, Портнов уже держал в руке пистолет, ствол смотрел прямо на бизнесмена.
– Ты чего? – не понял Бирюков.
И лишь, когда встретился с ним глазами, догадался обо всем, потянулся к револьверу, лежавшему на столе, схватил его, сжал в руке, но было уже поздно. Громыхнул выстрел. Бизнесмена с простреленной навылет головой отбросило к стене, он сполз по ней, оставляя за собой кровавый след. Портнов деловито протер пистолет, из которого убил своего босса, вложил его в руку бесчувственному Войничу, сжал ему пальцы. После чего достал мобильник и спокойно набрал номер.
– Полиция?.. Тут попытка ограбления со взломом и двойное убийство, одно, как понимаю, с целью самозащиты… Да, я ничего не трогал, только зашел… Жду…
Окончив разговор, Портнов вернулся в спальню. Маринка сидела на кровати, укутавшись в одеяло.
– Все? – спросила она.
– На этот раз уже точно, – устало произнес Николай. – Повтори то, чему я тебя учил.
– Ночью муж разбудил меня, потому что услышал какие-то подозрительные звуки в доме, – заученно произнесла она. – Взял револьвер и пошел. Затем я услышала два выстрела. Испугалась и заперлась. Ну а потом пришел ты. Короче, мы должны убедить полицию, что одного грабителя застрелил муж, а второй застрелил его.
– Только больше эмоциональности в голосе. А до приезда полиции ты еще раз поучишься плакать. Ну, давай.
– Ууу… – всхлипнула Маринка. – Ууу… – и попыталась выдавить из себя слезы.
Петр и Маша смотрели из машины Матульского на окно кабинета.
– Что там, черт возьми, произошло? – с тревогой спросил отец. – Они с собой оружие взяли?
– Миша Хрущу запретил даже нож брать. Папа, что там такое? Я боюсь за Мишу. Ты же сам сказал, что у него не оставалось выбора. Ну, где он?
Вдалеке уже завывали полицейские сирены. Петр резко повернулся к дочери:
– Быстро. В свою машину! Скатываешься с заглушенным двигателем с горки, катишься, сколько будет возможности, и только потом запускаешь мотор. До утра сидишь дома. Постарайся, чтобы никто не видел, как ты входишь. Все, пошла!
– Папа, а ты? – Маша не хотела оставлять отца.
– Пошла. – Он выпихнул ее из «Гольфа», захлопнул дверцу, запустил двигатель и рванул вперед, навстречу сполохам полицейских мигалок.
– Миша… – заплакала Маша, но ее отец умел приказывать.
Руки, ноги не слушались, но девушка все же отпустила ручник. Машина беззвучно покатилась с горки. Инерции хватило, чтобы завернуть за угол. Маша повернула ключ в замке зажигания. Заурчал мотор. С выключенными габаритами автомобиль поехал по улице.
Петр Матульский мчался навстречу патрульной полицейской машине. Завывала сирена, полыхала красным и синим мигалка. Он сделал вид, что хочет принять вправо, резко вывернул руль, колесо ткнулось в бордюр. «Гольф» занесло, выбросило на встречку. Патрульная машина со всей дури врезалась в зад «Гольфа». На несколько минут на улице воцарилась тишина. Полицейский, сидевший за рулем, наконец-то пришел в себя, выбрался из машины, вытер рукавом окровавленное лицо, заглянул в «Гольф». Петр поднял голову.
– Извини, командир. Что-то не рассчитал, шарахнулся в сторону. Без ног машину водить не подарок.
– Да уж ясно, что не специально.
Полицейский сплюнул на землю, вернулся к своей машине, взял рацию:
– Мы в серьезную аварию попали… Что?.. Второй экипаж уже на подходе?.. Скоро будут?.. Вот и отлично, пусть они и едут по вызову… – Он положил рацию и стал помогать своему напарнику выбраться из машины.
Скрежет сминаемого металла, звон разбитого стекла, завывание полицейской сирены раскаленным гвоздем вошли в голову Войничу. Это и заставило его открыть глаза. Страшно болело темечко, он коснулся его ладонью и посмотрел на испачканную кровью руку.
– Хрущ, – негромко позвал Михаил и только потом увидел мертвого приятеля.
Войнич поднялся, тупо глянул на пистолет в руке, машинально выщелкнул обойму, патронов в ней не было. Затворная рамка отведена, значит, из него стреляли последним патроном. Увиденное тут же сложилось в уме Михаила в стройную картину – такую, какую Портнов хотел представить полиции. Якобы двое грабителей проникли в кабинет, вскрыли сейф и уже готовились улизнуть, как тут вошел хозяин особняка, вооруженный револьвером. Первый выстрел пришелся в Хруща и уложил его наповал. Затем последовала короткая стычка, в результате которой Войнич получил от Бирюкова оглушающий удар по голове, но все же успел выстрелить и убить бизнесмена.
– Черт… – выругался Михаил. – Если я буду рассказывать правду, мне не только следак с судьей и присяжными не поверят, а даже адвокат посоветует придумать что-нибудь поправдоподобнее.
Войнича хоть и «штормило», но мысли уже не путались в голове. Он сунул пистолет в карман, схватил кейс с деньгами и выбежал на балкон. По дереву перебрался на стремянку, сорвался с нее и покатился по земле. Поднялся на ноги, хромая, рванулся к кустам, захрустел ими. Он стремился уйти подальше от города, в горы, туда, где нет дорог, где можно спрятаться.
* * *Гнобин и Маша сидели в хранилище. На письменном столе высились три картонки. Старый коллекционер доставал из них экспонаты, внимательно осматривал – не подменили ли, не повредили, сверялся с инвентарными номерками и только после этого ставил в журнале учета галочку карандашом. Мол, экспонат вернулся на место.
– Честно говоря, я больше всего боялся, что вы что-нибудь повредите, – признавался Бронислав Францевич во время осмотра. – Даже музейные работники при перевозках иногда наносят непоправимый ущерб ценностям. Ну, сами подумайте, какие у них зарплаты. Разве может нищий человек трепетно относиться к раритетам стоимостью в тысячи, десятки, сотни тысяч долларов. Он на подсознательном уровне ненавидит чужое богатство. Поэтому я создал свою коллекцию.
– Да… – коротко ответила Маша и вновь без всякого выражения на лице уставилась в бетонную стену.
– Еще где-то час, и я закончу, – вздохнул коллекционер. – Вы не спешите? Хотя это неважно.
– Мне некуда спешить, – бесцветным голосом отозвалась девушка.
– Итак, номер триста восемьдесят шестой, – произнес Гнобин, разглядывая автограф Пастернака.
Как и обещал, через час коллекционер закончил, экспонаты вернулись на свои места.
– Все сходится, – улыбнулся он. – А вот вы хоть и сумели меня ограбить, но поступили очень неосмотрительно, придя ко мне одна, – Бронислав Францевич достал из ящика стола коллекционный дуэльный пистолет. – Из него был убит на дуэли Пушкин, – не преминул похвалиться Гнобин. – И сейчас он, между прочим, заряжен. – Кто сможет мне помешать отправить вас восвояси, не расплатившись? А то и вообще убить и закопать тело в хранилище, где его никто и никогда при моей жизни не найдет?
– Мне теперь все равно, – ответила Маша, поднимаясь. – До свидания.
– А как же отец, которого вы хотели поставить на ноги? – изумился Гнобин.
– Он попал в аварию, сейчас в реанимации, неизвестно, выживет ли.
– А ваши друзья, они тоже согласны остаться без денег? – изумился коллекционер.
– Да пошли вы к черту! Чего вы мне в душу лезете! – сорвалась девушка на крик. – Получили свои краденые побрякушки, так и радуйтесь. Все!
Маша рванулась к двери, но стала путаться в запорах, не смогла открыть.
– Погодите, – догнал ее Бронислав Францевич. – Я же не знал, что у вас случилось. Да, я мог бы не заплатить. И даже собрался так поступить, когда вы приехали одна. Но деньги я приготовил, вот они, берите.
– Почему вы передумали?
– От судьбы всегда нужно откупаться. По этой же причине вы подаете и нищим у церкви. Ведь подаете?
– Подаю, – призналась Маша.
– Вы просто откупаетесь этим от судьбы. Берите. – Коллекционер вручил девушке картонную коробку.
Она взяла ее и попросила:
– Дверь откройте, мне душно здесь.
– Вы даже не проверите, не пересчитаете? – изумился Гнобин.
– Зачем?
– Я мог обмануть вас.
Маша грустно усмехнулась:
– Тридцать тысяч евро там наберется?
– Там значительно больше.
– Тогда до свидания.
– Я проведу вас, лестница крутая.
Гнобин и Маша вышли во двор. Девушка поставила коробку с деньгами в проволочную корзину, укрепленную перед рулем скутера.
– Я поехала. Спасибо вам и еще раз извините.
– Это вы меня за дуэльный пистолет извините и за глупые угрозы. Вообще-то я человек миролюбивый, потому и ушел из бизнеса.
– Прощайте.
Тихо заурчал двигатель. Скутер выехал за ворота. Дорога расплывалась, на глаза накатывали слезы. Но Маша и не думала останавливаться. Ей было практически все равно, что с ней сейчас произойдет.
