Андрей Воронин - Инструктор спецназа ГРУ
- Плохо, что пришлось удостоверение показать, - вздохнул Мещеряков. Растреплет по всей Москве.
- Брось, Джеймс Бонд, не растреплет. Бабка вроде не глупая. А начнет болтать, так кто ей поверит? А с этой тетрадочкой, - Сорокин похлопал ладонью по дневнику Быкова, - мы кой-кому хвост при жмем по всем правилам науки. И как это твой Забродов исхитрился ее в ящик затолкать? Я вот все думаю про это и никак ума не приложу. Ну вот скажи - как?
- От Забродова и не такого можно ожидать, - сказал Мещеряков и сразу помрачнел, вспомнив, что Илларион, скорее всего, действительно погиб.
В молчании они подошли к машине.
- Подожди, - сказал Андрей. - Надо ту машину проверить.
И он указал на припаркованную через дорогу "шестерку".
- Зачем это?
- Сдается мне, что это Забродова машина.
- Так у него же "лендровер".
- Я ему дал на время машину жены. От милиции прятаться.
- Гм... Я бы не рискнул.
- И я бы не рискнул, но ты Забродова не знаешь. Это такой мозгополоскатель... "Был", - хотел добавить он, но промолчал. Они перешли шоссе поверху, поскольку движение уже стало не таким интенсивным, как днем, и приблизились к белым "жигулям".
- Так и есть, - сказал Мещеряков, - моя машина.
Он бесцельно подергал запертую дверцу.
- Ну и что? - спросил Сорокин. - Это лишний раз доказывает, что он здесь был. Так это мы и без того знаем.
- Надо съездить за ключами и отогнать машину в гараж, пока на запчасти не разобрали, - вздохнул Мещеряков. - Когда же спать-то?
И он снова подергал ручку двери со стороны водителя. Рядом с ними вдруг затормозил старый, похожий на жука "фольксваген". В открытое окошко высунулась чья-то голова и грозно спросила:
- Эй, полковники, вы зачем чужую машину лапаете?!
Майор Жангалиев мягко, по-кошачьи выпрыгнул из машины на раскисшую глинистую почву, поросшую редкой щетинистой травой. Под ногами чавкнуло. "Не лето а сплошное дерьмо", - подумал он, привычно разглаживая густые усы согнутым указательным пальцем. Козлов и Свирцев, цепляясь автоматами, неторопливо вылезли наружу и присоединились к нему.
- Выводи, - скомандовал майор.
Свирцев понимающе ухмыльнулся, кивнул Козлову, и оба омоновца неторопливо зашагали к заднему борту, оскальзываясь в грязи. Водитель, высунув голову в окошко, тоскливо проныл: "Опять по пуду грязи в машину натащите. Сколько можно... И когда погода наладится?"
Жангалиев коротко глянул в его сторону, и голова водителя исчезла в машине.
В полукилометре шумело шоссе, обозначенное темной полоской деревьев ветрозащитной полосы. Шум долетал порывами, когда стихал дувший в сторону шоссе ветер. До самой дороги расстилался унылый глинистый пустырь, на котором даже сорная трава росла неохотно. Когда-то он был весь изрезан глубокими колеями тяжелых самосвалов, но дожди, снега и жара за несколько лет разгладили шрамы, оставив на их месте лишь легкие неровности, похожие на небольшие волны.
В сторону шоссе от заброшенного карьера вела, неизвестно зачем грязная дорога с разбитыми, полными мутной глинистой воды колеями. После сражения с этой, с позволения сказать, дорогой борта "уазика" были до половины забрызганы грязью, а колеса превратились в бесформенные комья глины.
Поодаль, накренившись и до половины уйдя в уже поросший бурьяном глиняный бугор, ржавел всеми забытый остов бульдозера. Кабина смотрела слепыми бельмами разбитых окошек. Из переднего окошка высовывался чахлый стебель бурьяна.
Проселочная дорога, петляя, убегала куда-то в поля, прочь от шоссе. Майор Жанталиев никогда не интересовался, куда она может вести, - вся эта буколика навевала на него беспредельную глухую тоску. Хотелось побыстрее закончить дело и вернуться в город. Он напомнил себе, что сначала надо будет заставить водителя вымыть машину.
Тем временем Козлов и Свирцев вывели из машины задержанного. Этот человек больше был не нужен хозяину, и его предстояло вычеркнуть из списков. Жангалиев зевнул, прикрывая рот ладонью, и снова разгладил усы. Слишком близко они к нему стоят, подумал он лениво, как бы чего не вышло. Парень, видать по всему, бывалый, недаром хозяин на него глаз положил. Н-да, и среди бывалых встречаются дураки. Против лома нет приема...
Илларион вышел из заднего отсека машины под серенькое небо. Два омоновца маячили по бокам, тыча в спину стволы. Усатый майор стоял поодаль, зевая и обо
зревая ландшафт, словно выбирал местечко для пикника. Судя по всему, это была конечная станция. Дальше его везти не собирались. Само собой, раз надобность в нем теперь отпала. Нашли, значит, другого исполнителя... А упрямцу, который слишком много знает, одна дорога - на кладбище. Да и исполнителю, наверное, тоже. Это ж сколько хлопот: заплати ему, а потом всю жизнь бойся, что его поймают и расколют. Проще уж убрать от греха подальше. Эх, жалко, что майор далеко...
Он наступил Козлову на ногу, сильно толкнул его плечом и тут же возвратным движением двинул Свирцева локтем, целясь в солнечное сплетение. Там, к сожалению, оказался бронежилет, но омоновец все равно отлетел в сторону и, поскользнувшись на глине, боком грохнулся в грязь. Илларион метнулся за машину, чтобы та хотя бы на несколько секунд прикрыла его от пуль. Майор почему-то молчал. Как видно, ситуация его развлекала. В самом деле, кругом чистое поле, а у них три автомата. Это, если не считать водителя.
Илларион в три огромных прыжка домчался до бульдозера и нырнул за него в тот самый миг, когда по ржавой кабине с грохотом и лязгом ударила первая очередь. Наручники мешали безумно, но это была объективная реальность, с которой пока приходилось мириться. В конце концов, омоновцы мешали сильнее.
Бульдозер защищал от пуль на все сто процентов, но те трое тоже не стояли на месте - Илларион слышал, как они, хлюпая грязью и матерясь, бегут к его укрытию. Бежали, похоже, только двое - майор наслаждался созерцанием и был выше беготни по раскисшей глине.
Илларион позавидовал майору и бросился бежать, до поры прикрытый мертвой тушей бульдозера. До края огромного котлована оставалось всего несколько метров, когда грязь справа от него взметнулась цепочкой гейзеров: он снова был на линии огня. Забродов резко вильнул, и вторая очередь выбила ряд грязевых фонтанчиков немного впереди и слева. Менты по укоренившейся совковой привычке экономили патроны. Одна длинная очередь слева направо и - привет. Сейчас додумаются...
Он выскочил на край карьера и на мгновение замер - внизу мутным желтоватым зеркалом лежала непрозрачная вода...
Майор Жангалиев не спеша поднял пистолет. До беглеца было метров двадцать пять, ну точно как в тире. И бежал этот дурак прямо к карьеру - поплавать захотел, не иначе. Вот он замер на краю четким силуэтом - загляденье, а не мишень.
Майор спустил курок.
В последний момент рука слегка дрогнула - был за ним такой грешок, всегда он нажимал на курок сильнее, чем следовало, - но пуля нашла цель. Темный силуэт на фоне бледно-серого неба покачнулся и, сложившись пополам, исчез за краем обрыва. Два перемазанных глиной увальня перешли с бега на шаг, приблизились к краю карьера и уставились вниз. "Зажрались, сволочи, - подумал майор, обленились".
Жангалиев неторопливо пошел к ним, на ходу засовывая пистолет в кобуру. Подойдя, он отодвинул в сторону Козлова, с которого все еще текло, и глянул вниз.
По желтоватой поверхности мутной воды медленно расходились круги.
- Готов, - сказал Свирцев и слегка поежился под тяжелым взглядом черных глаз майора.
- Похоже, что готов, - медленно сказал майор Жангалиев, снова переводя взгляд на воду. Круги на ней уже исчезли, и мутно-желтый глаз карьера с прежним равнодушием уставился в серое небо.
- То-то караси отъедятся, - сказал Козлов, пытаясь утереть грязное лицо не менее грязным рукавом.
- Интересно, какая здесь глубина? - задумчиво спросил майор.
- Хрен его знает, товарищ майор, - пожал плечами Свирцев, - метров десять, не меньше.
- Зае...ся доставать, - сказал майор.
- А чего его доставать? Пускай себе плавает...
- А что ты этим козлам из прокуратуры предъявишь? Рожу свою немытую?
Ладно, поехали, тут без акваланга делать нечего.
Илларион вынырнул тихо, без единого всплеска и сразу быстро завертел головой во все стороны, осматривая обрывистые берега карьера. Омоновцев нигде не было видно, а через минуту наверху хлопнули дверцы и натужно взревел двигатель. Судя по всему, майор со своими орлами заглотил наживку и укатил докладывать, что задержанный Забродов убит при попытке к бегству. Следовало, однако, учитывать возможность ловушки: в узких азиатских глазках усатого майора сквозила звериная хитрость, и потому Илларион не торопился покидать карьер. Присмотрев поблизости торчащую из глинистого откоса черную от старости корягу, он осторожно подплыл к ней, продуманными движениями скованных рук отталкиваясь от скользкого берега, и притаился под этой ненадежной защитой, выжидая, когда оставленные в засаде стрелки, если они есть, потеряют терпение и уйдут.
