Евгения Михайлова - Совсем как живая
– Вы можете говорить, Григорий? – спросил Слава.
Тот кивнул.
– Кто на вас напал?
– Я не знаю.
– Вы сами открыли дверь?
– Да.
– Сколько их было?
– Четыре человека.
– Они требовали у вас деньги?
– Нет. Просто вырвали из рук сотовый, схватили в комнате ноутбук, еще два телефона… Я пытался отобрать. Там много документов… Они… Вот так.
– Григорий, сейчас приедет «Скорая», вам помогут. Один вопрос: в ваших контактах есть Ульяна Леонтьева и Димитрис Костаки?
Глаза Сидорова испуганно забегали. Потом он с трудом произнес:
– Они там есть. Только под условными логинами…
– Ставлю вас в известность. В больнице вы будете под охраной. Как только врачи разрешат, мы вас допросим не только как пострадавшего, но и как свидетеля по делу об убийстве Виктории Князевой.
– Нет, вы ошибаетесь… – Сидоров закатил глаза и потерял сознание.
Оперативники впустили в квартиру врачей «Скорой».
Глава 21
У кабинета Земцова величественно прохаживался Василий Осоцкий.
– Вячеслав Михайлович? – вежливо спросил он, когда Слава открыл кабинет.
– Да, Василий Игнатьевич. Проходите. Мы по телефону уже беседовали насчет гибели Константина Петрова. Я вас узнал: видел по телевизору.
– Да, я помню, вы звонили. Просто я никак не мог подъехать, да и прояснить ничего не мог. В смысле и так все ясно. Убийцы убили убийцу. Мы тут же расторгли договор с этой компанией. Трудно найти честных людей. – Он вздохнул, сел на стул у стола Славы, помолчал, ожидая, когда тот сам начнет говорить.
Земцов тоже молчал, разбирая бумаги, что-то иногда сам себе бормоча, потом ответил на пару звонков. Осоцкий стал нервно подергивать ногой.
– Вы очень заняты, как я вижу. Мы вообще можем поговорить?
– Извините. Жаль, что вы не позвонили заранее, я бы освободил время, а так вам пришлось ждать. Вы по какому вопросу?
– Вы вызываете моего сына по делу об убийстве какой-то девушки, с которой он едва был знаком. Потом являетесь с группой захвата и пугаете его, что он будет доставлен принудительно и привлечен как подозреваемый… Что за дела?
– Обычные следственные действия. Обнаружено тело убитой девушки, причем, по заключению экспертизы, не там, где она была убита. Прошло время, в течение которого ее никто не искал. Потом мы все же вышли на ее отца, он опознал труп. Это Виктория Князева. Ваш сын был с ней знаком… Может, это и называется «едва». Но есть свидетели, которые утверждают, что у них были близкие отношения.
– Ну и что? Он что, в ответе за всех девушек, с которыми у него близкие отношения?
– Да нет, просто именно эта его чем-то шантажировала, а он ей угрожал убийством. Так показывают свидетели. Вы по-прежнему считаете, что мы побеспокоили вашего сына без оснований?
– Подождите. Вы могли просто проверить его алиби. Оно наверняка у него есть.
– Мы не знаем точно до минуты времени убийства, мы не нашли место, где оно было совершено. При таких обстоятельствах трудно просчитать, есть алиби или нет. К тому же ваш сын живет один, без семьи, а его прислуга скажет то, что ему нужно. Мы ни в чем его пока не обвиняем. Просто просим о честном сотрудничестве. Если человек не виноват, то почему не помочь найти преступника? Вы согласны?
– Не уверен. С какой стати все должны терять время, помогая вам выполнять свою работу…
– Вы хотите сказать, что ваш сын отказывается помогать следствию?
– Это пусть он решает. Мое мнение – надо помочь, но в присутствии адвоката.
– Будем рады послушать обоих.
– Хорошо. Я поговорю с сыном. Какой-то бред – допустить, что мой сын способен убивать девушек, с которыми спал или ссорился…
– Да мы такой расклад и не допускаем в принципе. Василий Игнатьевич, что вы можете сказать по поводу увлечения вашего сына оружием? Все эти стрелки, которых он нанимает… Я как раз просматривал списки людей, принятых им на работу. В чем заключается их служба?
– Откуда у вас эти списки?
– В этом заключается моя работа – получать нужные материалы.
Осоцкий долго молчал. Потом заговорил совсем другим тоном – доверительным, Славе даже показалось, что искренним.
– Я понимаю, что при таком стечении обстоятельств все это может показаться странным… Но дело просто в складе характера моего сына. Понимаете, он с раннего детства был очень тревожным, недоверчивым. Непонятно, с чем это связано, у него было все, как вы понимаете… Но родители – не боги. Наш сын не очень счастливый человек почему-то. Я с горечью признаю это. Может, в чем-то я виноват, что-то упустил. Все, о чем вы говорите, – оружие, стрелки… следствие того, что Вадик чего-то боится постоянно. У него что-то типа мании преследования. Только не подумайте, что я готовлю сыну диагноз на случай, если все сложится не в его пользу. Я просто хочу вас убедить, может, вы сами в этом разберетесь. Он так защищается. Ему кажется, что повсюду опасность.
– Конечно, мы разберемся. Вы можете не сомневаться. Но всех этих наемников придется тоже проверять.
– Как была убита девушка?
– Двумя выстрелами в затылок. Пули прошли навылет, лицо обезображено… Поэтому опознание было непростым.
– Вы сказали, ее нашли не там, где убили?
– Да. Тело подбросили на террасу к одному человеку. К ее директору.
– Интересно. А орудие убийства обнаружили?
– Да. Его тоже подбросили к этой террасе. Отпечатков пальцев нет. Это оружие ее директора, видимо, заранее похищенное.
– Ничего себе! И вы заявляете, что мой сын – подозреваемый, чуть ли не единственный?
– Я этого не говорил. Я сказал, что, если он попытается скрыться, мы возьмем его как подозреваемого.
– А этого директора?
– С директором мы работаем. Василий Игнатьевич, неужели вы всерьез полагаете, что человек, который убил девушку, оставит ее у себя на террасе и рядом положит свой же пистолет?
– Мало ли что может быть… Хорошо, прошу вас показать все эти материалы нашему адвокату.
– Что-то покажу, что-то пока тайна следствия. Да, есть продолжение у этой истории. Убитая найдена без документов, как вы поняли. По ее паспорту выехала из Москвы другая девушка. Ее тоже хорошо знает ваш сын, знаете и вы – это Ульяна Леонтьева.
– Что???
Глава 22
Василий Осоцкий промчался мимо охранников, выскочил из машины у парадной двери, рванул ее, быстро прошел по комнатам первого этажа, поднялся на второй. Вадим лежал в своей мрачной спальне на кровати и смотрел на отца, не выражая ни удивления, ни радости.
– Что ты натворил, говори! – Василий больно вцепился сыну в плечо. – Ты убил Князеву, чтобы вывезти по ее паспорту Ульяну? Ты решил ее спрятать от меня? Ты совершенно свихнулся со своей идиотской ревностью и чудовищными идеями. Встань, подонок! Отвечай.
– Да пошел ты. – Вадим стряхнул руку отца. – Это ты свихнулся со своей ревностью. Нужен ты мне, нужен ты Ульяне… Она сбежала по чужим документам от меня к этому греческому стручку… Она – тварь и сука последняя, эта Ульяна.
Василий занес руку для удара, встретил исступленный взгляд сына и опустил ее.
– Ты болен, – пробормотал он. – Ты понимаешь, что ты болен? Объясни мне, что ты на самом деле сделал, чего не делал… Объясни мне, сынок.
– Я-я-я??? – Вадим поднялся, глядя на отца взглядом, который всегда повергал того в ужас. Василий и сейчас вытер испарину со лба. – Я должен тебе объяснять?! Может, ты мне расскажешь, как у этой шлюшки оказались документы убитой бабы? Ты ж такой всемогущий! Я ее три раза ловил в аэропорту и возвращал обратно. Я ее предупреждал: еще раз – и им не жить, ни ей, ни этому уроду. И вдруг она улетела с ним по паспорту дохлой бабенки! Кто, кроме тебя, мог такое провернуть! Меня хотят допрашивать по убийству Виктории, а тебя – нет! Ты ж всегда ни при чем! А я – понятно, сортом похуже, меня можно. А сказать тебе, о чем я сейчас думал? Что запихнуть тебе меня в тюрьму или психушку всю жизнь хочется. Я ж помню, как вы меня таскали типа к «психотерапевтам». Учти: я тебя сдам по всем статьям. Расскажу даже, из-под кого тот бизнес, которым я как будто управляю. Я все понял! Ты живешь с мамашей, за ее спиной с дочкой роман закрутил, может, даже этого грека для виду подставил. Сейчас их вообще убрал с моего поля зрения. Так не убрал! Ты меня плохо знаешь. Можешь считать, что я их нашел и они – трупы!
– Что ты несешь, – устало и удрученно проговорил Василий. – Бессмысленно объяснять тебе что-то, опровергать бред безумца. Говорить с тобой совсем невозможно. Просто прошу – успокойся. Постарайся не совершать никаких глупостей, сейчас это будет слишком заметно. Я потратил достаточно сил и денег на то, чтобы исправлять последствия твоих поступков. Наберись терпения на этот раз. Я не стану вмешиваться в следствие, чтобы, как обычно, поберечь твое здоровье. Я хочу знать, что произошло на самом деле.
Он шел к машине сгорбившийся, как-то сразу постаревший. Выехал со двора, набрал телефон Марии.
