Эпидемия D - Джереми Бейтс
Вскоре я услышал, как подъехала машина, и подскочил на ноги. Через боковое окно увидел: это резко затормозил папин фургон. Тут же подрулили машина шерифа и скорая помощь. На тротуаре папа что-то сказал шерифу Сэндбергу и двум санитарам. Санитары вытащили через заднюю дверь металлические носилки и на специальной тележке, похожей на магазинную, покатили к дому.
Я открыл им дверь и отошел к лестнице, чтобы не мешать. Папа взглянул на меня и Хомяка, но ничего не сказал. Его голову венком украшала чистая белая повязка.
Шериф Сэндберг в знак приветствия приподнял шляпу и сказал:
– Ребята, никуда не уходите. Сейчас поговорим, минуточку.
Вместе с санитарами и папой он вошел в гостиную. Я слышал, как они негромко переговариваются. Вдруг громко закричала мама. Мы с Хомяком бросились в гостиную. Папа стоял позади мамы и по-медвежьи держал ее руками. Она вырывалась, мотала головой и била воздух ногами. Но бесполезно. Папа – мужчина не самый крупный, но крупнее, чем она, держал ее крепко и надежно. Один из санитаров поднес шприц к маминой левой руке и нажал на поршень. Она продолжала кричать, биться и извиваться, а игла упорно торчала из ее руки, как стрела, которой выстрелили в дикое животное, чтобы его усыпить. Секунд через десять она обмякла и рухнула на руки папе. Санитары привязали ее к носилкам и выкатили к машине скорой помощи. Папа вышел с ними.
Ральф и Стив снова появились у лестницы, оба плакали.
– С мамой все хорошо, Бен? – тихо спросил меня Ральф.
– Да, Ральфи, все нормально.
– Почему она кричала?
– Ей сделали укол. Ты же знаешь – это бывает больно. Сейчас она с папой едет в больницу. И все будет хорошо. Так что, братцы, идите в свою комнату. Ладно? Я потом к вам поднимусь.
Когда они ушли, шериф Сэндберг сказал мне:
– Бен, твой отец говорил, что недавно ты кому-то открывал дверь. Кто-то приходил к твоей маме, верно?
Я кивнул.
– Да, женщина.
– Еще та штучка, – добавил Хомяк.
– Она сказала, зачем хочет видеть маму?
Я покачал головой.
– Она сказала, что хочет поговорить с ней наедине, и мы ушли на кухню.
– То есть ты не заметил ничего… необычного?
– В смысле чего?
– Заметил или нет?
Я уже было качнул головой… но остановился.
– Что такое, сынок?
– Она показала нам сиську, – вставил Хомяк.
– Что-что?
– Почти показала, – уточнил я. – Она подняла свою рубашку, будто хотела нам показать, но тут спустилась мама.
На угловатом, красивом лице шерифа отразилось сомнение.
– Как думаете, зачем она это сделала?
– Наверное, мы ей понравились, – сказал Хомяк и пожал плечами.
Шериф внимательно посмотрел на нас, потом сказал:
– Ребята, дело-то серьезное.
– Да мы и не шутим, – сказал я. – Богом клянусь.
– В руках у этой женщины что-то было?
– В смысле? – спросил я.
– Было или нет?
– Не было ничего.
– Я тоже ничего не видел, – вставил Хомяк.
Вернулся папа и сказал шерифу:
– Я поеду в больницу за скорой помощью. Что-нибудь от меня нужно, пока я здесь?
– Ребята говорят, что приходила какая-то женщина. Я хочу, чтобы они ее описали, художник сделает словесный портрет. Не возражаешь?
Отец согласно кивнул.
– Бен, сможешь описать эту женщину для художника?
Я тоже кивнул. Ее лицо четко запечатлелось в моем мозгу.
– Чак?
– Смогу, мистер Грейвс. Запросто.
– Не думаю, что их надо везти в участок, – сказал шериф. – Пока будешь в больнице, я вызову сюда художника, он иногда такими вещами подрабатывает.
– Это пожалуйста. Бен, слышал, что сказал шериф? Он пришлет сюда человека, пока меня не будет. Вы с Чаком ему поможете, ясно?
Я снова кивнул и добавил:
– Вот, вспомнил. У нее была татуировка.
– Что за татуировка? – спросил шериф.
– Красная, вот здесь. – Я указал на свою левую кисть. – Четыре или пять черточек, одна за другой.
Шериф Сэндберг хлопнул в ладоши.
– Черт дери! Это цыганка!
– Какая цыганка?
– В середине августа они сюда заявляются, ты мог их видеть. Торчат в Гулд-парке почти две недели, морочат головы туристам и все такое.
– Эта женщина с татуировкой – одна из них?
– Да, точно. Ворожея, судьбу предсказывает. Свой маленький бизнес. Она у них за главную. Приходила в участок получить разрешение, чтобы они на Райдерс-Филд лагерь разбили. Две недели назад опять появилась. Снова просила разрешение.
– И ты разрешил?
– Почему нет? Туда уже почти никто не ездит.
Папа покачал головой.
– Непонятно. Мы с Мел ее не знаем. Зачем мы ей понадобились? Зачем ей?..
Он не договорил.
– Понятия не имею, Стю. Но никого другого с такой татуировкой, какую описал твой сын, я не знаю.
– И что ты думаешь? Цыганка навела порчу на мою жену? Не говори мне ничего такого, Кит, прошу тебя.
– Я ничего такого и не говорю. Езжай-ка в больницу. Тебе сейчас надо быть с Мелиндой. А я поеду на Райдерс-Филд и выясню, что здесь делала эта женщина. Надеюсь, к вечеру смогу что-то тебе сказать.
Отец, чуть поколебавшись, обратился к нам:
– Ребята, о том, что вы сейчас слышали, прошу никому не говорить, пока мы с шерифом не узнаем что-то новое. Обещаете?
– Обещаю, папа, – сказал я.
– Обещаю, – подтвердил Хомяк.
– Бен, сколько пробуду в больнице, не знаю. Может, придется и заночевать. Пока меня не будет, братья на тебе. Значит, приготовишь им ужин и проследишь, чтобы в девять они были в постелях. Сделаешь?
Я кивнул.
– Конечно, папа. Без проблем.
Глава 30. Пистолет
После того, как шериф Сэндберг и отец ушли, я сразу отправился в подвал. Он не был обставлен так, как у Ванессы Дилейни. Пол зацементирован, стены и потолок не отделаны, торчат деревянные стойки. Среди хлама лежали все отцовские инструменты, а также коробки, набитые старыми журналами «Тайм», «Нэшнл джеографик» и «Популярная механика». В углу одиноко стояла газонокосилка, помогавшая мне подрабатывать летом, от которой шел запах скошенной травы и бензина.
В котельной я снял с высокого подоконника небольшой пластиковый ящик и поставил его на складной столик, заваленный коробками из-под мороженого, в которых лежали гвозди, шурупы и прочий крепеж. Подняв крышку ящика, я достал тяжелый черный пистолет с деревянной рукояткой.
Хомяк, пришедший за мной вниз, сказал:
– Ого, чувак! Что собираешься с этим делать?
Я поднял белую пену, в которой лежал пистолет, и извлек спрятанные под ней четыре латунных патрона. Я нашел их, когда впервые наткнулся на пистолет прошлой зимой.
– Эй, чувак! Что собрался с ним делать? Стрелять?
– Поеду на Райдерс-Филд, – сказал я ему.
Хомяк вытаращил глаза.
– Что?
– Заставлю
