Белый слон - Валерий Сергеевич Горшков
Э: «Когда мы были у Дуарте в первый раз, он говорил, что вы кого-то убили»…
К: «Это метафора. Каждый детектив кого-то убил, если даже ни разу не использовал оружие. В тюрьмах преждевременные смерти далеко не редкость, ведь неволя здоровее людей не делает».
Э: «Звучало всё совсем иначе, будто он про настоящее убийство».
К: «Дуарте сидит неподвижно уже почти двадцать лет. Посетителей у него нет, журналистов к нему не пускают, персонал избегает лишних контактов с ним, так что единственное оставшееся у него развлечение – разговоры – и то недоступно. Конечно он будет использовать любую возможность для потехи».
Э: «А я полагала, вы частенько к нему со своими шахматами заглядываете. Что же, и про вашу клиническую смерть он шутил?»
К: «Не совсем. Однажды, ещё в Зеллине, я купался в Балтийском море, у меня свело ногу, и я начал тонуть. Надышался воды с песком, повредил лёгкие, меня еле откачали».
Э: «Ну, теперь всё встало на места. А Гектору откуда это известно?»
К: «Он говорил с моими родителями».
Э: «Как? В лечебнице?»
К: «Конечно нет, они давно погибли. Дуарте приходил к нам домой зимой 1981, представился коллегой из Рош-Аинда и пару часов прождал меня. В тот день мне пришлось задержаться в пригороде чуть выше Роутер-Пика из-за схода лавины на дорогу. Гектор ушёл раньше, чем я вернулся, но за время, пока он был у нас, мать с отцом ему многое рассказали обо мне. Они узнали его, увидев репортаж по новостям после задержания. Мама до самого конца была уверена, что ту лавину на город послал Господь, чем и спас всех нас».
Э: «Боже, меня мурашками даже пробрало… И вы до сих пор молчали об этом?»
К: «А с кем мне об этом беседовать? Не с журналистами же».
Э: «Вы же наверняка спрашивали у Гектора, зачем он тогда приходил?»
К: «Конечно. Он сказал, чтобы убить всех нас, и добавил, что спасла мою семью вовсе не лавина, а сестра»…
Э: «Он что, влюбился? У вас есть сестра?»
К: «Была. Она погибла ещё в Германии».
Э: «Соболезную… Получается, Гектор проникся рассказом ваших родителей?»
К: «Кто, Гектор? Никогда бы он не расчувствовался. Иной раз мне кажется, что у него изначально никаких чувств не было, а не только после перелома позвоночника. Дуарте, как ты заметила, не слишком многословен в описании собственных мотивов. Единственное, что он пояснил – это то, что боль её утраты для всех нас куда острее той, что он собирался причинить, чтобы это ни значило».
Э: «Вам известно, что он собирался сделать?»
К: «Нашей заменой стала семья Шарпов, живущая на соседней улице. Та молодая пара с шестилетним малышом».
Э: «Какой ужас… Может, это их он имел в виду, называя вас убийцей?»
К: «Знаешь, я как-то в эту сторону не думал. Но спасибо, теперь будет над чем поскрипеть оставшимися зубами перед сном».
Э: «Простите»…
Детектив с помощником поднялись по ступеням и вошли в фойе клиники «Безмолвный парк». Администратор за стойкой на этот раз поздоровалась не только с Маркусом, но и с Николь. Бродящий из угла в угол охранник настороженно покосился на лейтенанта, а затем на закреплённый у неё на поясе пистолет.
Причина его беспокойства медленно поднялась с ближайшего к лифтам диванчика во весть свой огромный рост. Лицо отсутствующего в реальности Мачты выглядело так, будто он вообще не осознавал ни мир вокруг, ни даже себя. При этом его устремлённые к Кёнингу и Эванс глаза были полны какой-то надежды, точно он специально сидел здесь и ждал их.
– Просто игнорируй, – напомнил Маркус, направляясь к лифтам.
