Опасная игра бабули. Руководство по раскрытию собственного убийства - Кристен Перрин

Крейн явно ушел в свои мысли, он открывает и закрывает рот, словно передумав говорить. Его следующие слова застают меня врасплох.

– Я знаю, вы забрали папку Фрэнсис на семью Крейнов, – напряженно произносит он.

Я медленно киваю, пытаясь найти лучший способ докопаться до сути проблем тети Фрэнсис с Крейнами. Но главная проблема не в том, что детектив разозлился на тетю Фрэнсис из-за нападок на его отца, а в том, что его реакция на смерть тети Фрэнсис никак не вяжется с гневными словами о судебном преследовании.

– Вы солгали? – наконец спрашиваю я. – Когда сказали, что сожалеете о смерти тети Фрэнсис?

– Нет, – быстро отвечает он. Но потом вздыхает, размышляя. – Я понимаю, как это выглядит. Для моей семьи ее смерть очень кстати. Не стану отрицать, Фрэнсис доставляла много проблем.

Я морщу губы, отпускаю колени и сажусь по-турецки.

– Она разрушила брак ваших родителей, верно? – осторожно произношу я.

Его лицо дергается, и кажется, он вот-вот улыбнется, это сбивает с толку. Но он молчит.

– Я не пытаюсь вынюхивать, – добавляю я.

– Нет, пытаетесь, – возражает детектив ровным голосом, но не зло, поэтому я продолжаю:

– Но даты на фотографиях и судебный запрет… Меня мучает вопрос, почему сейчас? Почему после того как она столько лет раскапывала чужие секреты, кто-то вдруг решил убить ее?

– Вы заметили, что брак моих родителей распался совсем недавно, и решили, что причиной послужила Фрэнсис. Думаете, этого хватило, чтобы ее убил полицейский?

Он вскидывает брови, и у меня внутри появляется червячок сомнений. Но я стою на своем.

– Честно говоря, мне кажется, что тот, кто расследует убийства по долгу службы, лучше других знает, как выйти сухим из воды, совершив его.

Теперь детектив и правда улыбается, открыто и обезоруживающе.

– Но по воле Фрэнсис теперь это касается и вас с Саксоном.

– Да, но ни один из нас до сих пор не расследовал убийства. Это не значит, что Саксон не подозреваемый, но мне пока не приходит в голову, какой у него может быть мотив. Он много лет знал, что тетя Фрэнсис решила не оставлять наследство ему. Поэтому в его интересах, чтобы она жила подольше – вдруг изменит решение.

– Разве что он знал об условиях завещания и убил ее, чтобы подставить кого-то другого, а потом «разгадать» собственную постановку и получить наследство, – говорит Крейн с игривой улыбкой.

Понятно, что на самом деле он не рассматривает такой вариант.

– Это был бы отличный сюжет для романа. Возможно, я использую его в новой книге.

Повисает пауза, и я снова задумываюсь о том, на что мог пойти Роуэн Крейн ради своего отца.

– Вы умны, Энни, – медленно произносит он, глядя на меня. – Но вы должны кое-что знать о записях Фрэнсис. Не забывайте, что, когда любой свидетель сообщает какие-то сведения, он преподносит их как непреложный факт.

Я поднимаю брови.

– Это неофициальный урок, как вести расследование, или вы пытаетесь уговорить меня вычеркнуть вас из списка подозреваемых?

Произнеся эти слова, я сразу понимаю, что на самом деле не подозреваю его в убийстве тети Фрэнсис. Но я также знаю, что надо отделять чутье от логики. Если б здесь была Дженни, она сказала бы, что убийство не раскроешь, основываясь на смутных ощущениях.

– Скажем так, и то и другое, – отвечает Крейн. – Но раз эти папки – главный источник для вашего расследования, вы должны понимать, что иногда Фрэнсис ошибалась.

Я морщу лоб.

– Но Фрэнсис не делала никаких выводов на основе этих документов. Вряд ли они могут послужить уликами. Записи телефонных разговоров, сделанные тайком фотографии. И вы хотите сказать, что фотографии вашего отца и моей матери… Что именно вы хотите сказать?

– Эти фотографии не разрушили брак моих родителей. Фрэнсис не разрушала брак моих родителей. И кроме того, мне тридцать три года, Энни, я понимаю, что люди меняются, а браки не всегда длятся вечно. – Детектив проводит рукой по подбородку. Как я уже знаю, этот жест означает, что он размышляет. Крейн улыбается своим мыслям и продолжает: – Мои родители развелись, потому что папа всегда был другим и не подходил для семейной жизни. Они с мамой остались в прекрасных отношениях. Оба сейчас счастливее, чем были в браке.

– Но… те фотографии с моей мамой и… Откуда взялось письмо о судебном запрете?

Я пытаюсь понять, как это связано, но фрагменты не складываются.

– Ваша мама была единственной, кто по-настоящему знал моего папу. Подростками они встречались, но в основном были просто друзьями. И до сих пор друзья, насколько я понимаю.

– Тогда почему мама не рассказывала мне о нем? – спрашиваю я.

Мне немного грустно, но я возмущена, что мама скрывала от меня целый пласт своей жизни. Зачем скрывать дружбу? Я добавляю это к длинному списку тем, которые следует обсудить с мамой.

Крейн лишь пожимает плечами.

– Что касается судебного иска, я беспокоился, что Фрэнсис знает все о папе и выболтает это до того, как он будет готов. Но когда я обнаружил, что она считала, будто у него была интрижка с Лорой, то сказал ей правду, и она оставила его в покое. Папа волен рассказать о себе, когда захочет и как захочет.

– Неужели тетя Фрэнсис могла так с ним поступить? Это жестоко.

Детектив Крейн задумчиво смотрит на меня.

– Нет, она не стала бы, – наконец произносит он. – Но я боялся и хотел его защитить. Их поколение не принимает такое. Пример тому – мой собственный дед. Фрэнсис и Тедди дружили, я опасался, что она может ему рассказать, и не знал, как он это воспримет.

– Простите, – морщусь я.

– Спасибо. В любом случае я на его стороне и у него отличные друзья. Викарий Джон Оксли помог папе пережить тяжелые времена. А еще мама и Лора.

На несколько секунд он умолкает, размышляя. Благодаря детективу Крейну я увидела архивы тети Фрэнсис в новом свете. И теперь должна прочитать их заново, зная, что иногда даже самые надежные улики могут привести к неверным выводам.

А сколько моих собственных теорий так же, как эта, рассыплются от первого же серьезного вопроса? Выясню ли я когда-нибудь, кто убил Фрэнсис, если Саксон знает всех жителей деревни и историю тети, а детектив всегда на пять шагов впереди благодаря холодному профессионализму?

– У вас такое выражение лица… – начинает Крейн, толкая мое плечо своим.

– Какое?

Я на секунду выныриваю из своих мыслей и смотрю на него с прищуром.

– Как