Потерянная рукопись Глинки - Людмила Львовна Горелик
Композитор пожал плечами.
– Уволь, Маша! С Демьяном я и говорить не буду – с сыном не может справиться, что за мужик! И малого этого упрямого не хочу видеть: пусть отец сам наказывает – хоть розгами, хоть чем.
Разговор перешел на другое, и Глинка о нем быстро забыл.
А через неделю стало известно, что Ванька Зябрин, Демьянов сын, ударился в бега. У Глинки крепостные очень редко убегали: жилось им неплохо, отношения с господами были хорошие. Это уж случиться что-то должно было с крепостным человеком. В данном случае побег был связан с непослушанием отцу и отказом жениться.
О случившемся, как положено, заявили в полицию. Она занималась поисками беглых – иногда получалось поймать, иногда нет.
Прошла еще почти неделя. О происшествии благополучно забыли. Жизнь в Починке шла своим чередом. Поскольку зарядили дожди, Глинка прогулки прекратил: по утрам занимался с племянницей Жюли игрой на фортепьяно, потом почти целый день сидел в своем «дупле» и обрабатывал записанные ранее народные песни. По вечерам собирались всей семьей в гостиной или, если дождь прекращался, на веранде.
Однажды, сидя, как обычно, в «дупле», композитор услышал звук приближающегося экипажа. Поскольку у него был очень тонкий слух, он почувствовал приближение кареты раньше других и вышел на крыльцо. Стоял, укрывшись от дождя под навесом, глядя на падающие с крыши капли. «Вероятно, Лиза с Александром, – думал он, – давно не приезжали».
Вот карета подкатила к крыльцу, взметнув маленький фонтанчик брызг из лужи. Это действительно оказались Мицкие. Пока, укрывая ее от дождя зонтиком, муж и дядя помогали выходить из кареты Лизе, Маша с мужем тоже выскочили на крыльцо встречать. Когда закончились улыбки и объятия, Стунеевы повели Лизу в комнаты, а Александр, Лизин муж, подошел к Глинке. Лицо его показалось композитору озабоченным.
– Мишель, – обратился к нему гость, – надо бы послать человека в полицию. Мы при дороге, недалеко уже от Починка, нашли сильно избитого мужика. Возможно, он еще жив – когда мы его забирали, был живой. Лежал в луже. Я подумал, что пьяный, хотел мимо проехать. Но Лиза в окно смотрела и обратила внимание, что он весь в крови. Он без сознания был, избил его кто-то сильно. Не знаю, откуда мужик. Не ваш ли? Недалеко от деревни лежал.
Глинка позвал своего старого лакея Якова Ульяныча, и тот вместе с кучером Мицких, волоча по грязи, уложил избитого на крыльцо. Грязная и рваная одежда его промокла, лицо было все залито кровью и заляпано грязью, но, судя по телосложению, мужик был еще молодой.
Сдавленный стон раздался где-то рядом, и из-за дерева вышла девушка – тоже вся мокрая, в сборчатой, прилипающей к ногам мокрой юбке, в непонятного цвета приставшей к телу кофте. Из-под повязанного не по-бабьи платка свисали сосульки черных волос. Девушка кинулась к лежащему на крыльце мужику и, сдернув свой платок, стала им обтирать лицо парня, целуя его. Черные волосы, собранные на затылке в тугой пучок, растрепались.
– Да это ж Демки Зябрина сын! – забормотал топтавшийся рядом Ульяныч. – А цыганка откуда взялась? Геть пошла! – замахнулся он на девушку. И опять повернулся к Глинке и лежащему на крыльце мужику.
– Барин! Да это ж беглый наш, Ванька, что убег недавно! Во как бог наказал! Ай-ай, весь избит, живого места не осталось… А ты не убегай! Барина почитать надо, а не бегать.
Девушка между тем не испугалась окрика Ульяныча. Она медленно поднялась, посмотрела на собравшихся и вдруг опять бухнулась на колени – на этот раз в ноги Глинке.
– Барин, не погуби! – заговорила она страстно, с глубоким чувством. – Это не он виноват, это я виновата! Прости его, барин!
И он узнал этот чудный голос. Перед ним была Мариула, та самая девушка, что солировала в цыганском хоре во время его недавней поездки в табор.
Глава 27. Находка
Утром Юля заявила, что будет перебираться в свою квартиру.
– Спасибо за все, тетя Леля, – сказала она, – я уже в состоянии перейти туда. Поживу там оставшуюся неделю. Только не подумайте, что я собираюсь сидеть и плакать. Я буду искать эти злосчастные ноты. После вчерашнего нашего разговора стала думать – может, и впрямь в нотах причина. Не их ли Даша искала перед смертью? Вряд ли бы она без особой причины вынула книги из шкафа, разбросала по полу… Искала что-то, и скорее всего, эти ноты. Разберу все ее шкафы – и найду.
Разговор этот шел за завтраком, а после завтрака Юля стала собираться.
– Сэнсэя вам оставлю, – сказала она. – Что его дергать туда-сюда, ведь я все равно через неделю уеду, а в самолете не стоит его мучить. Скорее всего, я через полгода вернусь в Смоленск и тогда
