Энн Грэнджер - Свеча для трупа
— Но Маргарет почти всю жизнь прожила в Англии, — возразила Мередит, которую удивило такое безапелляционное мнение о скандинавских народах. — Кроме того, они не все сумасшедшие, алкоголики и самоубийцы.
— Она бы это сделала! — заявила Энджи и со стуком поставила бокал. — Поверьте, Мередит, Маргарет бы это сделала. Меня бы это ничуть не удивило.
Мередит это уже надоело, и она решила высказаться напрямую:
— Послушайте, Энджи, вы же сейчас говорите о своей будущей свекрови. Она мать Ларса, в конце-то концов! Что бы он подумал, если бы услышал, как вы о ней отзываетесь? И даже если — допустим такую крайне маловероятную возможность — Маргарет на время помешалась и напала на девушку, это классифицировалось бы как непредумышленное убийство.
— Вот именно! — твердо сказала Энджи. — Ни один суд не признает ее виновной в умышленном убийстве, и любой порядочный адвокат добьется условного наказания. Возможно, ее обяжут пройти курс психиатрического лечения. Есть очень дорогие клиники, похожие скорее на шикарные отели, чем на больницы. В Швейцарии, например. Или можно отправить ее на родину, в Швецию. В Швеции прекрасные клиники.
— Энджи! — Мередит на время потеряла дар речи. — Так Ларсу вряд ли поможешь!
— Но это освежит воздух. Я реалистка, Мередит. У Ларса нет шансов, что его имя не будет упомянуто в связи с этим делом. Конечно, хотелось бы, чтобы гроза промчалась мимо, но вы не хуже меня знаете, что рано или поздно какой-нибудь пронырливый журналист все пронюхает. И что тогда делать? Лучше уж Маргарет получит условный срок за убийство в состоянии временного помешательства. Ларс тогда был еще мальчиком, какой с него спрос? Это лучше, чем если люди начнут болтать, будто он убил эту маленькую шлюшку!
Мередит взялась за бутылку. Ей определенно нужно было еще выпить.
— Вы думаете, я хладнокровная сука! — воскликнула Энджи.
— Я думаю, вы впадаете в крайности и делаете поспешные выводы.
— Ничего подобного! Я долго над этим думала. Если бы я могла быть уверенной, что Ларс сделает все правильно, я бы не стала беспокоиться. Но я уже говорила — у него, к несчастью, есть совесть.
— Рада это слышать. Мне всегда казалось, что занятия политикой успешно избавляют людей от этого недостатка.
Энджи оправила пиджак.
— Ларс не такой, как все. И люди это видят. Поэтому он далеко пойдет. Люди ему доверяют. Он взлетит до вершины! Это, естественно, строго между нами.
Энджи Причард хорошо зазубрила основные правила. Не разговаривать с журналистами и по возможности не откровенничать с друзьями.
— Слава богу, — вздохнула Мередит, — что я не на вашем месте. Я всегда думала, что встречаться с полицейским довольно тяжелое дело. Но я и не представляла, как это быть замужем за политиком.
— Вы ведь работали в консульстве? Разве это очень отличается?
Энджи, казалось, удивилась.
— Работа в консульстве не похожа на политику. Мы имеем дело с британскими гражданами, попавшими в переделку: автокатастрофу или тюрьму, с потерявшими паспорт и подвергшимися насилию. Все в таком духе.
— Если вы справлялись с этим, — сказала Энджи, — вы бы справились и с ролью жены политического деятеля. Эти женщины тоже постоянно сталкиваются с чрезвычайными ситуациями. Надо быть готовой ко всему. Вот и сейчас у меня чрезвычайная ситуация. И я изо всех сил пытаюсь ее разрешить. Это нелегко! Поэтому я здесь!
Мередит поглядела на нее:
— Что вы хотите, чтобы я сделала? Вы ведь не просто поговорить сюда пришли.
— Как это ни удивительно, но только за этим. Ну то есть в основном. — Энджи помолчала. — Я же не железная! А Маргарет, бывает, так на меня глянет. Помните выражение, что взглядом можно убить? Вот это как раз про Маргарет. Если бы я была суеверной, я бы начала беспокоиться о сглазе!
— А Ларс суеверен? — вдруг спросила Мередит.
Вопрос застал Энджи врасплох. Она замолчала и стала играть золотым браслетом в виде цепочки, подыскивая ответ.
— Ну, он не боится пройти под лестницей или положить нож на нож. — Энджи нахмурилась. — Однако иногда кажется, что он верит в судьбу.
— А как он относится к религии?
— Он был воспитан в духе англиканской церкви, прошел обряд конфирмации и все такое. Но в церковь он ходит крайне редко, только на чьи-либо похороны или если крупный праздник.
— Он никогда не увлекался оккультизмом? Даже в подростковом возрасте?
— Боже мой, нет, конечно! — Энджи с удивлением посмотрела на Мередит. — А что?
— Точно не знаю. Возможно, смерть Кимберли связана с оккультной церемонией. — Она рассказала Энджи о свече и космеях.
— Это какой-то псих, — твердо сказала Энджи. — И ведь столько лет с тех пор прошло, он либо уехал, либо уже умер. — Она взяла бокал. — Этого только не хватало! Колдовство! Жертвоприношение! Господи боже мой! — Бокал покачнулся, на светлой шерсти появилось пятно. — Вы же не думаете, что девушку убили во время какого-нибудь мерзкого ритуала?
— Я думаю, что еще менее вероятно, что ее убила Маргарет Холден.
— Чепуха! — сказала Энджи, однако без особой уверенности в голосе.
* * *От разговора с Маргарет и впоследствии с Ларсом настроение у Алана Маркби совсем испортилось. Возможно, свою роль тут сыграла долгая поездка в Уэльс и обратно, или беседа с Сьюзан Темпест, или отвратительная погода.
В основном он ощущал разочарование. Это чувство было ему знакомо — разочарования часто сопровождают полицейскую работу. Все было как всегда, кроме высокого общественного положения некоторых из подозреваемых.
По словам Маргарет, ни она сама, ни ее муж не платили Кимберли. Ларс, скорее всего, не имел для этого средств. Тогда кто заплатил? И куда потом делись эти деньги? Маркби ехал на службу, размышляя над этими вопросами.
Дженифер Фицджеральд сказала, что это была пачка банкнот. По ее мнению, по меньшей мере двести фунтов. Она могла и ошибиться, но пачка банкнот остается пачкой банкнот. И почти сразу же Кимберли исчезает. У нее не было возможности потратить все эти деньги. В полицейском отчете не говорилось ни слова о том, что в комнате Кимберли были найдены деньги. Что девушка могла с ними сделать? Наверное, такую сумму она держала в руках первый раз в жизни. Даже если она купила все диски, журналы и вещи, которые ей понравились, она все равно не могла потратить ее за такое короткое время.
Этот вопрос зудел в голове у Маркби. Он чувствовал, что ему необходимо отвлечься. Если он поедет сразу в отдел, то будет просто сидеть и мучиться, не имея ключей к разгадке. Наверняка есть что-то еще, чем можно сейчас заняться.
Он вспомнил рассказ Мередит о свече и космеях и о странном поведении Буллена.
Маркби мог с некоторой долей неуверенности предположить, что именно делал Буллен на кладбище тем утром, но пока был не в силах объяснить свечу и космеи. Разговор с миссис Этеридж можно смело доверить Прескотту. С Дереком Арчибальдом он лучше поговорит сам. Дерек, скорее всего, лично знал убитую девушку. Это одно уже делало его фигурой чрезвычайной важности. Кроме того, у него могут быть свои мысли об этом случае со свечой. Миссис Этеридж уверена, что в церкви имел место сатанистский обряд. Маркби не разделял ее уверенности.
Он свернул на главную бамфордскую улицу и через некоторое время остановился перед мясной лавкой. Но он забыл, что сегодня среда. В отличие от современных супермаркетов у старой лавки были свои традиции, и в среду она закрывалась пораньше. Дверь заперта, жалюзи спущены. Маркби подумал, не съездить ли к Дереку домой. Второй раз лезть в эту клаустрофобическую берлогу? Нет уж, лучше приехать сюда еще раз завтра.
Он вернулся в машину и медленно поехал по городу. Было тихо, все маленькие магазинчики были закрыты. Только возле двух супермаркетов, опутанных неоном, скопились машины и толпились люди.
Маркби вспомнил, что не обедал сегодня и в желудке у него нет ничего, кроме пинты пива, выпитой с Ларсом Холденом. Прислушавшись к голодному урчанию в животе, он решил подкрепиться.
Впереди показался сандвич-бар. Перед входом было свободное место для парковки. Он остановился и зашел в заведение, ради предотвращения безвременной голодной смерти.
Внутри было неплохо. В стеклянной охлаждаемой витрине в пластиковых лотках лежали различные наполнители для сандвичей. Некоторые — нарезанный бекон, креветки, тунец с майонезом и сладкой кукурузой — не вызывали сомнения. Другие не подлежали идентификации.
В зале было всего два маленьких стола в окружении хрупких пластиковых стульев. Несколько столов располагалось перед входом, под зонтиками. Маркби выбрал бекон с салатом в сером хлебе. Напитков было два — черный кофе и кола. Он остановился на кофе, который должен был прояснить его уставшую голову.
Он устроился у окна и, поедая сандвич и прихлебывая кофе, стал смотреть на движущийся мимо мир. Спешащие по делам люди выглядели вполне обыкновенно, но некоторые из них, без сомнения, таили темные секреты. Не обязательно преступления с точки зрения закона, но преступления с точки зрения морали или религии. Как Сьюзан Темпест. Или Джек Темпест, этот хороший отец и муж, который, насколько было известно Маркби, в стенах дома был самым настоящим тираном.
