Виктор Пронин - Банда - 4
- Это делает вам честь. А как поживает белый "мерседес"?
- Я вижу, вы тоже не склонны выражаться намеками... "Мерседес" восстановлению не подлежит. А если его и отмоют, то сесть в него я все равно не смогу. Он всегда для меня будет вонять городским говном. До тех пор, пока ваш водитель... Вы меня поняли?
- Да. И после этого запах говна в вашем "мерседесе" исчезнет? Или вы перестанете его замечать?
- Там воцарится другой запах. Более мне приятный.
- Какой, интересно?
- Говно можно смыть только кровью, Павел Николаевич.
- Мысль интересная. Я ее запомню. Похоже, не только говно, но и все остальное вы предпочитаете смывать исключительно кровью.
- Забавное наблюдение,- усмехнулся Бевзлин.- Я как-то не задумывался об этом... Может быть, вы и правы. Знаете, какой вывод я сделал из этой нашей беседы?
- Скажите, пожалуйста, буду премного благодарен.
- Дерзите, Павел Николаевич. Следовательно, урок не усвоили. Проявляете непокорность, оставляете за собой право поступать, как считаете нужным... Кровь играет в ваших жилах, Павел Николаевич?
- Да, пока она еще там.
- Кто? - не понял Бевзлин.
- Кровь.
- А! - Бевзлин рассмеялся.- Шутите? Это хорошо! Прекрасное качество. Павел Николаевич, вы поставили меня в сложное положение... Я не могу жить спокойно в этом городе, пока вы сидите в своем кабинете. И потому вынужден спасаться.
- Хотите написать явку с повинной?
- Чуть попозже, Павел Николаевич, чуть попозже...- голос Бевзлина сделался холодньм, из него исчезли добродушные интонации.- Всего доброго.
- Будьте здоровы,- ответил Пафнутьев.- До скорой встречи,- не удержался он от обычного своего прощания.
И положил трубку.
И вернулся на кухню допивать свой чай.
- Что он сказал? - спросила Вика - она стояла рядом и слушала весь разговор.
- А! - Пафнутьев махнул рукой.- Дурака валял.
Такой разговор состоялся утром, и хмурый, нечесанный Пафнутьев, нависнув над своим столом, медленно перебирая слово за словом, все больше убеждался схватки не избежать.
- Можно? - в дверь заглянул Андрей.
- Входи. Дома ночуешь?
- А где же еще?
- Завязывай. Сегодня утром звонил Бевзлин... Он сказал, что тебя уже нет. Кровью, говорит, буду отмывать свой "мерседес".
- Значит, достал я его.
- Да, это тебе удалось. Теперь вот что... Дуй к Овсову, забирай младенца и вези вот по этому адресу,- Пафнутьев набросал на бумажке несколько слов.Спросишь Антонину Ивановну... Ей и вручишь. Бумажку тут же проглоти. Адрес забудь.
- Так круто?
- Видишь ли, охота идет не только за тобой, но и за младенцем... Он может выступить в качестве вещественного доказательства, если ты мне позволишь так выразиться. В нем, в младенце, остались следы предварительной обработки.
- Значит, и на этом зарабатывают...
- И очень неплохо. Если, конечно, удастся переступить через кое-что в себе самом. Товар хорошо сохраняется, причем, с каждым днем цена его растет. Стоит он... Ничего он не стоит. Сообщат матери, что умер ребенок, она поплачет-поплачет да и успокоится. Нового зачнет. А многие мамаши и рады избавиться - эти европейско-американские хмыри с помощью российского телевидения убедили их, что живут они хуже некуда, что ребенка позволить себе не могут. Наши дуры и поверили. Если на Канарские острова поехать она, видите ли, не может, то и ребеночка вырастить ей не под силу. Опять же зеленоглазые телевизионные задрыги об этом талдычат ей с утра до вечера. Ну ничего, помолясь, доберемся и до них, расчистим их вонючие конюшни.
- А почему зеленоглазые? - улыбнулся Андрей.
- От непомерного употребления внутрь долларовых вливаний. Ладно, задача ясна?
- Овсов все знает?
- Он тебя ждет.
- Тогда я уже в дороге,- Андрей направился к двери.
- Постой! - успел крикнуть Пафнутьев.-Значит, так... Готовность номер один. Понял?
- Уже провел мобилизацию,- усмехнулся Андрей.
- Пройди к нашему завхозу, или как он там у нас называется... И получи пистолет. Команду я уже
дал.
- Даже так? Вообще-то я противник оружия...
- Давно? - спросил Пафнутьев и уставился на Андрея долгим взглядом.
- Виноват, Павел Николаевич. Намек понял.
- Получи и делай с ним, что хочешь. Я не о тебе думаю, думаю о себе. Я должен знать, что сделал все возможное, чтобы избежать людских и материальных потерь. Вопросы есть?
- Все понял, Павел Николаевич,- и Андрей вышел.
Пафнутьев снова навис над столом и в какой-то момент вдруг понял, что похож сейчас на Шаланду, который, вот так же нахохлившись, рисовал толстым пальцем узоры на пыльном стекле - узоры подробно отражали смятенное состояние шаландинской души. Пафнутьев тоже попытался что-то изобразить на полированной поверхности стола, но, поймав себя на этом странном занятии, убрал руки со стола.
- Здравствуйте, Павел Николаевич! - дверь распахнулась, и на пороге возникла тощеватая фигура Худолея. Обычно он тихонько просовывал голову в приоткрытую дверь и молча дожидался, пока Пафнутьев посмотрит на него, пригласит в кабинет. А чтобы войти вот так... "Это что же должно случиться, чтобы Худолей врывался, не спрашивая разрешения и хлопая дверью?" - подумал Пафнутьев, не изменив ни позы, ни взгляда.- Я пришел к тебе с приветом рассказать, что солнце встало! - продолжал орать Худолей.
- Что у тебя встало? - хмуро спросил Пафнутьев.- Ну-ка, ну-ка, интересно даже.
- Солнце, Павел Николаевич, солнце! - Худолей не пожелал услышать срамного намека в словах Пафнутьева.- Я пришел к вам с радостным сообщением, Павел Николаевич! Веселитесь, Павел Николаевич! Танцуйте!
- Прям счас? - поинтересовался Пафнутьев.
- В гастрономе напротив появилась водка под названием "Золотая рожь". Бутылки литровые. Пробка винтовая. Вкус - потрясающий. Хмель - как в юные годы, как после первой в жизни рюмки.
- И что же из этого следует?
- Дуйте за бутылкой, Павел Николаевич! - нахально заявил Худолей и изогнулся в горделивой позе, выпятив грудь и вскинув подбородок.
- Так...- протянул Пафнутьев.- Круто. Надо же, как, оказывается, весна на тебя подействовала... Ты так ведешь себя, будто познакомился с прекрасной девушкой, и она ответила тебе взаимностью.
- Насчет взаимности не знаю, не уверен, но с одним человеком я познакомился. Только сейчас. Вы слышали такую фамилию - Бевзлин? Слышали?
- Ну, слышал,- насторожился Пафнутьев.
- Забудьте. Нет такого человека, нет такой фамилии.
- Куда же все это подевалось?
- Ушло в небытие. Безвозвратно. Раз и навсегда. Будто никогда и не было.
- Ну, что ж... Спасибо. Рад слышать.
- За бутылкой смотаетесь, Павел Николаевич?
- Смотаюсь,- Пафнутьев тяжело кивнул головой, с трудом снова ее подняв,Говори уже, наконец.
- Отпечатки пальцев на тисках, в которых быта зажата непутевая голова Самохина Михаила Михайловича. Отпечатки пальцев на снимках, которые недавно мусолил здесь вонючий Бевзлин, мир праху его!
- Он помер? - с надеждой спросил Пафнутьев.
- Нет, он исчез. Вместо него появился другой человек, по фамилии Бевз. Именно Бевзу принадлежат и те, и другие, и третьи отпечатки пальцев.
- А третьи где? - не понял Пафнутьев.
- Да на самих же пальцах! - расхохотался Худолей.- Пришел ответ на запрос, Павел Николаевич! Работаем, между прочим, не думая о наградах, но и не забывая о них! Работаем! Эти отпечатки принадлежат вору, грабителю и убийце Бевзу.
- Так...- протянул Пафнутьев, нависая над столом.- Это все точно? Надежно?
- Павел Николаевич! - вскричал Худолей оскорбленно.
- Ладно-ладно... Расшумелся, понимаешь, как холодный самовар...
- Брать надо, Павел Николаевич! Брать!
- Кого?
- Бевза!
- Нельзя.
- Почему?! Вы уже помирились? Нашли общий язык? Не разлей вода, да?
- Он депутат.
- Ну и что?
- Депутатская неприкосновенность,
- Лишить! - отчаянно заявил Худолей.
- Это невозможно...- вздохнул Пафнутьев.- Все руководство нашего депутатского корпуса в полном составе вернулось недавно с острова Кипр. Недельное турне по злачным местам...
- Я, кажется, догадываюсь,- просветленно воскликнул Худолей.- Эту поездку организовал Бевз?
- И оплатил тоже он,- добавил Пафнутьев.- Ладно, давай сюда свои ответы-приветы... Какой-никакой, но все-таки козырь. А козыри должны играть.
- Вы имеете в виду "дурака"? - осторожно спросил Худолей.
- И дурака тоже.
- Вы правы, Павел Николаевич, как вы правы! Самая поганая шестерка, и та, бывает, переломит весь ход игры!
- Шестерка? - переспросил Пафнутьев, и взгляд его, устремленный в окно, залитое солнечным светом, остановился.- Ну что ж, пусть так.
Худолей, не решаясь нарушить начальственные раздумья, пятясь, отошел к двери, неслышно отворил ее и выскользнул в коридор. И даже, удаляясь от кабинета, шел осторожно, большими шагами, стараясь ступать на носки.
***
Андрей вел машину по улицам города, время от времени бросая взгляды В зеркало - на заднем сиденье сидела выделенная Овсовым сестричка с младенцем на руках. Девочка спала, но на этот раз сон ее был вполне нормальным - она посапывала, постанывала во сне, пыталась пошевелиться, плотно запеленутая умелыми руками овсовских подчиненных.
