Игра в наперстки - Николай Иванович Леонов
Если хочешь найти кого-то или узнать всю его подноготную, собрав информацию о том, о чем не говорят даже в кулуарах и курилке заведения, спроси уборщицу, гардеробщицу и буфетчицу. Еще есть консьержи и дворники. Это люди, на которых держится мир, и огромное количество дел было раскрыто именно благодаря их наблюдательности.
Вот и сейчас, сидя в каморке Надежды Георгиевны, напарники узнали всю подноготную жизни Дома культуры, в частности то, что их бывшего директора, первую жену Игоря, так и не нашли.
– Да утопил он ее. А тело сбросил в воду. Все так говорят. Может быть, зарыл где. Слишком уж… Странно она пропала. И как-то очень выгодно, – заметила женщина.
– А что значит «выгодно»? – уточнил Гуров.
– Ну, – видно было, что сплетни Надежда Георгиевна любила и была рада ими поделиться, но все-таки есть, наверное, какие-то пределы… Но с другой стороны, никто и не скажет, что она что-то скрыла от следствия и не поделилась всем, что знает. – Разводиться она с ним хотела. И уволить из нашего Дома культуры. Заметила, что стали деньги пропадать. Все думали сначала на завхоза. Кого же первым винят во всем? Только его. А оказалось, что нет. Что не чистым на руку был наш великолепный Игорь Сергеевич. Тогда Белла и решила с ним разводиться. Скандал она затеяла отменный, тут весь Дом вздрогнул. А на следующий день пропала. Даже по камерам проверяли. Там видно было, как она садится в машину и уезжает. Машину ее нашли на берегу водохранилища, но ни записки, ни привета. Так и решили, что утопла. А я вот что думаю: что и не она это была. Эту запись даже на нашем телеканале крутили. Мол, если кто-то видел эту женщину в этой машине – просьба позвонить. Знаете, что я вам скажу… Рекомендовала бы я вам потрясти наших телевизионщиков, может быть, они ее сохранили.
– А что вы еще сказать хотели? – переспросил Гуров, видя, что их бесценный свидетель отвлеклась.
– Да Игорю этому в театре, когда он сам играл, лучше всего удавались женские роли. Он это был. Переоделся и занял место жены. А она сама где-нибудь в багажнике была уже мертвая.
К удивлению обоих напарников, запись в самом деле сохранилась. Правда, на видеокассете, но ее там же им перегнали на диск специалисты телекомпании. Внутри здания и в его архиве царил такой идеальный порядок, что следователям не хотелось уходить.
– Так работать гораздо проще, – развел руками директор, когда Гуров выразил свое восхищение. – Один раз навел порядок и просто сделать так, чтобы людям самим хотелось класть вещи, в нашем случае кассеты и другие материалы, на их места.
– А что вы делаете с теми, кто не кладет? – спросил Крячко шутя.
– О, все просто. Он будет следующим, кто будет наводить порядок в архиве, – серьезно ответил директор, и оба полковника подумали, что такие порядки, пожалуй, неплохо бы ввести и в других организациях.
Запись они просмотрели там же, за свободным компьютером.
На ней было хорошо видно, как женщина с длинными волосами и в ярко-зеленом платье открыла машину своими ключами и села на водительское место. Гуров нажал на паузу и долго рассматривал стоп-кадр. А потом пустил замедленный просмотр.
– Это мужчина, – сказал он. – Возможно, что в жену нарядился ее безутешный муж. Так что права наша Надежда Георгиевна.
Станислав еще раз пригляделся к видео:
– Как ты понял?
– Посмотри и вспомни, как Наташа садится в машину. Он не поправил зеркало. Даже несмотря на яркий макияж, он не проверил его, глянув в зеркало заднего вида. Мария тоже всегда долго смотрит в зеркала заднего вида, когда выезжает. А теперь посмотри на ноги. Как садятся Наталья и Мария, если они в платьях? Они сначала садятся на сиденье.
– А потом поднимают обе ноги. Точно же! А он вон как раскорячился! – Стас хлопнул себя по лбу.
– Теперь вспомни их общую фотографию, – Гуров показал на телефоне фото, которое переснял в Доме культуры. – Видишь, она невысокого роста. Носит всегда высокие каблуки. Хоть видео тогда получилось очень плохого качества, но, садясь за руль, она пододвинула бы кресло. Посмотри на габариты машины. Ей просто неудобно было так вести. А он, не трогая кресло, выезжает и не наклоняется к рулю.
– Значит, скорее всего, жена уже была мертва. А кто сейчас живет в их старом доме?
– Сестра, кажется, – Гуров сверился с записями.
До бывшего дома, где жил убитый, от здания телеканала можно было пройтись пешком, что сыщики и сделали, оставив машину на служебной парковке. Истра – тихий, спокойный город. Тут не хотелось думать о преступлениях. Особенно сейчас, когда на улицах царила летняя жара, а яблони на улице, по которой шли напарники, поднимаясь ветками выше домов, дарили тень и прохладу.
Лев подобрал с травы упавшее яблоко, обтер его об рукав и откусил.
– Кислое?
– Очень, – рассмеялся полковник, сморщившись. – Но мы с тобой имеем право хотя бы пять минут не думать о преступлениях… Все, пять минут прошло, вот наш дом.
Глядя на этот дом, не хотелось не просто думать о преступлениях: не хотелось даже представлять, что где-то кто-то может убивать, красть. Старый, уютный дом с деревянными наличниками, резным крыльцом, выкрашенный в небесно-голубой цвет, окруженный высокими плодовыми деревьями, он будто сошел с картины про забытую уездную пастораль.
– Если сейчас там на крыльце спит рыжая кошка, а нам навстречу выбежит брехливая дворовая собака, я решу, что попал в кино или сказку, – шепотом сказал Крячко, пока Гуров окликал хозяев.
– Не выбежит, – отозвалась у сыщиков за спиной хозяйка дома.
Высокая, подтянутая, с короткой стрижкой, она была похожа чем-то на свою собаку-добермана, которого держала на поводке.
– Дайте ей сначала обнюхать себя, а потом уже входите, калитка не заперта, – скомандовала хозяйка. Сыщики покорно остались ждать, пока доберман обнюхала их.
– Все, она одобряет, можете входить, – улыбнулась женщина. Когда она подошла ближе, стало ясно, что хозяйка гораздо старше, чем вначале подумал Гуров. Ее выдавали морщинки под глазами и взгляд.
– Ирина, – сказала она, протянув руку для того, чтобы поздороваться.
Сыщики показали удостоверения, представились и, не входя в дом, коротко обрисовали, кто они и зачем приехали.
– Да, я помню эту семью, я купила дом уже позже. Когда Свиристелов усвиристел. Его у нас в городе не сильно любили. Жену, Алену, я тоже знала, у ее сестры я
