Последний секрет на троих - Галина Владимировна Романова
Птичий хор окончательно распоясался к половине пятого утра. Свистело и заливалось, кажется, из каждого куста. Он не выдержал, встал и закрыл окна во всем доме. И уже через десять минут спал крепким сном.
Разбудил его запах еды. Даже еще окончательно не проснувшись, он понял, что это что-то вкусное. И не банальная яичница.
Сергей открыл глаза, нашел взглядом домашние трикотажные шорты. Надел прямо на голое тело и пошел в кухню.
– Доброе утро, – проговорил он жене в спину.
Она хлопотала у плиты, сбрасывая куриные отбивные на тарелку.
– Утро? Серьезно? – легонько рассмеялась она. – Времени знаешь сколько? Уже скоро полдень. Вот ты разоспался, Серый!
– А ты чего дома?
Он сразу сел к столу, потянулся к огурцам, вымытым и наваленным прямо на клеенку.
– Здра-асте! – снова рассмеялась жена. – Так суббота сегодня! Ты со своим графиком счет дням недели потерял, любимка моя. Иди, умывайся, обедать будем, раз завтрак ты уже проспал.
Он пошел в ванную. Умылся. Почистил зубы, причесался пятерней. Все его расчески были в коридоре под зеркалом. Глянул на себя, хмурого, и вдруг стало стыдно.
А что, собственно, в его жизни не так? Жив, здоров, дом – полная чаша, жена – умница, красавица. О том, о чем он знал и что его угнетало, Софии рассказал. Грызть себя не за что. То, что жалко ему Антонину Ивановну, так это нормально. Она была хорошим человеком, гибель такого – всегда трагедия.
Плеснув себе в лицо еще пару пригоршней ледяной воды, Сергей неуверенно улыбнулся своему отражению в зеркале и понял, что его понемногу отпускает.
На столе там, где он обычно сидел, уже стояла тарелка с воздушным картофельным пюре и тремя отбивными.
– Ух ты, как аппетитно выглядит.
Он поймал жену за подол домашнего сарафана, притянул к себе, крепко обнял и расцеловал троекратно. Была у них такая фишка утренняя.
– А ты чего себе не накрыла?
– А я только завтракала недавно. Давай к столу, остывает.
Россыпи огурцов уже не было. Был салатик из тех огурцов, лука, редиски и сметаны. Сергей уселся на свое место и начал есть. Жена с чашкой чая устроилась напротив и с улыбкой наблюдала за ним.
– Ты чего не спал до самого утра? – спросила она через минуту. – Ворочался, как медведь в берлоге. Окна зачем закрыл? К утру так душно в спальне было.
– Птицы пели, – ответил он коротко.
– Что тебя тревожит, Сережа? Я же вижу, мучаешься. Ты что-то знаешь и не понимаешь, кому рассказать?
Ну до чего же умная, а! Ей бы в органах работать, цены бы не было. Преступников колола бы как орехи.
– Так рассказал уже, – не стал он скрывать.
И как-то так быстро и без особых подробностей поведал ей о встрече с Софией.
– Николаеву рассказать не мог, сама понимаешь, они коллеги. Рука руку моет, защитит.
– Это точно. Молодец, что не рассказал. – Она смотрела без подвоха или издевки. – И правильно, что сообщил Соньке. Она сестра Тонина. Сама в полиции работает. Пусть разбирается. А этим нашим и дела нет. Николаев уже какой-то кражей в соседнем поселке занимается. Зерно с тока, что ли, уволокли. Целую машину. Ему и дела нет до убийцы Тони. Уже наверняка в какие-нибудь «глухари» списали.
Они помолчали. Он доел, поставил тарелку в раковину, потянулся к чайнику.
– Слушай, Сережа, а покажи мне фото, которое тебе Сонька скинула, – вдруг запросила жена и протянула ему свою пустую чашку. – Мне еще налей.
Он приготовил им чаю. Достал пакет с пряниками. Он любил шоколадные в глазури. Жена всегда держала для него запас. Вернулся к столу. Она уже вовсю листала фотографии. Все подряд: и те, что София переслала ему, и те, что делались раньше.
– Какой ты тут смешной, Сережка, – улыбалась она.
– Ой, а вот тут зря ты угол нашего сада снял. Самый заросший.
– Да нет, красиво там, – опротестовал он, откусывая пряник. – Цветов столько полевых.
– Мама твоя тут молодо выглядит…
– Ой, а это мы? Сколько нам тут…
Он пил чай, ел пряники и наблюдал за ее беззаботной болтовней. Так было приятно, тепло на душе. Никаких тревог. Сидел бы и сидел так. И слушал, как она смеется, говорит, смотрит на него.
– А что там с этой резиной, Сережа? – неожиданно оборвала она свой милый треп и отложила его телефон. – Что она рассказала? На какой машине, предположительно, она должна стоять? И где эта самая машина засветилась?
– Особых подробностей не знаю. Вроде тачка эта в дождь какую-то их девчонку из полиции с дороги столкнула.
– Где?
Он рассказал.
– Что за девчонка?
– Она вроде в ночь убийства Кулакова на рыбалке с ментами была.
– Блондинка? Длинноногая, грудастая?
– Не видел, не знаю, – на всякий случай открестился он.
– Я их видела. Как они из московской машины пересаживались к Николаеву и велик на крышу его тачки крепили. И девушка эта, между прочим, обнималась с Сонькиным женихом. Сонька же его к Тоне возила не раз. Я его запомнила. Яркий такой. Мачо! И что, эту девчонку кто-то подрезал? В дождь на повороте? На том самом, куда дорога из леса выходит?
Он кивнул.
Жена задумалась, покручивая ополовиненную чашку с чаем на столе. Сергей не перебивал. Пусть мыслит. Лишь бы не надумала какой-нибудь ерунды и на ревность не скатилась. Она могла.
– Блин… – выдала она через пару минут. – А точное число не можешь узнать? Когда она погибла?
– Такой ливень был один раз. И пробка на трассе на много километров – тоже. Ты в тот вечер еще жаловалась, что у вас теперь потолок в кабинете опять протечет. И что-то про отчет говорила.
– Точно! – Она встала и заходила по кухне, постукивая себя пальцем по губам. – Отчетный день был. Я задержалась на работе. И без конца на потолок смотрела. Он выдержал, не потек. А для того чтобы это место рассмотреть, мне надо было со стула вставать и подходить к окну. Блин…
– Что?
Он уже понял, что она что-то видела и теперь вспомнила. И то, что вспомнила, ее тревожит. Ей не нравится.
– Гараж как раз под нашими окнами. И там похожая машина есть. Про резину вообще молчу. У нас весь легковой автопарк на такой резине. Тоня очень давно закупила недорого по случаю. Целый склад забит. А вот машина… Там есть похожая, Сережа. Ее Тоня часто брала, чтобы поля объезжать. Старый, но очень надежный внедорожник. Его могли и управляющие отделениями брать, и главный инженер. Ключи
