Кольцо блаженной Августины - Марина Владимировна Болдова
– О! Умирать передумала, Лилечка? – Сестра ее покойного друга Самуила, которой она в детстве расчесывала жесткие кудри, слушая ее вопли, терпела капризы и подростковые взбрыки, смотрела на нее с насмешкой.
– Издеваешься? С чего бы мне умирать? – обозлилась на нее Лилия Модестовна.
– Когда везли на «Скорой», ты все стонала: «Умираю, умираю…» Это хорошо, что злишься! Зачем на антресоль полезла, помнишь? Мы с Августиной сразу догадались, не просто так ты лесенку-то подставила. Ты же до смерти высоты боишься!
– Неправда, я с парашютом прыгала…
– От ответа не уходи, Лиля. Я же к тебе поговорить шла, похоже, мысли у нас с тобой в одном направлении работают. Да?
– Что толку обсуждать сейчас, лучше позаботься, чтобы меня домой отпустили. Чувствую себя нормально.
– Боюсь, доктор до завтра точно тебя продержит. Хотя сотрясение легкое, покой нужен, и все. Ладно, попробую.
– Ключ Августина дала?
– Так висит он на прежнем месте, я же опять твоя соседка, Лилечка. Ушла от Биргера, подаю на развод.
– Тьфу ты, наконец свершилось. А как бы Самуил обрадовался!
– Не тема для больничных стен, – оборвала ее Алла. – Пойду поищу твоего лечащего, буду просить тебя на выписку. Если что, отказ напишешь. Выглядишь, конечно, бледновато…
– Иди уже…
Да, Самуил был бы рад, если б этой свадьбы не было вовсе! А еще он был бы счастлив, если бы летел на другом самолете или не летел в тот день вообще! Тогда бы Иосиф Биргер не вторгся так бесцеремонно в его семью…
«Свадьбы… И зачем люди лезут в эту кабалу? Взять меня, чего добилась? Да и Самуил с Таськой… какого лешего женились?» – с тоской подумала она.
…Ей всегда казалось, их брак был предрешен еще родителями обоих – так часто отец Таси, Павел Подольский, бывал у Моисея Бенц в гостях. И всегда приходил с дочерью, но не с женой. Тася чаще всего поднималась к ней в квартиру, но Самуил оставался с мужчинами. «Мне с ними скучно, Лилечка. Сижу в другой комнате или с тетей Ией на кухне. Не понимаю, зачем вообще отец меня тащит к ним каждый раз, когда идет сам», – жаловалась она ей, а Лиля как раз и понимала – принимают Тасю в доме Моисея Бенц как будущую невестку.
Лилия Самуила любила, но была ли любовь к нему у Таси, не знала. Слова самой невесты накануне свадьбы о долге, крепкой привязанности, о каком-то там предназначении вызывали у нее желание тряхнуть подругу посильнее, чтобы та очнулась от туманных своих грез и взглянула на ситуацию трезво. Лиля не сомневалась, что Тася пребывает под влиянием родительского диктата, сама высказать свою волю не может, а помочь ей – святой долг ее, лучшей подруги.
Они примеряли новые платья. Тася – свадебное, доставленное только что из Москвы: тонкого кружева, на многослойном подкладе, с точками искусственного жемчуга по тугому лифу, оно обнимало стройную фигуру белым облаком, делая пышными бедра и выделяя округлую грудь. Лиля же сшила себе собственноручно из голубой тафты скромное, но облегающее платье, украсив его лишь брошью с сапфирами, подарком Самуила на окончание школы. Такая же брошь, но с рубинами была подарена им и Тасе. Лиля залюбовалась улыбающейся подругой, но тут же представив рядом обычно мрачного Самуила, вдруг дернула ту за руку, ставя перед большим зеркалом. «Смотри, Таська, ты не уродка какая-то, чтобы без любви замуж выходить! Ты – красавица! Отвечай, любишь его? Только не ври!» – Она смотрела не на нее, на отражение в зеркале, внимательно следя за лицом подруги. Тася смутилась лишь на миг, что-то беспомощное промелькнуло в глазах, какая-то покорность, даже, как показалось тогда Лиле, страх. Но тут же, вырвав руку, Тася отошла в сторону. «Ты, Лиля, просто не знаешь еще, что любовь бывает разная. Вот у меня – такая, спокойная. Без восторгов и страстей. Я буду женой надежной, а Самуил меня никогда не оставит. Что бы со мной ни случилось». – Она улыбнулась мечтательно. «Что с тобой случится? И кто тебе сказал, что Самуил будет таким уж преданным мужем? Он сам?» – Она не зря задала этот вопрос – знала, что тот не безгрешен. Ответ подруги ее убил: «Нет, с Самуилом мы эту тему не обсуждали. Папа считает…» – Она запнулась, а Лиля покрутила пальцем у виска. Слов определить Тасину глупость у нее не нашлось.
Свадьба состоялась, и, как ни странно, брак их получился гармоничным и крепким. Несмотря на частые отлучки Самуила по вечерам, Тася не волновалась, сцен ревности не закатывала, да еще и уговаривала ее, Лилю, не беспокоиться по пустякам.
Сейчас Лилия Модестовна думала, что та всегда знала, где пропадает муж. И эти отлучки, и мужские посиделки у Самуила дома после смерти Таси были очень похожи на тайные собрания какой-то секты. А кольцо, которое некоторые, ныне покойные, так жаждали получить, имеет к этой тайне прямое отношение.
Свадьба же Аллочки и Иосифа, случившаяся ровно через десять лет, выглядела мезальянсом. Удивлены были все – от дворовых сплетниц до родственников и друзей. Тем более что сестра Самуила, хотя девочка была весьма вольная, на самом деле серьезных отношений ни с кем не поддерживала – Лиля точно знала, что сердце проказницы не занято никем. Немного нравился Аллочке адвокат Дима Корсун. Но что-то у них не заладилось, хотя Самуил всячески подталкивал упрямую сестрицу к надежному и порядочному приятелю. Лилия тоже тормошила Аллочку, призывая присмотреться к нему. Аллочкин же взгляд на Дмитрия был любопытен, но не более. Отговариваясь молодостью и нежеланием связывать себя обязательствами, та несколько раз брала его в компаньоны для похода в театр (билеты, можно сказать, Лилия Модестовна ей навязывала), но этим и ограничилась.
Случайное знакомство с Иосифом изменило девочку до неузнаваемости. Став кроткой характером и покорной этому, на взгляд Лилии, неприятному типу, Алла разом отвергла всех поклонников, в том числе и Корсуна. Лилия пробовала говорить на эту тему с Самуилом, требуя повлиять на сестрицу. Но тот лишь досадливо морщился, словно от сильной головной боли, и ничего не предпринимал. «Она собирается переехать к нему. Что я могу тут поделать? Запереть дома? – злился он. – Мог бы – убил бы его, чтобы под ногами не путался!» Лилия тогда пугалась
