Поправка на ветер - Марта Яскол
Что было дальше, Маруся представлять не хотела.
Она закончила распускать рукав, в узор которого вкралась ошибка, и начала вязать его заново. Если с рукавом все более-менее понятно, то в отношении дела, которое в последнее время занимает все ее мысли, этого не скажешь. Маруся чувствовала, что не зря уперлась – в прямом и переносном смысле слова – в сапожную мастерскую. Четыре убийства, так или иначе связанных с мастерской, уже ни у кого язык не повернется назвать совпадением. Она решила, что убийца работает в мастерской, «выстрелила» дважды – и оба раза промазала. Но откуда тогда преступник знал, что там происходит? Причем фактически каждый день?
Или не каждый?
Маруся отложила вязание, вынула из сумки блокнот, ручку, календарик и аккуратно написала в столбик четыре имени. Затем напротив каждого имени поставила дату – эти числа она помнила наизусть и будет помнить еще долго – и день недели. Получилось следующее: Данута – тридцатое июля, пятница, Магда – восьмое августа, воскресенье, Эльза – двадцать пятое августа, среда, Владик – третье сентября, четверг. Если в этом и была какая-то система, она ее, увы, не усматривала. Маруся еще раз прокрутила в уме рассказ медсестры Кати, которая собственными ушами слышала, как Магда говорила, что после убийства Дануты видела убийцу и может его опознать. На вопрос, когда она это слышала, Катя ответила, что в тот день у нее было дежурство.
Маруся снова сверилась с календариком. На той неделе, когда убили Магду Шиманскую, Катя дежурила в воскресенье. Значит, Шиманская посещала мастерскую в воскресенье, и между ее неосмотрительным заявлением и убийством прошло всего ничего, убийство произошло в этот же день! То есть в то воскресенье убийца точно был в мастерской. Он, вероятно, тоже слышал, как Магда хвасталась, что может его узнать. Услышал, принял решение, пошел следом, когда она вышла из мастерской, возможно, даже познакомился с ней и предложил погулять по парку…
О чем еще свидетельствует этот трагический «график»? Все четыре убийства произошли с небольшими интервалами: вряд ли кто-то из посетителей мог, не вызывая подозрений, часто приходить в мастерскую и сидеть там…
Новая версия возникла как будто сама собой. «Ай да я! – с горькой усмешкой подумала Маруся. – Целилась-целилась – и попадала в «молоко».
А надо было сделать поправку на ветер!
Она полагала, что после четвертого подряд преступления убийца либо убрался из Чкаловска вместе с драгоценностями, либо захотел сперва убедиться, что замел следы, и милиция поверила в самоубийство Владика, якобы раскаявшегося в совершенных злодеяниях. А может, не хочет привлекать к себе внимание резким отъездом из города? Пусть, мол, все уляжется, а я потом под благовидным предлогом тихо исчезну?
Вполне вероятно, ведь преступник, похоже, уверен в своей безнаказанности, иначе не убивал бы настолько цинично и нагло. Сидит себе сейчас, наверное, и подсмеивается над следователями, гордится, что обвел их вокруг пальца. Ничего, недолго ему осталось смеяться…
Маруся поднялась было идти звонить Янису, но ей на глаза попался будильник. Полтретьего ночи! Ничего себе она задумалась! Петраускас, конечно, просил ее звонить в любое время суток, тем более что дело не терпит отлагательств. Или терпит? По крайней мере, до утра? Вот только уснуть после такой встряски вряд ли удастся. Хорошо, что завтра у нее выходной, не надо спешить на работу…
Расстилая постель, она вспомнила рассказ Воронова о Ночном демоне – насильнике и убийце, который не так давно долгое время держал в страхе весь Днепропетровск. Чтобы его поймать, в город по распоряжению самого Брежнева направили несколько тысяч милиционеров со всего Союза. Ночного демона ловили даже, по словам следователей, «на живца»: сотрудницы милиции и девушки – комсомольские активистки специально ходили по городу в темное время суток, чтобы спровоцировать преступника. Он очень долго обходил все ловушки, но в конце концов попался: одна из его жертв выжила и помогла его поймать…
Вот уж действительно нашла, о чем думать на ночь!
Вопреки опасениям она провалилась в сон, лишь коснувшись подушки, и спала безмятежно, как младенец, даже никакие маньяки ей не снились. Маруся и раньше замечала за собой: когда ей нужно было принять какое-либо важное – если не сказать судьбоносное – решение и колебания растягивались на несколько дней, она просыпалась по ночам и долго не могла уснуть. Это была даже не бессонница, а странное состояние, в котором какие-то непонятные видения путались с явью. Но стоило перестать мучиться сомнениями, как здоровый сон тут же возвращался.
* * *
Утром она первым делом позвонила Янису и сообщила, что будет ждать его через час в том же кафе-мороженом, в котором они однажды уже встречались. Янис в тот раз высказал предположение, что Маруся вполне может знать убийцу в лицо, но не подозревать об этом.
– Я не подозреваю вас, – сказал тогда Петраускас. – Я подозреваю, что вы можете знать убийцу или убийц, но не догадываетесь, что знаете. Убийцей – или убийцами – может быть кто-то из окружения этих девушек – и вашего. Кто-то, кто рядом, но незаметен, поэтому ему и удается подобраться так близко… Понимаете?
Как в воду смотрел!
Она тогда сказала, что, кажется, понимает, однако на самом деле поняла только сейчас.
На встречу Маруся пришла за пятнадцать минут до назначенного времени, но Янис уже ждал ее. Кроме коктейлей, он принес им по три шарика мороженого, посыпанного тертым шоколадом.
– Не знал, какое вы любите, – смущенно сказал Янис, ставя на столик две металлические вазочки на высоких ножках, – поэтому взял по шарику белого, шоколадного и крем-брюле…
– Угадали, – улыбнулась Маруся. – Гулять так гулять! Тем более у нас есть повод. Точнее, надеюсь, скоро будет.
– Вы снова что-то придумали? – насторожился Петраускас.
– Янис, вы сможете навести справки еще об одном человеке? Я сейчас объясню…
– Вы уверены? – спросил он, выслушав ее просьбу.
– Почти, – кивнула Маруся. – Правда, кое о чем я пока могу только догадываться, но в целом, согласитесь, получается вполне логично.
– Хорошо, я попрошу коллег из Каунаса ответить как можно быстрее, – сказал Петраускас. И внимательно посмотрел на нее. – Что-то у вас подозрительно блестят глаза. Меня это
