Дневники дьявола - Марина Евгеньевна Новикова
Павел Арсеньевич оказался в реальности куда более интересным мужчиной, чем на многочисленных фотографиях, которые мне удалось найти в прессе. Высокий, стройный, с короткой стрижкой прореженных начинающейся сединой черных волос и в прекрасно сидящем на нем стильном костюме-тройке цвета «кофе с молоком» он был ослепительно хорош. Мне стало несколько неловко за свое скромное летнее платьице и раскиданную по плечам гриву неукротимых волос рядом с этим изысканным господином. Но я вспомнила о цели своего визита и решительно протянула руку:
– Добрый вечер, Павел Арсеньевич. Я -Старкова Мария Станиславовна и вся во внимании.
Сурмин слегка встряхнул мою руку и галантно склонился, поднеся ее к своим губам:
–Очень приятно! Вы намного интереснее в жизни, чем на многочисленных фотографиях, которые я просмотрел.
–Смешно, но секунду назад я подумала тоже самое о Вас!
–Ну вот и обменялись комплементами, а теперь прошу Вас к столу и продолжим наше знакомство, совмещая приятное с полезным.
Павел жестом радушного хозяина указал в сторону изящного столика и галантно усадил меня, подвинув кресло с одной стороны, а сам присел напротив. Официант мгновенно подскочил к столику и протянул мне меню. Мельком взглянув на названия я протянула его Сурмину:
–Абсолютно не ориентируюсь в том ,что здесь из чего, поэтому прошу Вашей помощи. Я бы предпочла нечто очень легкое и немного. Люблю чешскую кухню, к морепродуктам отношусь сдержано.
–Все предельно ясно, благодарю за доверие,– улыбнулся Павел и протянул меню официанту,– мне как всегда, кроме вина, а даме, в дополнение к сказанному, мороженное с фруктами и кофе по-турецки.
Я кивнула головой в знак согласия и выжидательно посмотрела на Сурмина, приглашая к разговору. Он внимательно посмотрел мне в глаза и, выждав паузу, предложил:
– Если позволите, Мария Станиславовна, я изложу Вам мое видение проблемы, честно обозначу предмет моего интереса, а Вы или примете мое предложение или откажитесь от него
Я снова кивнула головой и сконцентрировав свой взгляд между красивыми бровями Сурмина, тем самым приготовившись улавливать малейшие оттенки его мимики, что бы понять несказанное.
– Мне не интересно каким образом к Вам попали некоторые, интересующие не только меня, документы, но они очень опасны и ,в первую очередь, для Вас и вашей семьи. Я абсолютно далек от мысли брать Вас на испуг или покупать. Я вообще не пользуюсь в жизни подобными методами, уж поверьте. Но даже если бы допускал подобное, то что бы понять бесперспективность подобного поведения с Вами , мне было достаточно ознакомится с материалами, собранными о Вас моей службой безопасности. Сразу предупрежу вопрос, обозначившийся весьма явно в ваших удивительно красивых глазах. Мне конкретно эти документы не могут навредить никоим образом, так как суммы, которые в них могут фигурировать – это суммы вкладов на счет известного вам «писателя» в мой банк, только и всего. Если изъявите желание, то я могу предоставить Вам возможность проверить мои слова, предоставив оригинальные банковские документы. Но для остальных фигурантов эти бумаги несут угрозу их благополучию, и они не успокоятся, пока их не получат. Я намерен убрать известных вам лиц из активной жизни и лишить влияния, не более того. Если удастся убедить их вернуть наворованное городу в виде подарков или пожертвований, буду безмерно счастлив. Хочу расчистить место для молодых, перспективных кадров и вернуть Холмску былую славу интеллектуальной столицы Сибири. Есть у меня и личный мотив. Возможно, прижав к стенке этих персонажей, я смогу узнать правду об исчезновении моей сестры. Я предлагаю Вам передать мне документы на ваших условиях, в свою очередь я гарантирую Вам и вашим близким полную безопасность.
Официант как будто ждал за дверью окончание монолога, так стремительно он проскользил по ковру и умастил на столике множество закусок в миниатюрных салатницах из тончайшего китайского фарфора. У моей мамы в серванте стоят четыре чайных чашечки, такие же белоснежные с тончайшими золотыми ободками, абсолютно невесомые и просвечивающие на свету. Когда-то это был сервиз, подаренный друзьями родителей на пятилетие их свадьбы. Я всегда мечтала от такой красоте, но даже теперь, в изобилии товаров, хлынувших на российский рынок, мне пока не удалось найти хоть что-нибудь похожее. Я на несколько мгновений отвлеклась от темы разговора и блаженное выражение моего лица несказанно удивило Сурмина:
–Мария Станиславовна, что означает ваша удивительно умиротворенная улыбка? Я даже и не тщу себя надеждой, что это реакция на моё предложение. Что же тогда привело Вас в такое благорасположение?
–Ничего особенного, Павел Арсеньевич, просто моим родителям много лет назад подарили чайный сервиз, который мне всегда нравился, и я приятно удивлена появлением его столового двойника. Но мы отвлеклись и, прежде чем я приму решение, мне хотелось бы получить ответы на интересующие меня вопросы.
–Если это не касается коммерческой тайны банка, отвечу без утайки и раздумий.
–Откуда информация о документах?
–Я давно и очень внимательно наблюдаю за некоторыми известными Вам персонажами. Последние пару недель они активно кучкуются и оживленно беседуют, а мои люди их слушают. Из этих бесед я и подчерпнул информацию.
–С чьих слов Андрей передал мне угрозы?
–Ну не с моих, это точно. Я лишь просил передать Вам мой телефон , сделать это незаметно и лучше подальше от чужих глаз.
–А сумма сделки, тоже его инициатива?
– Абсолютно. Ваш бывший муж Вас очень плохо знает, гораздо хуже чем даже я.
– А если я все-таки назначу цену?
– Если это будет сумма менее половины активов банка, то я заплачу.
– Есть нечто более ценное для меня, чем ваши активы. Вы готовы выступить в роли графа Монте-Кристо?
– Вы хотите кому-то отомстить?
–Я не расширю ваш список, только хочу оговорить вид и меру наказания нескольким фигурантам и это мое первое условие. Закон они обходили и обойдут, а я хочу, чтобы они получили именно то, на что обрекли ни в чем не повинных людей и чего боятся больше всего на свете. Мне не нужна их смерть, пусть они живут как можно дольше, что бы было время испытать животный страх, ибо в их раскаяние я не верю.
–Принято.
– Вы радеете за Холмск, а я за свой городок, поэтому хочу возрождения стройки. Это градообразующее предприятие и половина населения работала на нем, там сложились трудовые династии. Сейчас его хотят банкротить и растащить по карманам, выкинув
