Алина Егорова - Рубины леди Гамильтон
– Оставим его, – произнес он тихо.
Мальчишки расступились, но Левашов уходить не спешил.
– Чего смотришь, вали, пока мы тебе шею не намылили!
Сашка вытащил из кармана игрушечный револьвер, заряженный пистонами, и приставил его ко лбу Андрея. Раздался оглушительный треск, в воздухе повисло едкое облачко дыма. Андрей закашлялся, вытирая выступившие от дыма слезы. Шпана заржала.
– Детский сад – штаны на лямках, – откашлявшись, прокомментировал Андрей. – С такими пестиками мы в садике в войнушку играли.
– Ну-ну, шкет, не зарывайся! Так можно и в лоб получить.
– Давай, попробуй! – и Андрей вытащил из кармана перочинный нож с тупым лезвием.
– Ты че, дебил, совсем спятил?! – Рыжиков попытался отобрать нож, но Андрей вывернулся и приемом, которому научил его отец, захватил руку противника, повалив его на землю.
Сподвижники заводилы хотели было надавать Андрею подзатыльников, но Сашка их остановил.
– Саня, – протянул он руку. – Подпольная кличка – Рыжий.
– Андрей. Кличка – Левый, – придумал он на ходу, для солидности.
С тех пор они стали друзьями-неразлей-вода. Дерзкий, смекалистый лидер Рыжиков стал для Левашова примером для подражания. Сашка – старше Андрея на два года, поэтому он был и умнее, и ловчее во всем, он всегда шел на шаг впереди, но держался с Андреем на равных, впрочем, как и с остальными членами своей шайки. Это особое искусство лидера: держаться на равных, но фактически быть выше всех на голову. Андрей восхищался его умением манипулировать людьми и втайне завидовал ему. Он считал себя умнее, потому что Рыжиков учился через пень-колоду, не из лени, а из элементарной тупости – он был не в силах справиться с математикой. Андрей же легко решал задачи из учебника средней школы на класс выше Рыжего. Но, при всех своих способностях, Левашов не умел так здорово ладить с людьми, как Рыжиков. Он знал, что надо сказать и как себя вести в той или иной ситуации, чтобы понравиться окружающим, но вот осуществить это на практике не мог – выходило это у него через силу и слишком уж фальшиво, так, что ему становилось противно смотреть на себя со стороны.
Когда Андрею пошел четырнадцатый год, Вере Марковне предложили поменять ее сестрорецкую квартирку на домик в Ушкове. Тихий дачный поселок неподалеку от Финского залива, сосновый лес – то, что ей нужно с ее астмой, место завхоза в школе плюс возможность устроить туда Андрея. Как она рассудила, мальчику нужен нормальный аттестат, а не выданный в интернате для слабоумных. Директор ушковской школы посмотрел сквозь пальцы на то, что ребенка хотят перевести к нему из коррекционного учебного заведения. «Если парень программу не осилит, зачислим его на класс ниже», – решил он.
Расставаться с друзьями было нелегко, но Андрей все понимал – надо, значит, надо, и так он несколько лет в «дебилке» дурака валял, поиграл – и хватит, к тому же через год его товарищи окончат свой интернат, и тогда он останется один.
Данные из ГИБДД поступили весьма оперативно. За последние полгода серебристые «Тойоты Хайлендер» фигурировали в шести эпизодах, за истекший месяц – всего один раз. Четырнадцатого апреля в полдесятого вечера в Невском районе была сбита насмерть молодая женщина – Виктория Грановская. Водитель, управлявший «Тойотой Хайлендером», с места происшествия скрылся. Номера его машины установить все же удалось, но они оказались липовыми.
Прежде чем отдать сводку Юрасову, Шубин пробежался по ней глазами.
Грановская? Эту фамилию он видел в деле Гамильтон! Кажется, Виктория была сожительницей Кожевского, она же подтвердила его алиби на время убийства Эммы Львовны. Опять Кожевский! Куда ни плюнь, всюду он.
В этот раз Феликса вызывать повесткой не стали, а поехали к нему домой, благо до Большой Зелениной недалеко. Звонить ему тоже посчитали излишним, чтобы ненароком не спугнуть – от подобных фруктов можно ожидать всего, что угодно.
Перед выездом Анатолий связался с коллегами, ведущими дело Грановской. Ничего интересного ему не сообщили, кроме того, что Викторию сбили возле дома, где они с Кожевским снимали квартиру. Она работала бортпроводницей и в тот вечер возвращалась из рейса.
Дверь квартиры, где проживал Феликс, приоткрылась. В дверном проеме появилась благородного вида старушка в аккуратном переднике. Она смерила оперативников царственным взглядом выцветших глаз и сняла дверную цепочку.
– Из милиции, значит, – заключила она. – Никак брошь мою нашли?
– Мы кражами не занимаемся. Нам нужен Феликс Кожевский. Он дома?
– Чем же вы там занимаетесь? За что вам только деньги платят? – заворчала Амалия Бенедиктовна. – Дома Феликс. Он у себя в комнате, сейчас позову.
Кожевский появился в коридоре в трикотажных домашних штанах и шлепанцах на босу ногу. По его заспанному лицу было понятно, что его разбудили.
– Собирайтесь, Феликс Михайлович. Вам надо проехать с нами.
Настроение у Кожевского было препоганейшим. Сначала все складывалось просто превосходно: Эмма выказала ему свою благосклонность, в перспективе замаячило место в ее фирме и все сопутствующие этому обстоятельству блага. Потом его жизнь вдруг пошла кувырком: убийство Эммы, хождения по допросам, несчастье с Викой… Вчера, чтобы заглушить душевную боль, он напился до зеленых чертей и рухнул спать. Проснулся, и вот вам пожалуйста – в доме милиция! Накатившая черная полоса никак не желала отступать – его, как преступника, везут куда-то на милицейской машине. Спасибо, хоть не в наручниках.
Голова гудела, сообщая владельцу о наступившем похмельном синдроме. Феликс сидел в уже знакомом ему кабинете за столом того же самого капитана, с которым он разговаривал в прошлый раз.
– Рыжиков, Гамильтон, Грановская… Не многовато ли вокруг вас трупов, господин хороший? – просверлил его взглядом Шубин.
– Я не знаю никакого Рыжикова.
– Это мы уже слышали.
– Я правда не знаю! О Вике мне сообщила ее мама, Раиса Александровна. Она позвонила и сказала, что Вику сбила машина. Это так чудовищно! Ей всего двадцать семь лет было. Хоть мы и расстались, но она все равно оставалась для меня дорогим человеком.
– Грановская подтвердила ваше алиби – и погибла. Очень вовремя ее сбила машина, вы не находите?
– Не убивал я Эмму! – в сердцах закричал Феликс. – Признаюсь, я попросил Вику сказать, что в тот день, когда убили Эмму, я был с ней дома. Мы с Эммой договорились, что проведем выходные у нее на даче. Я заехал в супермаркет за продуктами и поехал в Ушково. Когда я вошел к ней в дом – увидел ее лежащей на банкетке. Рядом стояли чашки – ее и гостя. Я решил, что ей стало плохо, подошел ближе и понял, что она мертва. Она была еще теплой, то есть получалось, что она умерла перед самым моим приездом! Мне стало страшно. Я сел в машину и быстро уехал.
– Почему вы следователю ничего об этом не рассказали?
– Испугался. Решил, что на меня подумают.
– В Ушкове вы ничего подозрительного не обнаружили? Если Гамильтон убили перед вашим приездом, значит, преступник находился где-то поблизости. В поселке народу мало, там каждый человек на виду.
– Кажется, был там один… Я его заметил на обратном пути. Он шел по тропинке, направляясь к шоссе. Очень похож на родственника Марковны. Но я не уверен, что это он, потому что видел его только со спины и подумал, что узнал его по походке.
* * *Ноющая тупая боль не давала покоя. Поборовшись какое-то время с собственной ленью, он заставил себя подняться с постели, чтобы принять таблетку. Одна, как он знал, не помогла бы, и он проглотил сразу две. Днем по радио предупреждали о магнитных бурях, которые могут неблагоприятно отразиться на самочувствии метеозависимых людей. Лучше бы он не слышал этого проклятого прогноза, тогда, может быть, башка не трещала бы так, а то он ведь заранее настроился на худшее. Еще и полнолуние, для полного абзаца – Левашов посмотрел в окно и увидел на темном небе белую, как сахар, полную луну. В полнолуние у него тоже всегда болела голова. После той аварии, в которую он угодил в шестилетнем возрасте, у него начались мигрени. Сначала они были редкими явлениями, но с годами участились и теперь мучили его практически постоянно. Врачи разводили руками и говорили, что мигрень лечению не поддается, но ослабить боли и сократить частоту их возникновения возможно. Для этого необходимо в первую очередь пройти тщательное обследование и сделать томографию головного мозга, после чего, в зависимости от результатов, ему назначили бы лечение. Врач сразу предупредил, что лечение будет долгим, с массой ограничений и побочными действиями, как то: сонливостью, рассеянным вниманием, невозможностью водить автомобиль и долго сидеть перед монитором компьютера. То есть как минимум год он не сможет работать. Не работая, он, конечно, с голоду не умрет. Андрей понимал, что здоровье – одно, и все такое, но оставить сейчас свой бизнес без присмотра он не мог. Вот потом, после реализации проекта и заключения пары важных сделок, пожалуй, можно будет на время отойти от дел… Имелся и еще один нюанс. Во время обследования может всплыть его психическое расстройство – диагноз, поставленный ему после аварии детским психиатром, никто не отменял.
