Димитрис Раванис-Рендис - Современный греческий детектив
— Вы сами виноваты.
— Что случилось?
— Он опять приходил.
Каридис мгновенно побледнел.
— Чего ему надо? — спросил он, хотя заранее знал ответ.
— Денег. — Халкья злорадно захихикала.
Фабрикант тяжело вздохнул. Деньги, деньги… Сколько же можно!..
— Я же дал ему на той неделе.
Старуха пожала плечами. Та неделя уже прошла.
— Он требует еще. И к тому же в фунтах.
— В фунтах?!
— Да. Он говорит, что…
Она опять повысила голос. Оглянувшись на дверь, Каридис сильно сжал ей руку.
— Тише, умоляю!.. Сколько?
— Пятьдесят фунтов.
Глаза фабриканта сверкнули ненавистью. Пухлое, добродушное лицо, как у всех толстяков, как-то подобралось и заострилось. Казалось, он готов убить стоявшую перед ним женщину. Талия Халкья спокойно встретила этот уничтожающий взгляд.
— На меньшее не согласен, — посетовала она.
— А сколько из этой суммы попадет к вам в карман? — не сдержавшись, язвительно спросил Каридис.
Старая артистка выпрямилась с видом оскорбленного достоинства. За что такая несправедливость?! Ведь он знает, что она просто-напросто оказывает ему услугу. Ее ничуть не заботило, поверят ей или нет.
— Так как насчет денег?
— Хорошо. Но учтите, это в последний раз.
— Ладно, скажу ему.
Она как будто издевалась над ним. Спокойно сложила руки на груди и ждала.
— Немедленно уходите, — свистящим шепотом проговорил фабрикант.
Злорадно глядя ему в глаза, она потерла указательный палец о большой.
— Принесу вечером в театр, — отозвался Каридис.
— Буду ждать.
Талия Халкья не спеша поплыла к двери. Сама открыла ее. И бросила, обернувшись с порога:
— А у вас хорошенькая служанка. Мое почтение госпоже Кариди. — И рассмеялась.
Еле сдерживаясь, чтобы ее не придушить, фабрикант впился ногтями себе в ладонь. Халкья ступила наконец за порог.
Он стоял отдуваясь и утирал пот со лба. Из столовой донесся голос дочери:
— Папа, где ты?
— Иду, — вздохнув, отозвался он.
Перед закрытой дверью столовой Каридис попытался улыбнуться. И с этой вымученной улыбкой вошел туда. В богато обставленной комнате пожилая женщина отдыхала в кресле, а привлекательная девушка в брюках, сидя верхом на стуле, читала газету. При виде Каридиса она подняла голову. Взгляд у нее был проницательный и чуть нагловатый.
— Кто приходил, папа? — спросила она.
— Одна знакомая. Просила, чтобы я устроил на работу ее мужа, — ответил фабрикант.
— В такое время явилась!
— Бедняки — народ невоспитанный, — не снимая с лица улыбку, сказал он.
Каридиса мучил вопрос, что же будет дальше. Раз уж его начали шантажировать, то теперь вряд ли оставят в покое. Да, влип. Из раздумий его вывел веселый голосок дочери:
— Ты меня не слушаешь.
Спохватившись, он вздрогнул.
— Что, мое золотко?
— В газете пишут о твоей приятельнице.
Пожилая дама подняла голову и осуждающе посмотрела на дочь: эта девчонка стала просто невыносимой.
— Не болтай чепухи, Лилиан, — сказала госпожа Кариди.
Лилиан засмеялась с милой наглостью избалованной девятнадцатилетней девушки.
— Да брось ты, мама!
Она повернулась к отцу, который с грустью смотрел на нее. Прикрикнуть бы, чтоб прикусила язычок, но он не в силах был запретить что бы то ни было своей любимице.
— Пишут о Варги, — продолжала Лилиан. — Будут судить убийцу. А сколько времени прошло с тех пор, как ее убили?
— Два месяца, — ответил расстроенный Каридис. — Не пора ли обедать?
— Мальчики еще не вернулись, — сказала госпожа Кариди; ей тоже был неприятен этот разговор.
— А того красавчика ты знаешь? — не унималась девушка.
— Какого?
— Убийцу. Ариса Димитриадиса. Оч-чень недурен собой.
— Да, — уныло отозвался фабрикант.
— Как думаешь, его ждет смертная казнь?
— Прекрати! — не выдержала мать.
— Разговоры о преступлениях портят перед обедом аппетит, — побледнев, но все еще натянуто улыбаясь, проговорил Каридис.
Лилиан засмеялась, а госпожа Кариди испытующе посмотрела на мужа. Он тут же отвел глаза. Вскоре пришли два его сына, и вся семья уселась за стол. Молодые люди весело болтали. Каридис ел молча. Он встал из-за стола, не дожидаясь десерта, и ушел к себе в кабинет.
Кофе ему принесла госпожа Кариди, что очень его удивило. Давно уже она не проявляла такой заботы. Жена знала о его неверности, о любовницах, которые вытягивают из него массу денег, о поездках в Европу под предлогом торговых сделок, о последней связи с артисткой Национального театра. Знала все. Поначалу она негодовала, плакала, устраивала сцены. Потом, ради детей, примирилась, однако затаила в душе горечь и ненависть к мужу. Теперь она поставила серебряный поднос на массивный письменный стол из мореного дуба.
— Спасибо, — сказал фабрикант.
Жена посмотрела ему в глаза. Она была сдержанна, как обычно, но какое-то беспокойство ощущалось в ее взгляде.
— Что-нибудь случилось?
— С чего это вдруг ты стала проявлять ко мне интерес? — язвительно произнес он.
— Не к тебе. Я тревожусь за детей. — Лицо госпожи Кариди стало еще более замкнутым.
Раздраженный фабрикант поднялся. Лоб его был усеян мелкими каплями пота.
— Я не хочу, чтобы они узнали о тебе то, что я знаю, — ледяным тоном добавила она.
— А что ты знаешь? — вздрогнув, отрывисто спросил он.
Она презрительно пожала плечами и вышла из комнаты. Каридис проводил ее взглядом. На лице его не осталось и следа того добродушного выражения, которое было так хорошо знакомо друзьям, считавшим его бесшабашным кутилой. Взгляд стал злобным, не предвещающим ничего хорошего.
Каридис закурил и опять задумался над своим положением. В душе он не ощущал ничего, кроме страха.
Выходя из дома на улице Патриарха Иоакима, Талия Халкья достала зеркальце и поправила прическу. Она была вполне удовлетворена. Каридис хотя и рассердился, но понял, что все козыри у нее на руках. Теперь он в ее власти и будет постоянно платить, платить столько, сколько у него потребуют. Она улыбнулась. Много лет она влачила жалкое существование, выпрашивала роли, заискивала перед Розой Варги, донашивала ее старые платья, передавала ей записки от фабриканта и даже не мечтала о подобной удаче. Теперь настал ее час.
Но вдруг улыбка исчезла с лица старой актрисы. На противоположном тротуаре она снова увидела того молодого человека. Нет, это не случайное совпадение. Третий раз за последнюю неделю она сталкивается с ним. Стоит и ее как будто не замечает. Провожает взглядом красивую девушку, не сводит глаз со стройных ножек. Он совсем молод, лет двадцать — двадцать два, не больше. Черты лица приятные, в них есть какое-то благородство. Нет, на полицейского агента он совсем не похож. К тому же с чего бы за ней стали следить?
Может, все-таки случайность? Талия Халкья покачала головой. Нет. Нечего себя обманывать. Он за ней следит. Четыре дня назад он поджидал ее возле театра. Еще тогда она обратила на него внимание и подумала: симпатичный мальчик. Ей даже польстило, что он пошел за ней следом.
Позавчера она заметила его в ресторане «Адамс», за несколько столиков от своего, и улыбнулась ему, но он продолжал ее не замечать. Юношу привлекла явно не ее поблекшая красота. Выйдя из ресторана, она обнаружила, что он поджидает ее на углу улицы Америкис. И вот опять он перед ней маячит. Как это она его не заметила, когда шла сюда? Талия Халкья попыталась припомнить, видела ли она его прежде, до этой слежки. Нет. Лицо совершенно незнакомое.
Старая актриса пошла пешком. Юноша все с тем же безучастным видом топтался на месте. Чего он ждет? Она еще раза два обернулась, пока не дошла до площади Колонаки. Наконец он куда-то исчез.
Халкья с облегчением вздохнула. Слава богу, отстал! Она поспешно пересекла площадь и направилась к стоянке такси. И вдруг чуть ноги не подкосились. Молодой человек стоял на углу улицы Карнеаду. Он, наверно, прошел по переулку, даже пробежал, чтобы ее опередить. Кто же это? Что ему от нее надо? Дрожа от страха, она села в такси.
— Поезжайте по улице Академиас, — попросила она.
В заднее стекло ей было видно, как молодой человек тоже сел в такси. Значит, положение куда серьезней, чем она думала. Вон его такси, машина синего цвета — таких в Афинах сотни. Но возле муниципальной больницы Талия Халкья потеряла ее из виду. А потом сзади вынырнули два синих такси. В каком из них молодой человек?
— На улицу Пиреос, — бросила она шоферу.
И продолжала смотреть в заднее стекло.
В Хавтии, едва машина проскочила перекресток, как регулировщик остановил движение. Талия облегченно вздохнула. Повезло! То такси простоит еще несколько минут.
