Наталья Александрова - Побег из гламура
Большая часть двора была заасфальтирована, но здесь, под окном, асфальт как назло отсутствовал, и Катин след отчетливо отпечатался в темной глинистой земле.
И рядом виднелся свежий след автомобильного колеса.
Очень четкий след с характерным рисунком протектора — частая косая елочка и квадратное пятно проплешины на месте заплаты. Старая покрышка, дешевый автомобиль…
Но этот след не волновал Катю.
Ее волновал отпечаток ее собственного ботинка.
Ведь милиция наверняка будет все здесь осматривать, найдет этот след, сопоставит с Катиной обувью… И она, Катя, окажется подозреваемой в убийстве адвоката!
После сегодняшнего разговора со следователем Сергачевым она не сомневалась, что так и будет.
Оглядевшись по сторонам, Катя увидела валявшуюся на газоне доску, подобрала ее и поспешно стерла свой след.
Из задней двери кафе, позевывая, вышел грузчик.
Катя поспешно бросила доску и припустила к арке.
Выбравшись на улицу, она увидела, что перед входом в офисный центр уже стоят несколько милицейских машин.
Прячась за спинами многочисленных прохожих, Катя подобралась к своей машине, пригнулась и тихонько постучала в стекло.
Водитель, который увлеченно читал спортивную газету, вздрогнул, оглянулся и поспешно открыл дверцу:
— Это вы, Катерина Антоновна? Вы уже все? А я и не заметил… я за дверью следил и пропустил, как вы вышли…
— Тише! — шикнула на него Катя.
Водитель недоуменно покосился на нее, и спросил:
— А чего там столько милиции? Случилось что?
— Не знаю, — пробурчала Катя, пригибаясь. — Поехали скорее!
— Куда?
— Домой!
Толик кивнул и начал медленно выезжать с парковки.
В городе, как всегда, были сумасшедшие пробки, и они добрались до дома только часам к пяти.
Толик высадил ее на подъездной дорожке, а сам поехал в гараж.
Катя побрела к дому.
Она внезапно почувствовала ужасную усталость.
Хотелось только одного — лечь на диван, накрыться пледом и бездумно смотреть на мелькающий экран телевизора.
Она медленно приближалась к крыльцу.
Дорожка, по которой она шла, была вымощена аккуратной плиткой, но возле самого дома она делала плавный изгиб, огибая круглую клумбу. Цветы на этой клумбе уже отцвели, и садовник выкопал их, чтобы подготовить почву к подзимним посадкам тюльпанов.
Катя случайно бросила взгляд на эту клумбу… и за—стыла как вкопанная.
На черной, недавно перекопанной земле отчетливо отпечатался след автомобильного протектора.
Частая косая елочка и квадратная проплешина на месте заплаты.
Точно такой же след, какой Катя видела во дворе возле окна адвоката Ольховского. В том самом месте, с которого несчастного адвоката застрелили.
Катя подняла глаза и оглядела свой участок.
Толик уже заехал в гараж.
А чуть в стороне от гаража стояла старенькая «восьмерка».
Машина домработницы Наташи.
Катя сглотнула внезапно набежавшую слюну, тряхнула головой и поднялась на крыльцо.
Из дома доносилось ровное гудение пылесоса.
Открыв дверь, Катя увидела Наташу.
Домработница пылесосила большой ковер, покрывавший середину холла.
Увидев хозяйку, она выпрямилась, вытерла лоб тыльной стороной руки и выключила пылесос.
— Думала, пока вас нет, все успею пропылесосить! — проговорила она, как бы оправдываясь. — Если вам шум мешает, я перестану… хотя осталось совсем немного, я уже почти закончила!
— Ничего, можете продолжать, — проговорила Катя севшим от волнения голосом.
На негнущихся ногах она пересекла холл, вошла в столовую.
Наташа явно дала ей понять, что никуда не уезжала, что весь день, или по крайней мере несколько часов, занимается уборкой.
Но этот отпечаток на клумбе… и точно такой же отпечаток во дворе адвокатской конторы…
Катя прислушалась к гудению пылесоса и крадучись, стараясь не шуметь, выбралась из дома через заднюю дверь. По мощеной дорожке она обогнула дом, выглянула из-за угла.
Перед домом никого не было.
Катя прокралась мимо гаража, приблизилась к машине домработницы и, воровато оглядываясь, прикоснулась к ее капоту.
Капот был горячий.
Значит, на этой машине только что ездили. Значит, Наташа только что откуда-то вернулась…
Вернулась и сразу же сделала вид, что давно занимается уборкой.
Для чего ей понадобилась эта комедия?
Понятно, чтобы обеспечить себе алиби на время убийства адвоката…
Кате стало холодно. Ее заколотило, хотя стояла прекрасная, теплая погода, какая часто стоит в Подмосковье в середине сентября. Настоящее бабье лето. В волнении ей не пришла в голову мысль, за каким чертом домработнице понадобилось убивать адвоката Ольховского. Что их могло связывать? Катя давно уже перестала руководствоваться здравым смыслом — слишком много выпало на ее долю за последние два дня.
В ее доме живет убийца!
Убийца стелет ее постель, гладит ее белье, убирает в ее комнатах, подает ей еду…
Катя вспомнила утреннюю историю с паспортом.
Она не сумасшедшая и не страдает провалами памяти, она совершенно точно помнит, что ее паспорт лежал в верхнем ящике секретера, но Наташа ясно дала понять, что считает хозяйку забывчивой идиоткой…
Что же за игру ведет ее домработница?
Такая скромная с виду…
Для чего ей понадобился паспорт хозяйки? И самое главное — чем ей помешал адвокат Ольховский?
— Катерина Антоновна, это вы? Вам помочь? — раздался вдруг за ее спиной голос.
Она вздрогнула и обернулась.
Рядом с ней стоял водитель Толик.
— Ничего… — пробормотала она. — Эта машина… надо ее убрать в гараж…
Толик не успел ответить, потому что на подъездной дорожке показался Виталий.
— Ты вернулась? — проговорил он, подходя к Кате, и Катино сердце привычно забилось от одного звука его голоса. Она забыла, о чем только что просила водителя, забыла обо всех своих подозрениях.
Виталий подошел к ней, торопливо поцеловал в щеку, продолжил начатую фразу:
— Как там в милиции?
Катя только собралась ответить, но он, кажется, не ждал ее ответа, он говорил о своем:
— Очень удачно, что ты вернулась. Я возьму Толика с машиной, моя как назло сломалась, мне пришлось вернуться на такси… Тебе ведь никуда больше не надо?
— Никуда, — отозвалась Катя, почувствовав легкий укол обиды оттого, что муж не стал ее слушать, он спросил ее про милицию просто из вежливости. — Конечно, можешь взять машину… А ты не пообедаешь со мной, раз уж приехал домой?
— Нет, малыш, — он озабоченно взглянул на часы, — обедай одна, у меня еще есть сегодня важные дела… Но вот к вечеру будь готова, я заеду за тобой, и мы поедем в одно очень приятное местечко…
Катя проводила взглядом уезжающую машину и вернулась в дом.
Наташа позвала ее в столовую, где уже был сервирован обед.
Домработница накрыла на одного человека — получается, она уже знала, что Виталий не будет обедать.
Она сновала вокруг стола безмолвно, с поджатыми губами — видимо, все еще дулась из-за утренней истории с паспортом.
Катя следила за ней и мучилась сомнениями.
Наташа, ее домработница, которая живет в ее доме уже третий год, — неужели она убийца?
Обидчивая, вздорная, глуповатая, болтливая — Катя могла продолжить список ее недостатков, но у нее были и несомненные достоинства: она аккуратна, честна, предупредительна…
И в любом случае она добрая женщина. Как говорится, мухи не обидит.
Катя не могла представить ее с пистолетом в руке, целящейся через окно в адвоката…
Но люди не рождаются убийцами, они становятся ими под давлением обстоятельств, ради материальной выгоды или из страха… иногда просто сходят с ума и начинают убивать без смысла и без видимой причины…
Но Наташа… Не может быть! Это совершенно не вяжется с ее характером! Она такая… скучная, обыкновенная, нормальная до кончиков своих акриловых ногтей!
Но ведь отпечаток под окном Ольховского в точности совпадает с отпечатком колеса Наташиной «восьмерки»!
Конечно, Катя не эксперт, может быть, сходство отпечатков ей только померещилось, специалисты поднимут ее на смех… А горячий капот ее машины? Уж это Кате точно не показалось! Может быть, рассказать обо всем в милиции? Только не этому ужасному Сергачеву!
А больше она никого не знает.
И вообще, зачем Наташе было убивать этого адвоката?
Может быть, она сошла с ума, подвинулась на почве убийства?
Катя зачерпнула ложкой свой любимый сырный суп… и не смогла проглотить его: если Наташа — убийца, что мешает ей отравить свою хозяйку?
Она отодвинула тарелку и проговорила:
— Спасибо, Наташа, мне что-то не хочется…
— Что, невкусно? — В голосе домработницы снова прозвучала обида. — Это же ваш любимый суп…
