Наталья Александрова - Побег из гламура
— Это, может, тебе спешить некуда, — немедленно завелась старуха, — а у меня дел невпроворот! Мне, может, еще надо одно завещание отменить да другое написать! И еще дарственную на племянницу! И кто из нас первый на том свете окажется, это еще большой вопрос. У тебя, милок, профессия опасная!
— Типун тебе на язык! — проворчал парень и за—крылся от старухи глянцевым журналом.
— Одну минутку, сейчас я узнаю, сможет ли Семен Семенович вас принять… — проговорила секретарша и потянулась к переговорному устройству.
— Только пришла, и уже ее принимать! — не унималась активная старуха. — Я вот вчера в поликлинике опоздала на десять минут, так никто меня не пропустил! Всего-то на десять минут только и опоздала, а эта королева чуть не на два часа…
— Не обращайте внимания, — одними губами прошептала секретарша Кате, — она здесь с утра всем нервы портит…
Девушка нажала кнопку переговорного устройства и хорошо поставленным голосом произнесла:
— Семен Семенович, приехала Неверова, которая была записана на тринадцать… Семен Семенович!
Адвокат не отзывался.
На лице у девушки возникла тень беспокойства.
Она еще раз нажала кнопку и повторила:
— Семен Семенович!
Ольховский по-прежнему не отвечал.
Девушка натянуто улыбнулась Кате, встала из-за стола и направилась к двери кабинета, проговорив извиняющимся голосом:
— Может быть, переговорник не работает…
— Или плохо стало твоему адвокату! — бросила ей вслед разговорчивая старуха. — А что, человек пожилой, здоровье неважное, работа нервная… Вот, к примеру, вчера в поликлинике одну женщину прямо из очереди в реанимацию свезли!
— Типун тебе на язык, бабка! — оборвал ее «браток». — Мне этот адвокат до зарезу нужен…
Секретарша вошла в кабинет своего шефа, и через секунду оттуда донесся ее истошный вопль.
— Никак, бабка, ты накаркала! — проговорил «браток», поднимаясь с места. — Никак, и правда с адвокатом неприятность вышла!
Старуха тут же вскочила и с неожиданной прытью бросилась к полуоткрытой двери кабинета.
Катя против воли тоже сделала несколько шагов и заглянула внутрь через старухино плечо.
Кабинет был отделан в тяжелом старомодном стиле советского номенклатурного ампира — деревянные панели стен, громоздкий полированный стол, за которым можно провести многолюдное совещание, несколько тяжелых, обитых искусственной кожей стульев. Только на стене вместо положенного портрета очередного вождя висел огромный портрет прогрессивного писателя Короленко.
Но Катя смотрела не на этот портрет и не на совковую отделку кабинета.
Она смотрела на небольшого лысого человечка, который сидел за полированным столом, откинув голову на спинку стула. Несомненно, это был хозяин кабинета адвокат Семен Семенович Ольховский. Глаза его были широко открыты, но абсолютно безжизненны.
А на левом виске адвоката чернело пулевое отверстие.
— Преставился, болезный! — проговорила старуха и часто закрестилась.
— Оп-па! — выдохнул «браток». — Кто ж его так? — Он сделал небольшую паузу и добавил: — Одно хорошо — у меня железное алиби. Я из этой приемной ни на минуту не выходил. Подтвердите, женщины?
— Ничего я подтверждать не собираюсь, — тут же выпалила старуха. — Я за тобой не следила, только мне и дел. Может, ты и выходил куда, почем я знаю. У тебя свои дела, а у меня свои…
— До чего же вредная старуха! — протянул «браток» с тяжелым вздохом. — А вы, женщина, подтвердите?
— А она только что пришла, — снова подала голос старуха. — Ничего она не может подтвердить!
— Как же это… как же его убили? — Секретарша адвоката, всхлипывая, смотрела на мертвого шефа. — Ведь он… ведь он тут был один… к нему никто не входил…
— Очень даже просто, — ответил «браток», — через окно шмальнули, и всех делов! Вон и отверстие входное имеется…
Катя невольно взглянула на окно.
В стекле, примерно на уровне головы адвоката, и в самом деле виднелось аккуратное круглое отверстие.
— Ишь как ты все толково обсказал! — проскрипела старуха. — Сразу видать, что ты в таких делах сильно опытный! Не иначе, твоих это рук дело!
— Усохни, бабка! — рявкнул на нее парень. — Ты же сама видела — я никуда не выходил!
— А вот и врешь, выходил покурить! — не унималась старуха. — И десять минут отсутствовал! Вполне даже запросто мог его приложить!
— Ну, бабка, ты нарываешься! — набычился «браток».
— Что же теперь делать? — Секретарша громко всхлипнула, отвернулась от Ольховского и оглядела посетителей, как будто ждала от них ответа на этот извечный вопрос.
Ее нижняя губа тряслась, растерянное лицо покрылось красными пятнами.
— Милицию вызывать! — уверенно проговорила старуха. — И никого отсюда не выпускать до ее приезда!
— Ну, бабка, ты сериалов насмотрелась! — усмехнулся «браток». — У меня, к примеру, дела, мне здесь дожидаться некогда…
— Вот его в первую очередь выпускать нельзя! — Бабка указала на бритого парня скрюченным пальцем.
— Старуха права, — неожиданно подал голос неприметный мужчина средних лет, который до сих пор тихо сидел в углу и не вступал в разговоры. Он подошел к столу секретарши, снял трубку местного телефона и проговорил: — Охрана? В двадцать шестом офисе ЧП… Убит адвокат Ольховский… Да… да… вызовите милицию и не выпускайте никого из офиса…
— А ты еще кто такой? — спросил «браток», исподлобья взглянув на незнакомца.
Тот ответил ему спокойным немигающим взглядом. Парень вдруг скис и, потупившись, пробормотал:
— Да я же правда никуда не выходил…
— Милиция разберется! — ответил неприметный мужчина и снова сел в свое кресло.
«Господи! — думала Катя. — И это еще убийство на мою голову. Что же это такое…»
Если вчера жизнь ее напоминала какой-то там круг ада, то сегодня она превратилась в густой приторный сироп, а Катя чувствовала себя мухой, которая из последних сил мечется в этом сиропе, понимая уже, что влипла, и даже сладкого перед смертью не наесться, поскольку невкусно…
Сейчас приедет милиция, начнется долгое и унизительное разбирательство.
Катя вдруг поняла, что просто не выдержит еще одного допроса. Общения с милицией ей на сегодня хватило.
Она отошла от кабинета Ольховского и направилась к дверям.
— А ты куда это собралась? — проскрипела вслед ей бдительная старуха.
— В туалет, — ответила ей Катя, стараясь оставаться невозмутимой. — Надеюсь, нет возражений?
— Иди уж, милая! — с наигранным сочувствием согласилась вредная бабка. — А то как бы чего не вышло… На нервной почве всякое бывает! Только имей в виду, милая, обратно возвращайся! На вахте тебя все равно не выпустят!
Катя не удостоила ее ответом и вышла в коридор.
Дверь с женским силуэтом она увидела сразу — туалет был тут же, в полуподвале, рядом с офисом Ольховского.
Войдя в кабинку, Катя изнутри закрыла дверь на защелку и огляделась.
Здесь имелось маленькое окно с матовым стеклом. Оно было расположено довольно высоко, но, встав ногой на батарею, Катя легко смогла до него дотянуться. Она повернула задвижку, открыла фрамугу и с огромным трудом протиснулась наружу.
Катя понимала, что ее легко найдут — ведь ее фамилия есть в списке клиентов адвоката.
Ну и пусть, она вовсе не собиралась скрываться, она только хотела отсрочить новую встречу с милицией. Сейчас она бы ее просто не выдержала.
Она довольно ловко приземлилась на землю и снова огляделась по сторонам.
Это был в меру запущенный двор.
Чуть в стороне от окна стоял мусорный контейнер, возле него росла кривая тощая осина и ржавели старые «Жигули». Чуть в стороне, возле задней двери кафе, громоздились ящики из-под пива. Дальше виднелась арка, через которую можно было выйти на улицу.
Катя направилась к этой арке, но, пройдя десяток метров, неожиданно замерла.
Рядом с ней, примерно на уровне земли, находилось окно.
Окно было закрыто, но в стекле, приблизительно посредине, виднелась аккуратная круглая дырочка.
Катя пригнулась и заглянула в это окно.
Прямо напротив него, за широким полированным столом, полулежал в кресле с высокой спинкой адвокат Ольховский. Отсюда казалось, что адвокат еще жив, что он просто задремал, но, присмотревшись, Катя отчетливо увидела его висок с темной отметиной раны.
Она вздрогнула: именно отсюда, с этого места, кто-то совсем недавно выстрелил в адвоката! Кто это был? Чем помешал ему адвокат Ольховский?
Катя не знала ответа на эти вопросы, зато она точно знала, что убийца стоял именно там, где стоит сейчас она!
Катя попятилась и взглянула под ноги.
Большая часть двора была заасфальтирована, но здесь, под окном, асфальт как назло отсутствовал, и Катин след отчетливо отпечатался в темной глинистой земле.
