Камилла Лэкберг - Письмо от русалки
Когда Патрик снова вышел на холод, Йоста стоял и успокоительным тоном разговаривал с Кеннетом, в то время как Паула и Мартин помогали водителю «Скорой помощи» подъехать задним ходом к дому.
— Я только что заходил к ней, — тихо проговорил Патрик, положив руку на плечо Кеннету. — И не заметил никаких признаков насильственной смерти. Насколько я понимаю, ваша жена была серьезно больна?
Кеннет мрачно кивнул.
— Возможно, она просто заснула и не проснулась?
— Нет, ее убили, — упрямо возразил Кеннет.
Патрик и Йоста переглянулись. Случается, что люди, находящиеся в состоянии шока, реагируют неадекватно и говорят странные вещи.
— Почему вы так думаете? Как я уже сказал, я только заходил к вашей жене — на ее теле нет никаких повреждений, ничто не указывает на то, что произошло нечто… ненормальное.
— Ее убили! — повторил Кеннет, и Патрик начал понимать, что дальше они не продвинутся. Придется перепоручить его медикам. — Взгляните вот на это! — Кеннет достал из кармана какой-то предмет и протянул Патрику, который, не успев подумать, взял его в руки. Это был листок бумаги, сложенный вчетверо. Патрик бросил на Кеннета вопросительный взгляд и развернул бумажку. На ней черными чернилами, причудливым почерком было написано: «Правда о тебе убила ее».
Почерк Патрик узнал мгновенно.
— Где вы это нашли?
— В ее руке, — заикаясь, проговорил Кеннет, — я вынул это из ее руки.
— И это не она писала?
Ненужный вопрос, и Патрик сам это понимал, однако все же решил задать его, чтобы отмести все сомнения. Ответ он уже знал. Это был все тот же почерк. Простые слова несли в себе тот же заряд зла, что и в письмах, которые Эрика принесла от Кристиана.
Как он и ожидал, Кеннет покачал головой.
— Нет, — сказал он и поднял что-то, что держал в руке и на что Патрик обратил внимание только сейчас. — Это тот же человек, который написал вот это.
Сквозь прозрачный полиэтиленовый пакет Патрик смог разглядеть несколько белых конвертов. Адрес был написан черными чернилами, тем же элегантным почерком, что и на бумажке, которую он держал в руке.
— Когда вы получили эти письма? — спросил он, чувствуя, как сердце забилось чаще.
— Мы как раз собирались отдать это вам, — глухо проговорил Кеннет, протягивая пакет Патрику.
— Мы? — переспросил Патрик, внимательно разглядывая содержимое пакета: четыре письма.
— Да. Я и Эрик. Ему тоже такие приходят.
— Вы имеете в виду Эрика Линда? Он тоже получает такие письма? — переспросил Патрик, проверяя, не ослышался ли он.
Кеннет кивнул.
— Но почему же вы до сих пор не обратились в полицию? — проговорил Патрик, стараясь приглушить раздражение в голосе. Человек, стоявший перед ним, только что потерял жену — не самый удачный момент, чтобы укорять его.
— Я… Мы… Собственно, только сегодня выяснилось, что мы с Эриком оба получали эти письма. А про то, что и Кристиану угрожали, мы узнали в выходные, когда об этом написали в газетах. Не знаю, что думал Эрик, но лично я не хотел волновать… — Голос его дрогнул.
Патрик снова посмотрел на конверты в пакете.
— Три из них отправлены по почте — на них адрес и штамп, а на четвертом только ваше имя. Каким образом было доставлено это письмо?
— Кто-то зашел к нам в дом вчера ночью и оставил его на кухонном столе, — выдавил из себя Кеннет. Он замолчал, но Патрик терпеливо ждал, чувствуя, что последует продолжение.
— А рядом с письмом лежал нож. Один из наших кухонных ножей. И это вряд ли можно истолковать двояко.
На глазах у него выступили слезы, но он продолжал:
— Я понял это так, что кто-то желает навредить мне. Но почему Лисбет? Зачем было убивать Лисбет?
Он вытер слезу обратной стороной ладони, стесняясь плакать при Патрике и остальных.
— Мы точно не знаем, действительно ли ее убили, — мягко проговорил Патрик. — Но кто-то здесь явно побывал. У вас есть какие-нибудь подозрения — кто это мог быть? Кто мог посылать вам эти письма?
Он не сводил глаз с Кеннета, чтоб отметить малейшее изменение в выражении его лица. Насколько ему показалось, Кеннет не кривил душой, когда ответил:
— Я много над этим думал с тех пор, как начали приходить письма, а это началось еще перед Рождеством. Но я не могу припомнить никого, кто желал бы мне зла. Такого человека просто не существует. У меня нет заклятых врагов. Я слишком… ничтожен для этого.
— А Эрик? Как долго он получал письма?
— Примерно так же, как и я. Они у него на работе. Я должен был заехать домой и забрать свои, а потом мы собирались связаться с вами…
Голос снова надломился, и Патрик понял, что мысли унесли его собеседника в маленькую комнату, где он обнаружил свою жену мертвой.
— Что могут означать слова в записке? — осторожно спросил Патрик. — На какую «правду о тебе» намекает ее автор?
— Не знаю, — тихо проговорил Кеннет. — Я правда не знаю.
Он сделал глубокий вдох.
— Что вы собираетесь с ней делать?
— Ее отправят в Гётеборг для дальнейшего обследования.
— Для обследования? Вы имеете в виду — для вскрытия?
— Да. К сожалению, это необходимо для того, чтобы внести ясность в произошедшее.
Кеннет кивнул, но Патрик заметил, что глаза у него влажные, а губы посинели. Он понял, что они слишком долго простояли на улице, учитывая, как легко одет Кеннет, и он поспешил добавить:
— Холодно, вам лучше зайти в помещение. — И сказал, подумав: — А вы могли бы поехать сейчас со мной в ваш офис? Чтобы поговорить с Эриком. Скажите, если вам тяжело — я поеду один. Может быть, вы хотели кому-нибудь позвонить?
— Нет, я поеду с вами, — сказал Кеннет, и в голосе его послышались упрямые нотки. — Я хочу узнать, кто это сделал.
— Хорошо, — сказал Патрик, взял его под локоть и повел к машине. Открыв дверцу, он подошел к Пауле и Мартину, чтобы дать им инструкции. Он взял из прихожей куртку Кеннета, а затем кивнул Йосте, чтобы тот поехал с ними. Криминалисты уже находились в пути, и Патрик надеялся вернуться, пока они не закончили осмотр места происшествия. В противном случае придется переговорить с ними позже. Предстоящая беседа была настолько важной, что ее нельзя было откладывать ни на минуту.
Когда машина задним ходом выехала на дорогу, Кеннет посмотрел на дом долгим взглядом. Его губы шевельнулись, словно произнося беззвучное: «Прощай!»
* * *Ничто не изменилось, в доме было так же пусто, как и в предыдущие недели. Но сейчас появилось тело, которое надо было предать земле, — и последняя искра надежды угасла. Сбылись ее самые худшие предчувствия, но как она надеялась, что ошибается!
Как она будет теперь жить без Магнуса? Какая жизнь может быть без него? Ей по-прежнему казалось невероятным, что ее муж, отец ее детей, будет лежать на кладбище под мраморной плитой. Магнус, который всегда был полон жизни и энергии, который сам любил повеселиться и заботился о том, чтобы всем вокруг было весело. Иногда ее это даже раздражало — его беззаботность, его вечные выдумки. Случалось, она сердилась, когда пыталась поговорить с ним о чем-то серьезном, а он лишь дурачился и отшучивался, так что в конце концов она сама не могла удержаться от смеха. Однако ей ничего не хотелось в нем изменить.
Как дорого она отдала бы за один час с ним вместе! Даже за полчаса, за минуту! Они ведь не заканчивали, а только начинали свою совместную жизнь, осуществили лишь малую часть запланированного. Их первая встреча, когда им было по девятнадцать. Первые годы пылкой влюбленности. Сватовство и свадьба в церкви во Фьельбаке. Дети. Все бессонные ночи, когда приходилось спать по очереди. Все игры и смех с Элин и Людвигом, когда те были маленькие. Пылкие объятия в ночи и те минуты, когда они просто засыпали рядом. Последние годы, когда дети стали подрастать и у родителей снова появилось время изучать и познавать друг друга.
Так много всего оставалось впереди — долгий путь, полный новых впечатлений. Магнус предвкушал, как будет подтрунивать над друзьями и подругами детей, когда те впервые, смущаясь, придут в дом, чтобы познакомиться с родителями. Они собирались помочь Элин и Людвигу переезжать в их первые квартиры, красить, клеить обои, носить мебель, подшивать занавески. Магнус должен был произнести речь на их свадьбах. Он наверняка увлекся бы, расчувствовался, наговорил лишнего, вспоминая об их детстве. Они даже уже начали фантазировать по поводу будущих внуков, хотя до них было пока далеко. Однако эта перспектива мерцала и переливалась где-то вдали, как алмаз. Они намеревались стать лучшими в мире бабушкой и дедушкой. Они всегда будут готовы посидеть с внуками, выполнять любые их прихоти — давать печенье перед обедом и покупать слишком много игрушек. Уделять им время — все то время, которое есть в их распоряжении.
Все это растаяло, как дым. Все их мечты о будущем никогда не воплотятся. Внезапно она почувствовала, как чья-то рука легла ей на плечо. Она услышала его голос, но он был так невыносимо похож на голос Магнуса, что она не в силах была слушать его. Голос смолк, рука исчезла. Сия снова осталась одна. Простиравшаяся впереди дорога растаяла в воздухе, словно ее никогда и не было.
