Священная книга атлантов - Наталья Николаевна Александрова
– Трисомнии?
– Вот-вот! Я и название это не могу сразу выговорить! А ты… Ты ведь только что сказала, что тоже не знала этого названия, и вдруг с ходу выдала расстояние! Признайся честно – ты инопланетянка? Трисомница?
– Ты что? Как тебе такое пришло в голову? Ты что, всерьез веришь в существование инопланетян? Веришь в зеленых человечков, или в огромных жуков, или в отвратительных существ, похожих на огромных медуз?
– А что мне еще остается? Не уходи в сторону от ответа! Признавайся, откуда ты знаешь это расстояние?
– Ах, ты об этом! – Надежда рассмеялась. – Да не знаю я никакого расстояния! Думаю, что и планеты такой на самом деле не существует! Ты что, вообразила, что в предыдущей комнате сидит настоящий инопланетянин?
– Да… нет… конечно… – Мария смутилась. – Это артист в зеленом костюме и маске.
– Ну, разумеется!
– Но тогда почему он признал твой ответ правильным?
– А ты подумай.
– Да ладно тебе! Мы не в загадки играем…
– Вообще-то, именно в загадки. Проходя квест, нужно на каждом этапе отгадывать загадку. И обращать внимание на все детали. Ни одна деталь не лишняя. Вот, например, почему этот зеленый человечек играл именно в шахматы?
– А во что еще ему играть? В дочки-матери?
– Но всё же, подумай. Перед ним стоит шахматная доска, и он задает нам вопрос о расстоянии до своей планеты. Это расстояние наверняка очень большое. А какое огромное число связано с шахматами?
– Да говори уже! Я и так знаю, что ты дико умная.
– Ну, не такая уж я умная. В детстве занималась в шахматном кружке, но не продвинулась дальше второго разряда. А одна девочка из нашего кружка стала мастером спорта по шахматам, представляешь себе? Играла на чемпионате города, а потом страны.
– Да, здорово. Надька, не тяни время! При чем здесь шахматы?
– Руководила нашим кружком шахматистка Нонна Михайловна. И на самом первом занятии она решила нам показать, насколько сложны шахматы, и рассказала историю их создания. А я прилежно ее слушала, вот и запомнила всё отлично. Значит, возникла игра в шахматы в Индии, приблизительно полторы тысячи лет назад. По легенде, придумал эту игру некий брамин по имени Сета. И эта игра так понравилась местному правителю, что он пообещал брамину заплатить любую награду, которую тот пожелает. Мудрец попросил у раджи в награду столько пшеничных зерен, сколько поместится на шахматной доске, если на первую клетку положить одно зерно, на вторую – два, на третью – четыре, на четвертую – восемь, на пятую шестнадцать, и так далее – на каждую следующую клетку в два раза больше. Раджа решил, что брамин – глупец, если просит за свою игру такую ничтожную награду. Он подумал, что вся эта пшеница поместится в одном мешке. Оказалось, однако, что такого количества зерна нет не только в закромах раджи – нет на всей земле! Ведь речь идет о числе два в шестьдесят четвертой степени, а это именно то число, которое я назвала зеленому шахматисту. Если сложить всё это зерно в одну кучу, получится гора выше Эвереста! – Надежда сделала небольшую паузу, чтобы Машка смогла представить такую гору зерна, и продолжила: – Даже теперь, когда сельское хозяйство очень продвинулось вперед, на всей земле за год собирают в несколько тысяч раз меньше зерна, чем попросил брамин в награду! Так вот, я подумала, что шахматы – это намек на огромное число, и имеется в виду именно это число из легенды, то есть два в шестьдесят четвертой степени. И я оказалась права!
– Да, всё выглядит вполне логично, когда ты объяснила. Но вот как ты так быстро подсчитала эту степень двойки? Это же так сложно! У тебя что, компьютер в голове?
– Да ничего я не считала! – вздохнула Надежда. – Просто, занимаясь в шахматном кружке, я поспорила с Лизой Гремякиной – той самой, которая потом стала мастером спорта, – что запомню это число. И запомнила. На спор чего только не сделаешь!
– И что, до сих пор его так хорошо помнишь? – недоверчиво спросила Мария.
– Представь – да! Так врезалось в память…
– Да, так бывает. Некоторые бесполезные вещи запоминаются, а то, что нужно – никакими силами не запомнить, – вздохнула Машка. – Вот неделю уже не могу вспомнить, куда я положила новые колготки. Все шкафы перерыла!
– Поищи в тумбочке, что в прихожей стоит, – посоветовала Надежда. – И давай уже подумаем над следующей загадкой, а то время идет, а мы ничего не делаем.
Они внимательно посмотрели на экраны.
На этот раз на экранах перед ними в ряд были три мужских портрета, знакомых по школьному учебнику литературы. Рядом на столике лежали три указки. Сверху было написано задание: «Подпишите под каждым портретом имя писателя. Перенесите нужное имя указкой с нижнего экрана».
– Ну, тут всё просто! – обрадовалась Мария. – Этих знаменитостей знает любой школьник. Слева – Чехов, в центре – Гоголь, и справа – Иван Андреевич Крылов.
– Да, это, конечно, так, – кивнула Надежда. – Только на нижнем экране совсем другие имена.
Мария надела очки, которые раньше сдвинула на лоб, и прочитала имена с нижнего экрана:
В. Алов
Шиллер Шекспирович Гёте
Нави Волырк
– Странно… – проговорила Надежда, наморщив лоб. – Что за имена такие… Машка, ты ведь писательница, это по твоей части! Напряги извилины!
– А я что делаю? Понятно, что это псевдонимы. А кто у нас чемпион по псевдонимам?
– Кто?
– Антон Павлович, конечно. На раннем этапе творчества у него было штук сорок разных псевдонимов.
– А-а, ну да. Даже я знаю один – Антоша Чехонте.
– Точно. Это самый известный. А были и другие. Например, Человек без селезёнки, Дяденька, Дон Антонио Чехонте, Врач без пациентов. Наконец, просто А.Ч.
– Ну, так какой из этих псевдонимов его?
– Мне кажется, Шиллер Шекспирович Гёте – вполне в его духе. Наверняка это его псевдоним!
– А что с остальными?
Мария задумалась. Надежда тоже шевелила губами, что-то переставляя в уме, и вдруг радостно выдала:
– А я знаю, какой псевдоним у Крылова!
– Ну, и какой же? – ревниво осведомилась Мария.
– Нави Волырк!
– Это почему же?
– А ты прочитай задом наперед!
– Иван Крылов… Надо же! А я вообще не знала, что Иван Андреевич писал под псевдонимом!
– Ну вот, остался только один псевдоним – В. Алов. И писатель тоже один – Гоголь.
– Да, точно! У него тоже было несколько псевдонимов, но я их не помню.
– Ничего, мы его определили методом исключения.
Подруги расставили указкой псевдонимы писателей под соответствующими портретами.
Тут же под потолком зазвучал знакомый
