Пруд с золотыми рыбками - Елена Дорош
И тут подал голос Герка.
– Я так и не понял, – напористым журналистским баритоном спросил он, – если у Пухова на руках подделка, то где же подлинник?
Сидоров гневно зыркнул на ретивого журналиста, но Егоркин уже включил Геру Горского и потому ничего не боялся.
– Какие у следствия версии на этот счет?
Полковник, про себя удивившись тому, что тщедушный журналист вдруг так осмелел, все же ответил:
– Будем разбираться, господа.
Потом нахмурил брови и противным голосом добавил:
– Должен вас предупредить, что все сказанное – оперативная информация и сообщаю я ее вам, господа хорошие, только для того, чтобы вы, чего доброго, не начали какое-нибудь, так сказать, журналистское расследование и не сорвали бы всю операцию. А вас, господин Гера Горский, я предупреждаю индивидуально: если хоть один человек…
– Я буду нем, как печка! Как партизан! Как разряженный смартфон! – выкрикнул Герка и истово перекрестился на портрет президента, висевший над столом полковника.
Сидоров оглянулся, посмотрел и тяжело вздохнул. Ох уж эти журналюги. Ничего святого.
– А я могу рассчитывать на эксклюзивное интервью по результатам расследования?
«Ну и прыток этот пострел!» – подумал полковник, а вслух со всей любезностью, на какую был способен, сказал:
– Всенепременно-с, господин Горский. Следственный комитет всегда открыт для общения с прессой.
Марфа, впавшая в ступор после слов о том, что Федор участвует в задержании, очнулась и посмотрела на полковника.
Вид у него был до того сахарный, что сразу стало ясно: никакого интервью Герке не светит.
Егоркин же, вдохновленный обещанием и предвкушая грядущие разоблачения, уже не мог сидеть, поэтому вскочил со стула и, подрыгав ногами, переместился поближе к полковнику. Сидоров, неодобрительно наблюдая за его телодвижениями, посмотрел на Марфу, которая сидела, сжав руки, и решил, что беседу в детском саду пора заканчивать.
– Ну-с, молодые люди, а засим разрешите откланяться. Дела-с.
Полковник тяжело поднялся и, видя, что посетители продолжают смотреть на него в ожидании, картинно повел рукой, указывая на дверь.
Герка оглянулся и снова уставился на Сидорова преданным взглядом. Сейчас начнет приставать, догадался полковник, поэтому собрал на лбу все имеющиеся морщины и не терпящим возражения голосом заявил:
– Не смею задерживать.
Журналисты дружно встали и вышли за дверь.
Множество со многими неизвестными
Вывалившись из дверей Следственного комитета, Марфа оглянулась по сторонам в поисках Геркиного «Форда», но его и след простыл. Решил, что теперь ей точно ничего не грозит, и помчался к своей Джульетте? А еще друг, называется!
И где все же Федор?
Неожиданно так сильно засосало под ложечкой, что Марфа по-настоящему испугалась. Неужели это предчувствие катастрофы?
Она пошла вдоль дороги, не очень осознавая, куда направляется, лишь ощущая, что где-то в районе живота становится все хуже и хуже.
А может, она просто голодная? В животе что-то хрюкнуло. Черт! Она же с утра ничего не ела! А ей уже ужасы стали мерещиться! Вот дура!
Оглядев окрестности в поисках места, где дают поесть, Марфа подошла к краю тротуара в надежде незаметно перебежать на другую сторону дороги. Она уже ногу занесла над проезжей частью, как вдруг рядом взвизгнули тормоза. Марфа как раз пыталась понять, открыта ли небольшая пиццерийка напротив, и по сторонам не смотрела. Автомобиль остановился в миллиметре от нее. Красный капот возмущенно качнулся. Марфа даже отпрянуть не успела, а только остекленевшими глазами смотрела, как взлетела вверх водительская дверь, из машины выскочил Федор, схватил ее и что-то заорал. Она не поняла, что именно.
Догадавшись, что от страха она впала в прострацию и толку не добиться, Федор запихал ее в машину и тронулся с места.
Господи! Ее чуть не задавили! Марфа несколько раз сильно зажмурилась.
– Ты в порядке?
– Нет.
Федор посмотрел на нее:
– Да, видок у тебя немного придурковатый.
Марфа немедленно взбеленилась:
– Сам дурак!
– Ну вот! Узнаю Марфу Марецкую! Ты зачем на дорогу выскочила?
И тут Марфа наконец осознала, что рядом сидит Федор и куда-то ее везет.
– Ты как здесь оказался?
– За тобой приехал, – с удовольствием сообщил он.
– И сразу решил меня переехать?
– Нет, не сразу. Подождал, пока ты прямо под колеса не кинешься.
– Я просто хотела съесть что-нибудь.
– Ты голодная?
– Не то слово! В животе революция! Я даже думала, что предчувствую несчастье.
– Это серьезно, – качнул головой Федор и глянул на нее смеющимися глазами.
Марфа почувствовала, как градус настроения стремительно взлетает вверх, а страхи и тревоги улетучиваются. Как мало ей, оказывается, надо. Просто быть рядом с этим мужчиной. И все.
Они зарулили в милую кафешку неподалеку от Мариинского театра и заказали кучу всякой вкусной еды и сладостей. Душа требовала утешения и глюкозы.
– Как там Алина? – немного насытившись, приступила к допросу Марфа.
Федор откусил от пирога с мясом.
– Знал, что с этого начнешь, поэтому сразу скажу, что между нами ничего не было.
– Как же так? Вот досада!
– Я, конечно, наивный и глупый человек, но не до такой степени, чтобы позволить дурить себя до бесконечности. Хотя не в этом, в общем-то, дело.
– А в чем? – поинтересовалась Марфа, запихивая в рот половину блинчика с ветчиной и сыром.
– Я уже знал, что Алина мне не нужна.
Федор придвинул к себе тарелку с сырниками и щедро полил их сгущенкой.
– Да ну? – удивилась Марфа и отправила в рот вторую половину блина.
– Жуп даю, – прошамкал Федор, энергично жуя сырники и одновременно прикусывая ватрушку.
– А кто же тебе нужен, если не секрет?
Марфа примерилась и надкусила хрустящую корочку круассана.
Федор бросил в чашку кусок сахара, подумал и добавил еще два.
– Мне нужна ты.
Подул на чай и отхлебнул.
– Настоящий цейлонский. Восторг души, а не чай.
– Дай попробовать.
– Ты же капучино заказала.
– И что?
– Так нельзя смешивать!
– Ты, что ли, жадина?
– Еще какая!
Они посмотрели друг на друга и дружно захохотали.
Тут же к столику подскочил молоденький официант с вопросом, все ли в порядке. Они хором уверили его, что все замечательно, и заказали большой чайник чая.
– Уж больно он у вас замечательный, – голосом почтальона Печкина пояснил официанту Федор.
Продолжая веселиться, они даже не заметили, как день стал клониться к вечеру, а солнце – к закату.
Федор пришел в себя первым:
– Теперь, когда с копией все понятно и шайка Пухова арестована, надо понять, где же настоящая картина.
– Подожди. Меня интересует еще кое-что. Ведь Пухов работал на банкира. Его тоже взяли?
– Гершвина? Нет. Получается, не
