Пруд с золотыми рыбками - Елена Дорош
– Как? – поразилась Марфа.
– Да так. Он вообще не знает никакого Пухова. А если кто решил оговорить честного человека и патриота, то мало ему не покажется.
– Что ж, выходит, пусть гуляет честный патриот и гражданин?
Федор пожал плечами:
– Я же не специалист. Вот Сидоров – тот, конечно, гигантище. Надеюсь, что-нибудь придумает.
Когда они наконец выбрались из кафе, было почти девять вечера. Питер, который никогда не спал, был залит вечерними огнями.
Пригревшись в салоне «Феррари», Марфа думала о том, что этот блеск и сверкание – просто маска на лице любимого города. Настоящий Питер они увидят завтра, когда встанет солнышко и смоет все искусственные краски. Попробовать, что ли, залезть утром на Исаакий? Вот откуда Питер виден во всей красе!
Она и не заметила, как уснула. Припарковавшись, Федор долго смотрел на нее, не решаясь будить, а потом просто взял бедолагу-жаворонка на руки и понес домой.
Возле самой двери во флигель Марфа все же встрепенулась и слезла с него. Федор распахнул дверь и по привычке пропустил ее вперед.
Марфа прошла и остановилась в растерянности. Позвать его или сам догадается?
Она обернулась и увидела, что Федор отпирает свою квартиру.
– Тебе надо отдохнуть, – почувствовав ее взгляд, сказал он.
Ах так! Ну и ладно! Навязываться не будем!
– В самом деле? Отлично! Всего хорошего!
Она достала ключи и взялась за ручку своей двери.
Дверь скрипнула и медленно приоткрылась.
– Федор… – блеющим шепотом позвала Марфа.
Он отстранил ее, вошел в квартиру и огляделся. Было странно тихо. Даже часики не тикали.
Вслед за Волынцевым Марфа протиснулась в дверь, прошла на кухню и увидела Мышляева, сидевшего за столом спиной к ним.
– Ничего себе! – сразу разозлилась она. – Ты чего тут делаешь?
Надо было забрать у него ключи. Не сообразила. Вот овца!
Мышляев даже головы не повернул. Еще и игнорить ее собирается? Она подлетела, дернула на себя стул, и Владимир как-то странно медленно повалился головой на стол.
Ничего не понимая, Марфа, как во сне, увидела, что чуть ниже лопатки из его тела торчит рукоятка ножа, а на голубой рубашке – неряшливое бурое пятно.
Она попятилась, налетела спиной на Федора и тут же рванулась к столу.
– Стой!
Федор сжал ее плечи.
– Он мертв? – спросила она и требовательно посмотрела на Волынцева.
– Без вариантов.
– Надо полицию вызвать срочно! И скорую!
– Подожди. Торопиться некуда.
– Тогда давай делать отсюда ноги! Нас первых обвинят в его смерти!
– Нам незачем его убивать.
– Есть зачем! Бывший любовник и теперешний! Ревность и все такое! Менты сразу уцепятся! А ты еще и сидел! Скорее, Федор!
– Не нагнетай. Мы весь вечер провели в кафе.
– Мы могли убить его по возвращении.
– Кровь уже застыла. Тело окоченело. Даже я понимаю, что прошло несколько часов.
– Тогда звони ноль два!
– Я же сказал, торопиться все равно некуда. Прежде чем вызвать полицию, надо сообщить Сидорову.
– Так сообщай!
– Марфа, прошу: не истери. Лучше подумай, как и зачем он мог сюда прийти.
– У него ключ был.
– Входная дверь была заперта изнутри.
– Точно. Я забыла про задвижку. Но ключи от пожарной двери были только у меня и у старшей по дому. Или у тебя тоже?
– Нет. Постой тут.
Он подошел к стулу, на котором сидел Мышляев, осторожно снял со спинки пиджак, взял салфетку и полез в карман.
Марфа сглотнула. Любимый Володин костюм. Он надевал его только на важные встречи.
– Смотри.
Федор через салфетку держал ключ.
– Он?
– Он. Я не знала, что Мышляев сделал дубликат. Зачем?
– Выходит, готовился к чему-то важному.
– Этот костюм он надевал только в особых случаях.
– Значит, он пришел сюда, чтобы встретиться с кем-то очень нужным. Этот человек его убил и ушел обычным путем. Кстати, когда я отпирал дверь, про задвижку не вспомнил, а ведь, по идее, отодвинуть ее было некому.
– Значит, Мышляев сам впустил этого человека.
– Как он вообще догадался насчет запасного выхода? Дубликат сделал.
– Знал, что меня пасут бандиты.
– Ты ему рассказала?
– Нет. Но он мог быть с ними заодно.
– Думаешь, он сам впустил этих отморозков? А приоделся для чего? Для дружеской встречи с подельниками?
– Важная встреча могла уже закончиться. Мы ведь не знаем, когда он тут появился. Например, после работы.
– Он пиджак снял и повесил на спинку стула.
– Долго ждать пришлось.
– Не в этом дело. Он не опасался пришедшего. Спокойно сел спиной к нему. Нож вошел сверху. Вот, посмотри.
Марфа посмотрела и еле успела добежать до раковины.
Когда в кино показывали, как людей выворачивает наизнанку от вида трупа, она не верила и считала, что все это для пущего эффекта. Оказывается, в реальности все именно так и бывает.
Федор протянул полотенце.
– Дай воды, – попросила Марфа, хотя стояла над краном.
Федор молча налил из чайника.
– Не пей много, а то все обратно пойдет.
Еще советы раздает! Типа бывалый! Конечно, сам он трупов перевидал немало, но она видит такое впервые. Немудрено, что ей стало плохо.
Она выпила всю воду большими глотками, повернулась и тут же увидела мертвые глаза Мышляева. Застывший стеклянный взгляд был направлен прямо на нее. Да что же это!
Она судорожно всхлипнула и схватилась за горло. Федор, шагнув, обнял и прижал к себе ее помрачившуюся голову. Марфа зарылась в его рубашку и затихла. Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу.
– Как ты? – тихо спросил он, когда она перестала дрожать.
– Не знаю. Плохо, наверное. А ты еще: «смотри»!
– Идиот, верно. Просто хочу дать Сидорову максимум информации. Ты можешь вспомнить, назначал ли он кому-нибудь встречи в этой квартире?
– Никогда. Во всяком случае, в моем присутствии. Возможно, он ждал Пухова.
– Пухова арестовали накануне.
– Тогда Гершвина. Для него и нарядился.
– Если это так, то получается, что именно Мышляев придумал всю комбинацию. Узнал о планах банкира, изготовил копию, подменил картину, а потом решил поторговаться с Гершвиным.
– Именно так.
– Тогда ему нужно было прийти на встречу с оружием, а он расслабился. Даже чай пить собирался.
Марфа покосилась на стоящий на столе заварочный чайник и наткнулась взглядом на неподвижное тело.
Еще немного, и она забьется в истерике. Зачем эти разговорные разговоры? Надо или вызывать полицию, или просто уйти.
– Федор, может, хватит? Я просто не могу, понимаешь?
Она подняла голову. Федор увидел бледное лицо с синими полукружьями под глазами и, обругав себя последними словами, набрал номер полковника Сидорова.
Марфа не стала слушать их разговор. Ушла в спальню, села в самый дальний угол и закрыла
