Вера Русанова - Букет для будущей вдовы
- Ты не ходи сегодня со мной в библиотеку, хорошо? Потому что мне не только в библиотеку надо.
- А куда еще? - он подозрительно прищурился. - Женя, я по-хорошему тебя предупреждаю: если...
- Да подожди ты предупреждать! Мне надо заскочить в женскую консультацию.
- Зачем это? - его глаза из суровых сделались глупыми и вытаращенными, как у плюшевого кролика.
- Ну что, мне тебе в подробностях начать рассказывать зачем?
Мой нехитрый расчет оказался верным: Леха немедленно стушевался, отвернулся куда-то в сторону, забормотал насчет того, что это "ваши, женские дела". Однако, подумав, уточнил:
- А ты случайно не...
Многоточие в конце вопроса было весьма красноречивым.
- Не-а, - ответила я жизнерадостно. - Можешь не трястись. Это совсем-совсем другая проблема. Да, в общем, и не проблема вовсе. Так ерунда! Но сходить надо...
В общем, бедный Митрошкин окончательно запутался, согласился на то, чтобы я посетила консультацию без конвоя, и даже пообещал ничего не говорить маме.
Адрес гинекологии я узнала у первой же встречной женщины и бодренько пошагала вниз по улице, радуясь собственной сообразительности и тому, что мне почти не пришлось врать.
Вообще-то, надо было, конечно, сесть на автобус: Михайловский родильный дом, а также городская женская консультация находились минутах в сорока ходьбы от Лехиного дома. Два белых двухэтажных особняка прятались среди заснеженных деревьев за металлической оградой, а возле калитки даже дежурил рослый парень в высоких милицейских ботинках и зеленом бушлате. Вероятно, после пятого нападения маньяка вооруженную охрану выставили возле всех медицинских учреждений города. Меня же это навело на невеселые мысли о том, что мой план, возможно, и не сработает.
Но, слава Богу, на территорию меня пропустили абсолютно свободно, в гардеробе без всяких разговоров приняли полушубок, и я присоединилась к небольшой кучке женщин, разглядывающих расписание приема врачей. Фамилию "Протопопов" я помнила очень хорошо, а к какому участку относилась Катя Силантьева? По-моему, Алиса, смакуя подробности местных кровавых событий, говорила и об этом?.. Китаева? Не то... Сотникова? Не то... Но фамилия врача точно была женской... Подгорная? Нет... А вот Палютина... Палютина, Палютина, Палютина... Похоже на то! Но, в любом случае, надо было начинать с бывшего кабинета Протопопова. Но только где он - этот кабинет? Табличку с фамилией покойного доктора со стенда, естественно, уже сняли.
- Простите, - обратилась я к первой же проходящей мимо женщине в белом халате, - а вы не знаете: акушерка, которая работала с доктором Протопоповым, она сегодня с утра или с обеда?
- А что вы хотели? - женщина взглянула на меня безо всякого интереса.
- Поговорить с ней. Я - не пациентка, это, скорее, по личному делу.
- В двенадцатый кабинет пройдите. Только у них сейчас народу много... Вызовите её, если у вас что-то срочное.
Однако, вызывать я никого не стала. Устроилась на скамеечке за кадкой с фикусом и добросовестно перелистывала ветхие номера журнала "Здоровье" и новенькие, сверкающие буклетики с рекламой "Марвелона" все время, пока шел прием. В кабинет заходили солидные дамы, молоденькие беременные женщины, девочки-подростки. Я же периодически выглядывала из-за своего фикуса, как суслик из засады, если только можно представить себе суслика, на кого-то охотящегося.
Наконец, последняя пациентка, тоненькая девочка в кожаных брюках, вышла поправив на плече сумку с бахромой. Следом за ней вышла докторша в белом халате с деревянной трубкой, выглядывающей из кармана. То, что это именно докторша, а не акушерка, я почему-то поняла сразу. То ли по тому, как она была одета - в темные, матово поблескивающие колготки и дорогие черные туфли на высоких каблуках, то ли просто по усталому и какому-то слегка надменному выражению лица. Дверь за ней закрылась, и я поспешно выскочила из укрытия.
- Войдите, - равнодушно ответили на мой стук. Я вошла и увидела за столом очень маленькую и очень худую женщину в медицинском халате, склонившуюся над какими-то бумагами.
- На сегодня прием закончен, - скучно сообщила она. - Вы у меня кто? По беременности, нет?
- Да, собственно, я лично к вам.
- Вот как? - её брови удивленно приподнялись. - Ну, я вас слушаю.
- Дело в том, - мои взгляд перебежал с кресла, застеленного оранжевой клеенкой, на столик с блестящими металлическими инструментами, - дело в том, что я студентка юридического факультета МГУ. У меня - выпускной курс, дипломная работа, а сама я из Михайловска...
- Очень хорошо, - акушерка, вероятно, мучительно пыталась понять, что же мне, собственно, нужно, а я так же мучительно соображала, как бы помягче перейти к интересующей меня теме.
- Вот... И, в общем, меня отправили делать диплом в родной город, сказали подключиться к любому делу, находящемуся в данный момент в разработке прокуратуры...
Она кивнула и, с некоторым сожалением закрыв общую тетрадь с лихим мотоциклистом на обложке, подперла маленьким кулачком щеку.
- Вот я и подключилась к делу о серийный убийствах, но у меня свой план расследования... В общем, вы ведь работали с доктором Протопоповым, и на вашем участке наблюдалась та женщина, которую убили?
Момент был опасный. Акушерка вполне могла потребовать у меня какие-нибудь документы или просто отказаться отвечать, но она лишь скорбно качнула головой.
- Да, я работала с Борисом Андреевичем. И что бы теперь ни говорили, и специалист, и человек он был просто замечательный!
- А что про него теперь говорят? - отогнув край белой казенной простыни, я присела на низкую кушетку.
- Да что? Ничего хорошего... Что, дескать, невоздержанный был во всех смыслах, что личную жизнь вел беспорядочную...
- В смысле, женщин любил?
- Любил, - она выдвинула ящик стола и убрала туда тетрадку и пачку каких-то бланков. - Но совсем не в том смысле, в котором вы сейчас спросили. Он к женщине бережно относился, ласково. Ни одна баба-врач к пациентке так относиться не станет! Да на него наши больные просто молились. И добрый, и внимательный, и поговорит всегда по душам... А что до личной жизни? Ну да, он был трижды женат, и со всеми тремя развелся. Так это, простите, никого кроме него самого и его жен, не касается!
- Скажите, пожалуйста, - я слегка подалась вперед, - а вот насчет того, что невоздержанный был "во всех смыслах"... Он пил?
- Нет, - акушерка сказала, словно отрезала, и даже рубанула воздух ребром ладони. - На работе - никогда! На праздник, конечно, рюмочку-другую себе позволял, но чтобы пьяным пациенток осматривать или, того хуже, операции делать - такого Борис Андреевич себе никогда не позволял!
- А враги у него были?
- И тоже - нет. Я милиции уже говорила, что нет. Понимаете, девушка, он был интеллигентным человеком, таким, который слова грубого не скажет, всегда поможет, всегда поддержит... Я вспоминаю, какие он знаки внимания женщинам оказывал. Всегда и прическу похвалит, и платье новое, и если у кого проблемы - сразу почувствует и пожалеет.
- А не может быть такого, что он слишком углубился в чьи-то проблемы и из-за этого?.. Из-за этого его и убили?
- Ох, нет, наверное, - она снова помотала головой, и я заметила, что шея у неё сухая и жилистая, как у черепашки. - Борис Андреевич был человеком редкостного такта и психологом от Бога. Он очень четко понимал, когда следует лезть в душу, а когда не следует, когда надо расспросить человека, а когда просто напоить горячим чаем... Вот у меня однажды вышел конфликт с дочерью. Серьезный. Я даже проплакала все утро. Пришла на работу, просидела, наверное, час или два - никак в себе придти не могу. Потом прибегает моя Галина, давай извиняться. Ну, помирились, конечно. Я её потом спрашиваю: "С чего ты вдруг усовестилась-то?" А он мне: "Твой Борис Андреевич позвонил, сказал, что ты переживаешь очень сильно, и уговорил меня придти и извиниться".
Я молчала, ожидая продолжения. Акушерка смотрела в заиндевелое окно и задумчиво постукивала по столу кончиком шариковой ручки.
- ... Вот... На следующий день я у него интересуюсь, как это он про нашу ссору с дочерью понял? А он отвечает: "Просто вы неадекватно на молодых пациенток реагировали. Как молодая девушка зайдет, вы аж вся зажимаетесь и слезы на глаза"... Какой замечательный был человек! А вот уж два месяца, как его нет.
- Скажите, а Тамару Найденову - ту которую убили, вы помните?
- Помню, - она поставила ручку в пластмассовую оранжевую подставку и поправила чуть съехавшее оргстекло. - У неё целый букет заболеваний был, так что лечилась она долго. Загиб матки, эррозия, аднексит... Гинекологический массаж ей делали, инъекции. Она каждые три месяца проверяться приходила. Ухоженная женщина была, за здоровьем следила.
- А Бориса Андреевича с ней никакие особые отношения не связывали?
- Ну вот и вы, девушка, туда же! Нет, не связывали! Он ко всем больным относился одинаково ровно. Конечно, её он, наверное, знал лучше, чем какую-нибудь там няню из детсада, которая раз в полгода печать в санкнижку приходит проставить. Но, тем не менее, я ничего подобного не замечала. Борис Андреевич такого бы себе просто никогда не позволил!
