Дарья Калинина - Готовь завещание летом
Но Забияка все равно не желал, чтобы она к нему подходила. И хотя взгляд его сделался чуть менее отчужденным, но близко Алену он к себе не подпускал. Внезапно ей стало интересно, насколько хорошо она понимает лошадей и как быстро ей удастся договориться с этим строптивым и явно многое повидавшим в своей жизни конем.
Она не пошла в дом. Лишь сунулась на летнюю кухню, где у Татьяны стояла сахарница с кусочками бурого тростникового сахара. Алена полагала, что от такого лакомства не сможет отказаться ни один конь в мире. Кроме того, она взяла пару сдобных плюшек с ванилью и черный хлеб, густо посыпанный солью. Нашла в саду на грядке морковку и прихватила с тарелки кем-то забытое небольшое, но румяное и душистое яблоко.
Она не могла точно сказать, что из этих подношений придется Забияке по вкусу, но надеялась, что среди всех гостинцев найдется хотя бы один, особенно любимый конем. И хотя в душе Алена сильно сомневалась, что ей удастся уговорить Забияку даже приблизиться к ней, она все же постаралась изо всех сил. Ее обнадеживало то, что хотя Забияка и проявлял к ней агрессию, он не отодвигался в дальний угол стойла, глядел на нее прямо, и казалось, был готов к диалогу.
Алена встречала таких лошадей, которые просто поворачивались задней частью к человеку, не давая тому подойти к ним. Но Забияка предпочитал нападать. И все время до прихода Инги с Олегом она улещивала коня и добилась того, что он приблизился и старательно обнюхал все ее подношения, положенные рядком на длинном щитке.
– Как вкусно будет моему мальчику, – ласково уговаривала его Алена, не замолкая ни на минуту. – Ням-ням. Кушай, мой хороший. Ты же это любишь.
Забияка, кажется, заинтересовался тростниковым сахаром. Алена была уверена, что никогда прежде ему не доводилось пробовать это лакомство. Олег содержал коня на очень строгой диете. Только полезная и сбалансированная пища, никаких сладостей, лакомств и тому подобных вредных вещей. Иногда, в виде крайней степени поощрения, Забияка получал крохотный черный сухарик с солью, эти сухарики Олег сам для него сушил в печке.
И сейчас незнакомый тростниковый сахар привлек внимание коня.
– А кто у нас скоро участвует в скачках? – льстиво пела Алена. – Забияка у нас в скачках участвует. Хороший мальчик, самый первый придет к финишу. Кушай сахарок, радость моя. Скушаешь и сил наберешься. А еще как вкусно Забияке будет! М-м-м…
И Алена скорчила умильную гримасу. И даже по животу себя погладила, мол, вот как вкусно будет. И облизнулась напоследок. Забияка все сигналы считал безошибочно. И потянулся губами к сахару. Голос у Алены невольно дрогнул от радости, когда она заметила, что конь осторожно взял губами кусочек сахара, а потом с видимым удовольствием захрумкал им. Это была победа! Теперь Алена не сомневалась: Забияка вполне приручаем. Только нужно время и силы, чтобы конь поверил новому человеку.
К тому моменту как вернулись Олег и Инга, конь уже слопал все ее подношения, причем закончил морковкой, к которой явно отнесся с пренебрежением и жевал ее нехотя.
– Да ты гурман, – заметила Алена. – Простая и здоровая пища тебе явно не по вкусу.
Забияка заржал в ответ. Но на сей раз его ржание звучало не угрожающе, а скорей просительно. Мол, давай, странная болтливая тетка, тащи еще твоих вкусных штук. Я вижу, ты не вредная, и я не против, чтобы ты меня угощала. Но когда Алена попыталась приблизиться к нему, чтобы погладить, Забияка вновь угрожающе прижал уши. Гладить не дам! Это явственно читалось в его устремленном на Алену взгляде. Но зубы он больше не скалил. И лишь отходил чуть дальше, впрочем, делая это уже без прежнего вызова. И даже отводя взгляд, и вроде как смущаясь и надеясь, что так его поведение будет менее заметным.
– Ах ты, хитрюга! – развеселилась Алена.
Она снова сбегала на кухню и принесла Забияке горсть сахара. Первые кусочки она положила на щиток, но сама далеко не отошла. И с каждым съеденным кусочком приближалась к Забияке все больше и больше. Некоторые кусочки она придвигала прямо к губам коня. И наконец, когда остался самый последний кусочек, то его Алена протянула коню на открытой ладони.
– Кушай, мальчик, – ласково, но твердо произнесла она. – Кушай, я же тебе друг.
Забияка колебался лишь мгновение. Он уже распробовал вкус сахара и был готов ради него на многое. Он быстро взял губами кусочек и сразу отошел в глубь денника.
– Ну, ты настоящий мужик! – засмеялась Алена. – Поел и даже спасибо не сказал!
Но по всему было видно: чтобы Забияка стал «говорить спасибо» или, по-другому, просто подпустил бы ее к себе, потребовалось бы много времени. И все же конь был не безнадежен. И Алена теперь лучше понимала, каким образом Олегу удалось завоевать дружбу этого непростого животного.
Вернувшиеся Олег и Инга выглядели вполне довольными прогулкой. Но когда подруги вышли из конюшни, где Олегу обязательно хотелось побыть со своим Забиякой, чтобы убедиться лично, что с конем все в порядке, Инга со вздохом призналась Алене:
– Худшего свидания у меня в жизни не было.
– А что так? Он к тебе приставал?
– Если бы! Он на меня совершенно не обращал внимания. Татьяна права, Олег просто помешан на своем коне и предстоящих скачках. Я пыталась развлечь его беседой на разные темы, но он реагировал совершенно равнодушно. «Да, нет», а иногда просто мычал. И трудно было понять, согласен он с моими тезисами или нет, или же вообще меня не слушает. Но зато когда я заговорила о предстоящих скачках, он вновь оживился. Принялся жадно выспрашивать, какие еще разговоры мы слышали. Переспрашивал, уточнял. Одним словом, вел себя как влюбленная четырнадцатилетняя барышня, беседующая с подругой о предмете ее обожания.
Сравнение удивило Алену, и она спросила:
– Это ты сейчас себя вспомнила?
– Да, – с улыбкой призналась ей Инга. – Было у меня классе в восьмом увлечение одним мальчиком, он в нашей школе был комсоргом. Очень популярная личность. Мне он казался писаным красавцем, хотя другие девочки из нашего класса находили его просто уродливым. Не знаю, каким он был на самом деле, ведь любовь слепа. Мне до сих пор кажется, что красивей его никого не встречала. Открыться я ему не могла, потому что просто не представляла себе такой разговор. Чтобы я сама подошла к старшекласснику и объяснилась ему в любви! Нет, я страдала по нему молча. Но так как страдать совсем уж молча не получалось, мне пришлось взять себе наперсницу, которая была в курсе всех моих переживаний и с которой я могла вдоволь обсуждать своего кумира.
– Думаешь, что с Олегом происходит нечто в этом роде?
– Он зациклен на этих скачках, как я в свое время была зациклена на этом парне.
И уже двигаясь от конюшни к дому, Инга задумчиво добавила:
– И ты мне, наверное, не поверишь, я до того обожала этого мальчика, а вот сейчас сообразила, что даже не могу вспомнить его имя!
Однако долго предаваться воспоминаниям о минувшей любви у Инги не было времени. На стук дверь дома Татьяны открылась, и перед ними предстали два совершенно счастливых человека.
– Уже вернулись? – поинтересовался Коля у подруг. – А мы как раз собирались идти к вам.
– Привет! – хмыкнула Инга. – Позднехонько спохватились!
Алена осуждающе покосилась на подругу, мол, чего смущаешь молодых, и перевела взгляд на племянника:
– Мы за тобой, Коля.
– За мной?
– Мы идем в гостиницу. Ты с нами?
– Ну, я даже не знаю…
Коля очень смутился. Он взглянул на Татьяну, которая едва заметно кивнула ему в ответ. И Коля, просияв улыбкой, воскликнул:
– Нет, я остаюсь пока тут. Вернусь попозже.
– Еще позже?
– Да.
И Татьяна с улыбкой добавила:
– Мы так чудесно проводим с Колей время вместе. И еще хотим сходить в кино на последний сеанс. Кинотеатр находится довольно далеко от моего дома. Можно будет после кино еще немножко прогуляться. Так что если Коля задержится, то вы не волнуйтесь.
– Понимаете? – взглянул на подруг Коля.
Они все поняли правильно. Ждать Колю этой ночью явно не стоило. Он нашел себе занятие поинтереснее.
Женщины повернулись, чтобы уйти, но Коля неожиданно окликнул свою тетку:
– Алена, а как же насчет этих записок? Ты их принесла наконец?
– Записки… Знаешь, а они пропали.
– Как пропали?
– Забудь, – отмахнулась Алена. – Сейчас нам все равно не до них.
Утрата ничуть не опечалила Колю. Он не сводил влюбленного взгляда с Татьяны и даже уже принялся нашептывать ей на ушко что-то явно забавное, потому что женщина тут же прыснула со смеху. Этим двоим не терпелось остаться наедине, и Алена не стала испытывать их терпение.
– Ну, мы пошли, – сказала она.
– Идите, идите, – милостиво разрешила Татьяна.
Да, тут от них были явно рады избавиться. Оставалось лишь пожалеть Олега, которому идти было некуда. Нелегко иметь перед глазами образец чужого счастья, когда у тебя самого все плохо.
