Дарья Калинина - Полуночный танец кентавров

Дарья Калинина

Полуночный танец кентавров

© Калинина Д.А., 2014

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru), 2014

Глава 1

Глядя прямо на стоящую перед ней на столе вазу с алыми пионами, Алена не видела роскошных цветов. Она смотрела на них остановившимся взглядом и ни красоты хрустальной вазы, ни прелести свежих, срезанных всего час назад, цветов не замечала. А все потому, что Алена пыталась осмыслить ужасную новость, которую ей только что сообщила по скайпу мама. Эта новость была для Алены словно удар тяжелым мешком по голове, светлое утро омрачилось, и даже солнце, всходящее над горизонтом, казалось, замедлило свой ход и сейчас раздумывало, двигаться ему дальше или закатиться назад.

Конечно, кому-то другому новость вовсе и не показалась бы такой уж ужасной, но для Алены фраза «тетя Вера едет к вам в гости» являлась форменным концом света. Хуже этого известия для нее ничего и быть не могло, потому что более мерзкой, пакостной и вредной тетки за свою жизнь Алена припомнить не могла.

И ведь тетя Вера даже не была ее настоящей теткой, чтобы мириться с ней и ее выходками, утешаясь мудрым изречением, что родственников мы себе не выбираем. Нет! В том-то и дело, что тетка Вера была всего лишь подругой мамы Алены. Пусть подругой давнишней, очень хорошей и многократно проверенной, умеющей сочувственно внимать всем маминым рассказам, но никакой не родственницей, от которой нельзя отказаться, а всего лишь подругой, от которой отказаться очень даже запросто можно!

И тем не менее мама Алены не желала прислушиваться к просьбам дочери пореже звать к ним тетю Веру, так как она очень противная.

– Что ты придумываешь? – восклицала она обычно в ответ и неизменно прибавляла: – Вера – моя лучшая подруга. Если любишь меня, будь добра, держись с ней если не приветливо, то хотя бы вежливо!

И продолжала дружить с теткой Верой, игнорируя явную антипатию своей дочери к этой особе. В результате Алена помнила тетю Веру столько же, сколько помнила себя. И всегда при звуках ее высокого, даже чуточку визгливого голоса у Алены дико начинала болеть голова. Алена и сейчас ощущала первые симптомы подступающей мигрени, и ее потянуло в кровать, где она обычно пережидала периоды, которые приходились на гостевые визиты тетки Веры.

Это давало тете Вере возможность лишний раз покритиковать Алену перед ее мамой:

– И что это у тебя девчонка все время в кровати валяется?

– Прихватило ее, непонятно и с чего. Вчера еще здорова была, а сегодня утром, как вы к нам в гости собираться начали, притихла и в кровать попросилась.

Но тетка Вера выводов из сказанного не делала, а снова недовольно морщила свой длинный нос:

– Больная она у тебя какая-то! Вот моя Аришенька, тьфу-тьфу, ни разу за целый год даже не чихнула. Здоровая девочка у меня растет. А твоя, как ни приду, все время недужит!

Но если не считать теткиного недовольства Алениным слабым здоровьем, во всем остальном ей навещать свою подругу нравилось. И еще бы! Ведь к ее приходу мама неизменно накрывала богатый стол, выставляя самые лучшие, припасенные загодя деликатесы и обязательно – огромный кремовый торт. Тетка Вера ничего так не обожала, как эти магазинные тортики, и чем больше в них было жирных сливок или какого другого крема, тем было лучше. Алене иногда даже казалось: если бы выпускали торты, состоящие из одного только крема, то тетка Вера оказалась бы первой в очереди покупателей.

А так она еще бывала и недовольна:

– Что-то бисквит нынче суховат, – критиковала она свою подругу. – Вот моя мама на прошлой неделе купила буше, так они прямо текли в руках, такие были сочные. А у тебя тортик неудачный, просроченный, наверное.

– Дата сегодняшняя, – деликатно замечала мама Алены.

– Будто бы в магазине переклеить не могли! Знаю я, как они там умеют! Сама в торговле не один год проработала, так что уж ты мне можешь не рассказывать!

– Кушай моя дорогая, кушай эклеры и конфетки.

– Конфеты, как я погляжу, у тебя с ликером? Оставь их себе! Ты же знаешь, я к спиртному не очень.

И действительно, тетка Вера была убежденной трезвенницей – что есть, то есть. Но лично самой Алене всегда казалось, что лучше бы уж тетя Вера выпивала, чем сидеть на всех праздниках трезвой и зудеть. Как это неприятно, когда вокруг все выпивают, и еще всяко обсуждать окружающих и злобно сплетничать на их счет.

Самой Алене куда больше нравилась другая мамина подруга – хохотушка и острячка тетя Рита, которая могла бутылочку вина за один присест влить в себя, а за вечер так даже две или три. А если наливали коньячка или водочки, то и их не брезговала употребить.

Это давало тетке Вере возможность пройтись по поводу морального облика тети Риты, что, в общем-то, было близко к правде. Излишним соблюдением норм морали тетя Рита себя не утруждала. Но зато за словом в карман она никогда не лезла, умела всем поднять настроение, с ней всегда было хорошо и весело. Она не зудела, не ставила всем в пример себя или свою семью, а просто умела радоваться жизни и радовать других. В ее присутствии даже тетя Вера становилась чуточку добрее. Совсем чуточку, но все же…

Но веселая тетя Рита умерла почти десять лет назад, а вот противная тетя Вера жила и на тот свет явно не собиралась. Хотя теперь, если верить маме, у нее появилась какая-то серьезная болячка, для профилактики которой врачи назначили длительное пребывание тети Веры на свежем воздухе в экологически благоприятном месте.

– А у вас в «Дубочках» экология великолепная.

– Это правда, – подтвердила Алена без всякой задней мысли, еще не чуя подвоха в маминых словах.

И тогда мама нанесла решающий удар, сказав:

– Тетя Вера взяла на работе отпуск и теперь едет к тебе.

– Как ко мне? – дернулась Алена. – А почему ко мне?

– Ну же, Аленушка, сама подумай, а куда еще бедной тете Вере податься? Ты же знаешь: дачи у них с Ариной нет, свободных денег, чтобы снять домик за городом, тоже. А врачи настоятельно рекомендуют Вере смену обстановки и отдых.

– Но почему у меня? – пыталась сопротивляться Алена, хотя заранее знала: все ее попытки возражать маме обречены на провал.

У нее никогда не получалось внушить маме правильный взгляд на вещи. Или хотя бы добиться, чтобы та ее просто услышала.

Вот и сейчас мама в ответ на мольбу в голосе дочери категорически заявила:

– Алена, что за шутки? Ты знаешь тетю Веру уже столько лет! Она тебе как родная. И сейчас, когда она заболела, неужели, ты ей откажешь в маленькой комнатке? У вас с Васей огромный и такой прекрасный дом!

– И что? Только поэтому его надо изгадить?

– Как ты выражаешься! И потом, ты же всегда любила тетю Веру.

– Никогда я ее не любила! Терпеть ее не могу!

– Алена, ты меня огорчаешь. Я уже заверила Веру, что ты будешь рада принять ее у себя. Зачем ты меня так подставляешь?

– Я не подставляю… – пробормотала Алена, уже чувствуя, что теряет почву под ногами.

– И что я должна теперь ей сказать? – набрала обороты мама. – Что моя дочь отказывает в гостеприимстве смертельно больному человеку? Моей подруге?

Алена чувствовала, что мамин голос начинает дрожать. А доводить маму до слез Алене не хотелось. В отличие от тетки Веры, которая, как была уверена Алена, лишь притворялась больной, у самой Алениной мамы были и гипертония, и проблемы с сердцем и сосудами. Ей как раз нельзя было волноваться.

И Алена пошла на уступки:

– Ладно, – проворчала она. – Пусть тетя Вера приезжает и живет у нас. Но что хоть у нее на этот раз?

– Все очень плохо! – тут же кинулась делиться с ней мама. – Вера была у врача, сдала тест на какие-то онкомаркеры, и они у нее превышают норму. Понимаешь, что это может значить?

Голос у мамы сделался трагичным и многозначительным.

– Понимаешь? – повторила она.

– Ну да… это не очень хорошо.

Алена даже удивилась, услышав про плохие анализы. Неужели на этот раз тетка Вера и впрямь заболела? На памяти самой Алены тетка Вера не болела ни разу. Кажется, только один раз у нее загноился волдырь на пятке, а еще один раз прихватило поджелудочную, когда тетка пожадничала и за один день умяла сразу три торта, подаренных ей ко дню рождения. Очень уж они все три были вкусные, а срок годности заканчивался, жалко было бы выбросить такую вкусноту.

Впрочем, тот инцидент позволил тетке Вере начать новый виток своих бесконечных жалоб. И если раньше она жаловалась только на мужа-подлеца, бросившего ее с грудным ребенком, на соседей-алкашей, доводящих ее своими выходками до белого каления, и на выжившую из ума тетушку, которая хочет ее смерти, то теперь к этим жалобам присоединились еще и жалобы на здоровье, пошатнувшееся, разумеется, в результате плохой экологии, а вовсе не собственного теткиного обжорства.

Но Алене всегда казалось, что муж, проживший с теткой Верой в браке четыре года, еще долго терпел ее саму и ее бесконечный бубнеж, и зудеж, и пиление его на части. В этом тетка Вера усердствовала особо, то ли надеясь выпилить в итоге из муженька нечто совершенно особенное и уникальное, то ли просто потому, что ей доставлял удовольствие сам процесс. И Алена всегда считала, что четыре года с теткой Верой – это было еще очень долго, мужику следовало поставить еще при жизни памятник за терпение и выдержку.