Дарья Калинина - Джентльмены не любят блондинок

Дарья Калинина

Джентльмены не любят блондинок

Семейный скандал вовсю набирал обороты. Аня со своим третьим по счету мужем Гербертом уже не раз обменивались взаимными претензиями и даже оскорблениями. К этому дню они уже точно знали, что судьба сыграла с ними злую шутку, сведя их вместе. И для того, чтобы семейные разборки разгорались с новой силой, поводов было предостаточно.

– Единственное, о чем я пожалел на следующий день после нашей свадьбы, так это о том, что вообще на тебе женился, – в запале бросил Ане Герберт. Ничего более приятного для уха жены невозможно себе представить. Сначала Аня решила, что просто чего-то не поняла. Но нет, немецкий язык она знала в совершенстве. И все же на всякий случай в ожидании разъяснений уставилась на мужа. Обстановка в доме сложилась прямо-таки критическая, в душе у Ани кипело возмущение, но она молча глядела на свою недостойную половину. И не потому, что была настолько выдержанная, а просто не находила достойных этой скотины слов.

Ей ужасно хотелось шипеть разные гадости в адрес Герберта. От бессильной ярости она была готова просто биться головой об стенку. Однако делать этого не стала, а попыталась взять себя в руки, чтобы достойно отделать супруга. И ей это удалось. Все же не первый раз замужем…

– Ты подлая свинья! – собравшись с мыслями, завопила Аня. – Ты… ты…

Слов, чтобы охарактеризовать мерзкую личность мужа, у нее явно не хватало. Вернее, у нее-то как раз слов хватало. Но таких не было в родном языке супруга. Нет в немецком языке подобных слов. Просто караул! Воистину убогий немецкий!

– Во всех наших разногласиях виновата ты сама! – процедил в ответ Герберт, особо не вдаваясь в суть сказанного женой.

Говорил он это, как и многое другое, не повышая голоса. И такая его манера разговора еще больше бесила Аньку. Она еще раз попыталась довести до сведения мужа, сколь скверного она о нем мнения.

– И не кричи, пожалуйста, – невозмутимо прибавил Герберт. – Соседи подумают, что я тебя обижаю. Или что у нас в семье не все ладно.

– Удивительно, с чего бы это им так подумать? – съязвила Анька.

– Не кричи, – повторил Герберт. – Стены тонкие, все слышно. Твой голос разносится по всему дому и беспокоит соседей.

– Только о соседях ты и думаешь! Пусть все знают, что это ты довел меня до нервного срыва! – взвыла Аня. – Твоя проклятая невозмутимость кого угодно доведет до ручки. На деле тебе ведь на всех начхать! Зачем ты на мне женился?

Вместо того, чтобы ответить лаконичной фразой: «Я же тебя люблю!» – и тем самым поставить точку в ссоре, муж почему-то пустился в перечисление соображений, толкнувших его на этот шаг. У Ани хватило выдержки выслушать первые три пункта. Они были таковы: чтобы иметь горячий суп на столе к своему возвращению с работы. Видеть в шкафу всегда чистые, отглаженные рубашки. Наконец, чтобы друзья завидовали такому его благополучию…

Потом до Ани дошло, что муж, скорее всего, по-идиотски (иначе он и не умел) шутит. На ужин он обычно довольствовался разогретым в микроволновке готовым гамбургером. Готовить Аня не любила. Рубашки по неизвестной причине выглядели значительно лучше до того, как Аня проходилась по ним утюгом. А друзей (Аниными стараниями) к этому моменту у Герберта почему-то не сохранилось. То есть как человеческие особи они, конечно, существовали, но в дом к Герберту больше соваться не рисковали.

– С тобой невозможно жить! – поднакрутив себя, снова закричала Аня. – Тебя ведь женщины бросают, потому что с тобой нельзя жить. Ты словно кусок льда. Я прямо чувствую, как рядом с тобой сама замерзаю.

Герберт помолчал.

– Я все делаю, как ты хочешь, – наконец проговорил он. – Я начал ремонт в доме, купил тебе новый диван и этих дурацких попугаев, чтобы тебе не было скучно. Этого мало?

– Мало, – подтвердила Аня. – Мне необходимо общение. А ты со мной не разговариваешь. Чтобы привлечь твое внимание, мне нужно устроить скандал. Тогда ты меня замечаешь. Но ведь я не могу жить в постоянном нервном напряжении!

– Ты опять нашла что-то из вещей Кристи? – проницательно догадался Герберт. – Или копалась в моей записной книжке? Да? Как ты ее вообще обнаружила?

Аня почувствовала, что краснеет. Герберт ошибся самую малость. Аня и в самом деле рылась, но не в его записной книжке, которую просто не смогла найти, а в его сотовом телефоне. Он у супруга был последней модели, фиксировал все поступившие за день сообщения. Эта модель словно была создана специально для жен неверных супругов.

– Она снова тебе звонила! – закричала Аня. – Можешь не отпираться. Я по твоей роже вижу, что права.

– Сколько раз я тебе говорил, чтобы не смела за мной следить! – неожиданно сорвался на крик Герберт.

Это было настолько удивительно, что Аня застыла с открытым ртом, позабыв, что собиралась сказать. Вдобавок орать муж совершенно не умел. Сказывалось отсутствие практики. Анну буквально сразил высокий фальцет Герберта, да еще с визгливыми нотками. Жена закусила губу, потом прикрыла рот кулаком, потом отвернулась, но смех все же вырвался наружу.

Герберта перекосило. Он пулей подлетел к дверям комнаты.

– Я ухожу! – бросил он. – Не жди меня.

Ане враз стало не смешно.

– Куда это ты собрался? – с подозрением осведомилась она, но муж не удостоил ее ответом.

Он удалился в ванную комнату, заперся там и, судя по звукам, принялся приводить себя в порядок. Мыться и бриться. Аня ждала и терзалась. Скандалить как-то расхотелось. Из ванной супруг появился ровно через двадцать минут, совершенно спокойный и благоухающий. Он надел свежую рубашку, которую выгладил собственноручно у Ани на глазах. И нацепил новый галстук…

– Куда ты в таком виде собрался? – просто озверев от такой его наглости, взвизгнула Аня. – К ней?

Герберт, ничего не ответив, прошел в холл и принялся надевать ботинки, предварительно протерев их мягкой замшевой тряпочкой. При этом он насвистывал какой-то веселенький мотивчик и в упор не замечал Аню. Словно ее тут и вовсе не было. Так и не соизволив проронить ни слова, Герберт надел куртку, взял ключи от машины и вышел из дома.

– И проваливай! – бросила ему вслед Аня. – Чтобы духу твоего тут не было! Видеть тебя больше не хочу!

И чтобы окончательно прояснить мужу весь ужас его положения, Аня добавила:

– Никогда! Вернешься, меня тут уже не будет. Я улетаю домой. К маме!

Если Герберт и испугался, то виду не подал. Ане даже показалось, что его свист стал еще бодрее…

– Подонок! – в сердцах выдохнула Анька, когда муж уселся в свой новенький «БМВ», тоже, между прочим, последней модели, и укатил в неизвестном направлении. – Чтобы тебе убиться на твоей тачке!

Последняя фраза у Ани прозвучала очень убедительно. Она и в самом деле сейчас искренне считала, что супругу было бы лучше умереть, чем ехать к любовнице. Оставшись одна, Аня почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Пока она ругалась, слез не было, один азарт. А теперь – на тебе.

– Не реви! – приказала Аня себе. – Все равно пожалеть некому. Одна ты тут. Пропади она пропадом, эта Австрия!

В Австрии, а точнее в ее столице Вене, Аня оказалась в связи со своим последним замужеством. Сначала это событие обещало райские перспективы, но очень скоро Аня разочаровалась и в муже, и в своей жизни с ним. А Вену и дом Герберта так просто возненавидела. Хотя, видит бог, сама не понимала за что.

Квартира у Герберта двухэтажная. Внизу располагается спальня и холл, на втором этаже гостиная и туалетная комната. Кроме того, на втором этаже находится еще одна маленькая комнатка, где стоят компьютер и диванчик для отдыха. В квартиру можно попасть двумя способами. Либо подняться по лестнице на второй этаж и оказаться в гостиной, либо пройти через садик и оказаться прямо в спальне.

Садик совсем небольшой, этак восемь на пять метров. И в нем растут лишь два кипариса и какая-то трава. Герберт предлагал Ане в виде развлечения заняться тем, что посадить в садике цветы, разбить клумбы. Однако к этому времени Аня уже успела проникнуться отвращением и к садику тоже. Так что этот клочок земли остался без цветов.

По вечерам муж в палисаднике сам копался, выпалывал на газоне сорняки, что чрезвычайно бесило Аню. То есть бесил ее не сам факт, что Герберт копается в земле, а то, что копается он, проявляя полнейшее равнодушие к Ане. Все это, конечно, было очень сложно. Но Анька явственно чувствовала, что с замужеством поторопилась. Супруг был старше ее на какие-то пятнадцать лет, но скучно с ним было невообразимо. У Ани бывали поклонники и постарше, но такой тоски она даже с шестидесятилетним старцем не испытывала.

– Ненавижу! – пробормотала себе под нос Аня. – Этот дом и Австрию.

И, рыдая, незадачливая супруга поплелась к телефону. Она набрала номер мамы, но там никто не снял трубку.

– Ах да, – вздохнула Аня. – Мама же на работе. Одна я тут без дела кукую. Несчастный я человек. Ни на что не гожусь!