Екатерина Лесина - Рубиновое сердце богини
– А…
– Бе. Пошли.
– Больше не сердишься?
– Лучше не спрашивай, пошли, пока не передумала.
Он неловко спрыгнул с подоконника и поморщился.
– Болит?
– Пройдет. Тебе тут цветы приносили… – Он протянул букет замученных астр, больше напоминающих мягкие цветные тряпочки, чем цветы.
– И давно ты здесь сидишь?
Пыляев пожал плечами, ясно, не скажет, следовательно, давно. Упрямый, так, кажется, охарактеризовала сынка Анастасия Павловна, что ж, не могу не согласиться. В квартире Димка скинул дубленку и остался в светлом свитере и джинсах. А где же костюм и брюки со стрелочками?
– Как ты себя чувствуешь? – Он сел на противоположном конце стола, подальше от меня. Интересно, специально или просто получилось? Наверное, специально.
– Нормально. А ты?
– И я нормально. – Детская какая-то болтовня. – А ты куда собралась?
– К тебе. Я звонила, но ты трубку не брал…
– Телефон где-то посеял.
– Бывает. – И снова молчание. Пьем чай, я задумчиво грызу сухарь и срочно пытаюсь найти тему для разговора. Как назло, ничего в голову не приходит.
– Дима, а что от тебя Гошка хотел?
– Да так…
– Я серьезно.
Он не ответил, ладно, придется пускать в ход тяжелую артиллерию, некрасиво, конечно, но другого выхода я не вижу.
– Дима, или ты рассказываешь, в какую авантюру он тебя на этот раз втягивает, или до свидания.
– Маша!
– Я сказала. Либо говоришь, либо дверь вон там.
И Пыляев сдался:
– Я обнаружил, что Гера взял деньги под залог фирмы, потребовал объяснений, а он… Он в одну нехорошую историю влип, и деньги ему срочно нужны были…
– Много?
– Пятьдесят тысяч.
– Рублей?
Он молча покачал головой. Значит, не рублей, долларов. Пятьдесят тысяч долларов, я попыталась представить такую кучу денег и не сумела – не хватило воображения. А Пыляев что, неужели дал? И откуда у него такая сумма? Или это не мое дело? Наверное, не мое.
– Еще он хотел, чтобы я пошел в милицию.
Димка по-своему расценил мое молчание. Пускай, чем больше он скажет сейчас, тем меньше неприятных сюрпризов ожидает меня в будущем.
– Похвально, и зачем?
– Чтобы признаться в контрабанде.
– Алмазов?
– А ты откуда знаешь?
Ну, хоть что-то его проняло, а то сидит невозмутимый, будто вождь краснокожих.
– Знаю.
– Маша, сейчас не время для шуток!
– А я и не шучу. Значит, Гошка хотел, чтобы ты в очередной раз его грехи на себя взял?
– Я закурю?
– Кури. А я и не знала, что ты куришь.
– Иногда. Вчера вот. И сегодня. – Как я заметила, в пачке осталось не больше половины, для некурящего человека это много. Выходит, и у Хромого Дьявола нервы не стальные.
– Он за границу уехать хочет, но боится, что не выпустят.
– А ты при чем?
– Сам не понимаю. – Пыляев выпустил из ноздрей сизую струйку дыма. – Он решил, что если меня задержат, то его искать не станут, а потом я откажусь, и меня выпустят.
– Идиотизм!
– Вероятно, но Гера уверен, что этот маневр позволит ему ускользнуть.
– А куда он собирался ехать?
– Не знаю. Я сказал, что не собираюсь участвовать, а он разозлился. Пепельница есть?
– Нету. – Я подала блюдце. Такое маленькое симпатичное блюдце, украшенное красно-желтым орнаментом, из-за которого я, собственно говоря, и приобрела сервиз, а когда несла покупку домой, упала, и из шести блюдец уцелело два.
– Все равно не понимаю! – На мой взгляд, Гошкина просьба напрочь лишена здравого смысла: что изменится, если Пыляев возьмет на себя контрабанду? Да ничего. Милиция – не жена, на слово не поверит.
– Я думаю, он просто запутался. А смерть Эллы окончательно выбила его из колеи, вот и мечется, понимает, что нужно действовать, но как именно, не знает. – Димкино объяснение выглядело логично, а главное, соответствовало характеру моего бывшего мужа. Когда Гошик чего-то пугался, неважно, чего именно, он моментально терял способность думать. Интересно, как он, с такой тонкой душевной организацией, решился алмазы через границу перевозить. Еще и партнера своего надул. Кстати…
– Дима, ты обещал рассказать про Кали.
– Раз обещал, значит, расскажу. – Затушив окурок, Дамиан потянулся за следующей сигаретой. – Тебе с самого начала или как?
– С самого начала и подробно. – Имею, в конце концов, я право знать, сколько в моем ночном бреду правды. Пыляев же, вместо того чтобы немедленно удовлетворить мое любопытство, сначала поставил чайник, заварил свежий чай и только после этого начал повествование. И, надо сказать, ждала я не зря, Хромой Дьявол умел рассказывать истории.
– У этого камня запутанная история. Предположительно рубин был найден в Кашмире, это Индия, – пояснил Дамиан, я с умным видом кивнула, будто и без него не знала, что Кашмир находится в Индии.
– Факт сам по себе необычный, Кашмир славится своими сапфирами, а рубины – это Бирма, Таиланд, Шри-Ланка, Кения, Танзания, если говорить про Африку.
– Я поняла! Хватит! – Никогда не любила географию.
– По одной версии, – продолжил Дамиан, – камень нашли в брюхе рыбы, по другой – в логове тигра-людоеда, которого раджа собственноручно убил, по третьей – рубин упал с небес на руки принцессе, когда та прогуливалась по саду.
– А правда-то где?
– Кто знает. Думаю, где-то посредине, но так или иначе – драгоценная находка попала к радже. Пораженный красотою камня, он приказал огранить рубин, ювелир постарался на славу и придал камню форму…
– Сердца.
– Правильно, сердца… – Пыляев совершенно не обижается на мои комментарии, а вот Гошик давным-давно прочитал бы нотацию, что воспитанные люди собеседника не перебивают.
– Скорее всего, изначально рубин был неправильной формы или имел какой-либо дефект: трещину, неравномерный окрас или точечное включение, вот и пришлось превратить его в сердце.
– А, по-моему, красиво получилось. – Правда, проклятый камень я видела лишь во сне, но выглядел он очень даже неплохо. – Его назвали Лакшми.
– Как?
– Лакшми.
– Это богиня красоты, – пояснил Дамиан. – Странно, это название нигде не упоминается, Кали – самое первое его имя. Во сне увидела?
– Во сне. – Звучит, конечно, глупо, но Димка мне верит.
– Потом Кашмир захватили. Согласно легенде, завоеватели проникли в город через потайной ход, который принцесса показала своему возлюбленному. Вроде бы он сватался, но строгий отец отказал, тогда молодой раджа и решил проблему другим путем. Город пал, а принцесса вышла замуж.
– Все было совсем не так! Я же рассказывала! – Мне стало жаль бедную девушку, которую обвинили в предательстве, она ведь не виновата – воины вошли в город по приглашению старика, и не строгий он был, тот толстячок с белой бородой и добрыми глазами.
– Рассказывала. Я официальную версию излагаю.
– Тогда ладно.
– Года через два счастливого супруга обнаружили с перерезанным горлом, а принцесса исчезла, причем вместе с камнем, который объявился почти через шестьсот лет.
– Большой срок.
– Для людей большой, – согласился Пыляев. – Всплыл проклятый рубин уже во Франции…
– А Святая земля? Был ведь Иерусалим, крестоносцы…
– Машуль, я охотно верю, что Иерусалим был, но официальных свидетельств не осталось, я специально проверял, а камень такого ранга просто обязан был привлечь внимание, о нем обязательно упомянули бы.
– Нет. Тот рыцарь… Он не хотел, чтобы кто-то узнал. У него дочка была, камень предназначался для нее. – Я вспомнила и завывания ветра за каменными стенами древнего города, и угли в жаровне, и хмурое лицо воина… Как же его звали? Нет, не вспомню. У крестоносца были серые глаза и обветренная кожа, а еще меч. Точно, у него был огромный меч, который тот постоянно таскал с собой.
– Охотно верю. Настоящие рыцари несколько отличались от киношных, романтики поменьше, прагматизма побольше.
– Ты о чем?
– О том, что если бы кто-то прознал о камне, то… Вариантов много – стрела, нож, яд в кубке. Скорее всего, камень осел у какого-нибудь торговца. Ростовщика. Тихого, незаметного, очень на вид бедного.
– Еврея?
– Ну почему сразу еврея? – удивился Дамиан.
– В кино все ростовщики – евреи. И в книжке про Айвенго. – Ох, чувствую, уши полыхают, как два мака. Сейчас Пыляев рассмеется и расскажет мне, какая я все-таки дура. Но Димка смеяться не стал.
– В большинстве случаев так оно и было, пускай наш ростовщик будет евреем и пускай занимается скупкой краденого – профессия столь же древняя, как и ростовщичество. К нему попадает камень: с одной стороны, вещь, безусловно, ценная, а с другой – опасная. Есть еще и третья сторона: ростовщик – фигура уязвимая, особенно если его вероисповедание отличается от общепринятого. Его можно ударить, обокрасть, убить, и никто не заступится.
– То есть камень он купил, но никому не показывал?
– Правильно. Не показывал, не рассказывал и хранил на всякий случай, например, если придется из города бежать. Это только теория, зато она объясняет, почему о рубине шестьсот лет ничего не было слышно. Не устала слушать сказки?
