Татьяна Коган - Клуб для избранных
Он встал, преодолевая головокружение, и огляделся. Никого в пустом помещении. Лишь на полу, у стены, валялись перевернутая канистра и наручники.
Какого хрена здесь произошло?
Его собирались поджечь, как праздничный фейерверк, — это последнее, что он помнил. А теперь он пришел в себя, все еще живой, а трое мучителей бесследно исчезли. Здесь имелось над чем подумать, но на это не было ни сил, ни желания. Единственное, чего Майку сейчас хотелось, — покинуть это вонючее место.
Солнечный свет ударил в глаза, порыв зябкого ветра хлестнул по лицу. Полуразрушенное здание, откуда он только что выбрался, стояло чуть поодаль от дороги, и Нолан здорово удивился, узнав местность. Его мотель находился буквально в паре сотен футов, а угол этого ветхого строения он мог видеть из окна своего номера. Получается, Фрэнки вычислил его местонахождение, вместе со своими головорезами выдернул его ночью из кровати и не мудрствуя лукаво перетащил в ближайшее уединенное место.
Из глубины здания донесся ритмичный звон, через минуту оборвался и вскоре возобновился.
Майк вернулся внутрь, спотыкаясь на захламленном полу, и довольно быстро отыскал телефон — он лежал на новенькой, аккуратно сложенной куртке, сразу у выхода из помещения, где его держали.
— Фрэнк Уильямс дисквалифицирован, он больше не участвует в игре, — вместо приветствия сообщила Милая. — Во-первых, он отследил твой телефон, что категорически запрещено правилами, а во-вторых, привлек дополнительных людей, хотя зарегистрировался как единоличный охотник. Больше он не потревожит тебя.
— Я слышал выстрелы. — Майк оперся спиной о стену, почувствовав слабость. — Что там произошло? Их убили?
— Тебя это не должно волновать, — строго оборвала его собеседница. Ее напряженный тон даже близко не соответствовал их недавнему душевному разговору. Сейчас словно кто-то стоял рядом с нею и отслеживал каждое слово и интонацию, дабы она не сболтнула чего-то лишнего. — Надень куртку, чтобы хоть немного замаскировать свой ужасный вид, и возвращайся в мотель. Приведи себя в порядок, Майки, и начинай думать о том, как забрать следующие координаты.
Координаты! Проклятие. Совсем из головы вылетело.
— Я скоро перезвоню, — бросила она и отключилась.
Двести футов до мотеля и два пролета вверх по лестнице показались Майку марафонской дистанцией. Он ввалился в номер и без сил рухнул на кровать. Глаза закрывались сами собой, и он бы, наверное, отрубился, если бы не исходившая от его одежды нестерпимая вонь. Бензин пропитал джинсовую ткань брюк, ядовитые испарения постепенно заполняли комнату. Нолан заставил себя подняться, разделся догола, выбросил штаны в мусорку и залез под душ. Теплая струя мягко хлестнула по шее. Он выдавил гель на мочалку, намылился и запрокинул голову назад, позволяя воде смывать грязь и кровь.
Хорошо же его обработали. Каждое движение отзывалось болью.
«Боль, она разная, как симфония: общий фон и отдельное звучание», — приговаривала Викки, возвышаясь над ним и надавливая острой шпилькой ботфортов ему на грудь. Она любила экспериментировать. А он любил ее.
Нет. Исключено. Этого просто не могло произойти. Майк снова перетряхнул всю одежду, проверил каждый угол в номере, но так и не обнаружил конверта. Там, на пляже, он сунул его в карман брюк, потом сел в такси. В номере конверт не доставал, так и завалился спать. Неужели он где-то выпал?
Часы показывали шестой час вечера.
Майк смотался в старое здание через дорогу, где его чуть не прикончили, — конверт мог выпасть, когда его тащили. Он обследовал все помещения, куда смог пробраться, — безрезультатно.
Позвонила Милая. Она звонила уже третий раз за последние полчаса.
— Порадуй меня.
Нолан молчал.
— Скажи, что нашел его.
— Ни хрена я не нашел, — сквозь зубы процедил Майк, направляясь к дороге. Оставалось еще одно место, которое следовало проверить, — овраг, куда он выпрыгнул из машины, уходя от погони в пятницу вечером.
— У тебя есть еще идеи?
— Может быть. — Он поднял руку, ловя такси.
— В голове не укладывается. — Милая говорила отрывисто, Майк чувствовал, что она сердится. — Почему ты не удосужился посмотреть чертовы координаты сразу же?
— Я был немножко занят, спасая свою задницу, уж извини. — Он нырнул в такси и сказал водителю, куда ехать.
— А потом? — не унималась собеседница. — Ты же мог открыть конверт, очутившись в номере?
— Если ты хочешь сказать, что это мой косяк, не утруждайся, я и так в курсе, — огрызнулся Нолан. Эта девчонка начинала выводить его из себя. Он и так делал все возможное, чтобы выполнять требования извращенцев, втянувших его в дебильную игру. В конце концов, он не супергерой в обтягивающих лосинах, чтобы никогда не ошибаться и везде успевать. Совсем не супергерой! Его за это и из армии выперли (спасибо капитану Труману, что не посадили).
Она повысила голос:
— Да, это твой косяк, Майки, и я повторю это снова и снова, может быть, тогда ты будешь умнее в следующий раз!
— Похоже, следующего раза не будет. — На его губах заиграла мрачная ухмылка. — Так что прибереги свои нервы для другого игрока.
— Другого игрока? — вспыхнула Милая. — Мы одна команда!
Капитан Труман шутил: «Очень важно научиться работать в команде — это даст тебе возможность всегда сваливать вину на кого-то другого».
— Ты… Ты идиот, Майк Нолан. Ты так ничего и не понял!
— Так расскажи мне, — попросил он. — Объясни.
Дежавю.
Викки психовала, что-то требовала от него, а он не догонял, чего именно.
— Я не понимаю, детка. Научи меня понимать тебя. Объясни! Я способный!
— Все твои способности сосредоточены ниже пояса!
— Нет, не все! Просто ниже пояса ты смотришь чаще всего!
— Да пошел ты, скотина!
— Только вместе с тобой, детка. Дорогу покажешь?
— Мне нельзя ничего объяснять! — Милая почти сорвалась на крик. — Неужели ты настолько тупой, что не можешь уяснить такую простую вещь? Нельзя!
Повисла долгая пауза. Майк первым нарушил молчание:
— Извини. Я понимаю. Просто нервы на пределе, вот и срываюсь. К тому же с недавних пор у меня проблемы с доверием.
Милая громко вздохнула.
— Это заметно. — Она невесело улыбнулась. — Забавно: мы даже не видели друг друга, а ссоримся, как старая семейная пара.
И снова устойчивое ощущение, что этот диалог уже когда-то происходил.
— Перезвони мне позже, — попросил Майк.
Слишком много чертовых дежавю.
— Хорошо. Я перезвоню. И знаешь что? — добавила она после паузы. — Ты найдешь этот хренов конверт. Слышишь? Найдешь.
Он не нашел. Облазил весь овраг и прилегающие окрестности, даже заглянул за забор — может, ветром отнесло? Ничего. Ни клочка бумаги.
Нолан сел на землю, обхватив руками голову и уперев локти в согнутые колени. Как же его все достало. Убегать, бояться за близких, вспоминать прошлое, ненавидеть себя за собственное бессилие.
Они сидели с Викки на балконе, укутавшись в шерстяной плед, и смотрели, как медленно падают вниз крупные, невесомые хлопья снега.
— Однажды осенью я очень ждала зимы. В моем городе почти никогда не бывало холодов, но я все равно ждала колючего снега и пронизывающего ветра. Мне так хотелось дышать ледяным воздухом, напитываться им, промерзать изнутри. Иногда мне казалось, что это моя последняя зима, поэтому я ее так сильно жду. Прошла целая жизнь с тех пор. И теперь я поняла, что ждала совсем не зимы, а того, с кем можно вот так сидеть и смотреть на падающий снег… Когда-то мне совсем не нравился этот мир. Но где взять другой, да? Я не могла его изменить, и тогда изменилась сама…
Викки умела красиво сказать. Теперь Нолан знал: красивыми словами маскируют некрасивую ложь. Искренность всегда неуклюжа.
Проклятие! Он снова вспоминает, ковыряет незажившую рану. Может быть, она и правда любила. Но ведь никто не давал гарантий, что любовь будет длиться вечно. А он никак с этим не смирится.
Майк тряхнул головой, скользнув рассеянным взглядом по пыльной траве. Под широким листом сорняка — намного дальше того места, где он прыгал, — что-то белело. Он вскочил на ноги, в считаные секунды преодолел расстояние и поднял испачканный черноземом конверт.
Поспешно разорвал его, достал листок и вбил в телефон обозначенные на нем координаты. Место, высветившееся на виртуальной карте, показалось ему нелепицей. Он повторно ввел цифры. И увидел ту же самую точку — посередине реки Чарльз, где-то между Гарвардским мостом и мостом Лонгфелло.
Уже стемнело, когда он добрался до парка на лагуне Стороу у берега Чарльз-ривер — как раз напротив того места, куда ему предстояло попасть. От воды тянуло сыростью, холодный ветер пробирался под одежду, вызывая гусиную кожу. Фонари на бегущей между деревьев велодорожке высвечивали редких пешеходов — в основном любовные парочки, рассчитывавшие на романтическую прогулку и сто раз пожалевшие, что не предпочли посидеть в теплом ресторанчике за чашкой горячего чая.
