Самое королевское убийство - Си Джей Беннет
– Разумеется.
После года службы Рози знала: королева ни в коем случае не раскрывает и даже не помогает раскрывать преступления. Она всего лишь заинтересованный наблюдатель. Однако, как было известно Рози, часто интерес королевы лежал глубже, чем было известно большинству людей.
– Могу я сделать для вас что‐то еще?
– Не сейчас, – твердо ответила королева. – Думаю, на сегодня вполне достаточно.
Какими бы ужасными ни были новости, она с облегчением отметила, что Снеттишем, хотя и находится недалеко, является природным заповедником, которым управляет Королевское общество защиты птиц. Это была, выражаясь прямо, не ее проблема. И как раз перед Рождеством, после чертовски долгого года, она не хотела делать ее своей.
– Конечно, мэм. – Рози закрыла ноутбук и вышла из комнаты.
Глава 2
Королева сопроводила миссис Мэддокс в быстром обходе по дому, дабы убедиться, что все устроено должным образом, хотя под зорким оком этой экономки дом всегда был подготовлен идеально. После королеву снова потянуло в салон с его манящим дымным запахом. Большинство комнат Сандрингема были довольно небольшими и скромными по королевским меркам, но салон был спроектирован так, чтобы впечатлить гостей. Высотой комната была в два этажа, с лепным потолком, балконом и роялем. Гобелены и портреты монархов делали салон похожим на музей – коим он и являлся, когда королевы здесь не было, – но современные диванчики, кремовые стены и мягкий свет ламп придавали ему уютный, гостеприимный вид. Потрескивающий огонь в камине – последнем оставшемся в особняке – был неизменным атрибутом рождественских праздников.
Помимо многочисленных семейных фотографий, украшением комнаты служили в основном бронзовые и серебряные статуэтки лошадей. Если с изображениями лошадей и можно было переборщить, то королева пока не нашла способа это сделать. Мельком из окна она углядела великолепную новую статую в натуральную величину – подобие одной из любимых ее скаковых лошадей, великолепной Эстимейт. Статуя была установлена недавно в дальнем конце двора напротив крыльца и весьма приятно дополнила ее коллекцию. А пока королева подошла к покрытому сукном столику рядом с пианино, на сукне был разложен деревянный пазл. Пазлы были еще одной традицией шестинедельного пребывания в Сандрингеме, и она внимательно изучила картину. Королева узнала полотно Джона Констебля: много небесного простора и пушистых деревьев. Завтра пазл разберут и перемешают. Особую перчинку задаче добавит то, что готовую иллюстрацию тоже унесут из салона. Необходимо будет полагаться на память и терпение, которыми не все члены семьи обладают в равной мере.
Королева надеялась отвлечься, но ее мысли неизбежно возвращались к Неду Сен-Сиру. Он был на два года старше Чарльза, то есть теперь ему было бы семьдесят. “Семь декад”, – подумала она. По-библейски долгая жизнь, хотя сейчас можно легко дожить и до ста, чему доказательством была ее собственная мать и все те поздравительные телеграммы, которые она отправляла по долгу службы4.
Бедный, милый Нед. Для нее он все еще был школьником. В пятидесятые он часто бывал здесь гостем в сопровождении своей очаровательной матери и ее семьи. Неда выделяла копна рыжеватых светлых волос и неизменно обаятельная улыбка – обычно она служила извинением за что‐то, что он только что натворил или собирался натворить. Однажды Нед убедил юного Чарльза, что будет неплохо шутки ради спрятать несколько кусочков королевского пазла. Надо было видеть выражение лица Филипа, когда спустя две недели Чарльз признался в содеянном.
В следующий свой визит Нед принял выговор с достоинством. Кажется, она припоминала, что он явился с самодельным скворечником, который покаянно преподнес, и с парой школьных шуток, которые рассмешили Филипа до слез.
Чаще всего Неду сходило с рук его озорство. Подобно матери и любимому дяде Патрику, благодаря обаянию и харизме он стал “одним из тех особенных людей”, как выражалась ее собственная мать – и она знала, о чем говорит, потому что и сама, несомненно, принадлежала к породе “особенных”.
Возможно, это был несчастный случай. Возможно, Нед погиб в море, и руку каким‐то образом отделил гребной винт лодки. Но нет – ведь руку нашли в пакете. Должно быть, кто‐то…
Она молилась, чтобы по крайней мере поскорее нашли в остальном нетронутое тело. И уж точно не стоит углубляться в те ужасы, что рисует воображение. Королева вернулась к пазлу и безуспешно попыталась затеряться в раскидистых кронах Констебля.
Вернувшаяся за свой стол Рози раздраженно вперилась в экран компьютера. После капитанской службы в Королевской конной артиллерии и пары лет стремительного взлета по карьерной лестнице в Сити5 она могла собрать винтовку с завязанными глазами, обезоружить врага, оседлать взбесившуюся лошадь и разобрать финансовый отчет – но в Западном Лондоне, где она выросла, не было ферм и загородных угодий, а королевская семья все еще считала само собой разумеющимся многое, чему Рози только предстояло научиться.
Сейчас она загуглила “Эдвард Синсер” и поискала его во всех справочниках, которые только могла вспомнить, начиная с “Дебретт”, но аристократа с таким именем не нашла. Она не могла спросить прислугу, потому что они все носились, словно в зад ужаленные (как сказал бы принц Филип), готовясь к завтрашнему прибытию нескольких поколений королевской семьи. Но был один человек, который наверняка мог помочь, если бы она набралась духу попросить об этом.
Сэр Саймон Холкрофт не добился бы высокого звания личного секретаря, если бы не был помешан на контроле. Он заверил Рози, что она может звонить в Шотландию “в любое время дня и ночи”, если у нее возникнут какие‐либо вопросы или опасения любого рода. Со своей стороны, Рози не продержалась бы столько лет, будучи темнокожей женщиной-офицером в британской армии, не развив мощное чувство самодостаточности, поэтому она абсолютно не намеревалась звонить старшему коллеге. Однако королева находилась во дворце менее двух часов, а палец Рози уже завис над номером сэра Саймона в телефоне. Едва ли она могла позвонить в полицию, чтобы помочь с опознанием жертвы, если сама не знала, кто он такой. И никто не задавал ее величеству один и тот же вопрос дважды.
Черт.
Сэр Саймон был само очарование. На заднем плане раздавался звон стаканов и гул доброжелательной болтовни. Его голос звучал так, словно он находился в каком‐то баре или джентльменском клубе и хорошо проводил время.
– Рози, дорогая Рози. Эдвард Синсер, говорите? А как по буквам?
Рози нахмурилась. Как еще можно написать Син…
Черт.
Он озвучил мысль, которая только что пришла ей в голову:
– Только не говорите, что С-и-н‐с…
– Да, я так и думала, – сердито сказала
