Алексей Макеев - Чисто сибирское убийство
– Вам не кажется, что мы совершаем ошибку? – пробормотал Вернер, наклоняясь к коллегам.
– Вариантов не нашлось, – пожал плечами Максимов. – А забираться в эту труповозку в бессознательном состоянии как-то не хотелось.
– Во всяком случае, тебе предложили работу по специальности, – прошептала Екатерина. – Поживем – посмотрим…
Промчались по центральному проспекту, не сбрасывая скорости у поста ГАИ. Свисток не сорвался (видно, что-то это значило). Поворот у Вознесенской церкви. Цирк, путепровод с кусочком Транссиба. Беспорядочные глыбы высоток, пасть метродепо. За квартал до городского зоопарка свернули на боковую улочку и погрузились в лабиринты дворов. Детективы беспокойно заерзали – не похож запущенный район на конечную точку путешествия. Иначе как-то представлялось. Незнакомец в шляпе обернулся и некоторое время молчал. Лицо загадочного джентльмена во мраке ночи ничем не отличалось от затылка.
– Заедем в одно место, – оповестил он, насладившись безмолвием, – вы все поймете.
Узкий переулок, загроможденный тополями, оборвался чугунной больничной оградой. Джип повернул направо и, раздвигая низко висящие ветви, покатил мимо узорчатой решетки. Снова поворот. Приземистое здание, замаскированное неприхотливыми сибирскими яблоньками. Плавное торможение.
– Занимательно, – свистящим шепотом произнесла Екатерина, – никогда бы не подумала…
– А по мне, так ясный перец, – догадался проницательный Вернер. – Музейная экскурсия по следам трагических событий. Из машины, коллеги, – скомандовал он по-армейски.
– Прошу на выход, – подтвердил незнакомец в шляпе.
Туманные, неясные тени колебались в ночной прохладе – крепкие парни успели выйти из джипа и перекрыть возможные пути срыва. Отличная дрессировка. Убегать, правда, никто не собирался.
Узкая калитка в кряжистых воротах, неухоженная зелень. Блеклая вывеска под мутным фонарем жизнерадостно утверждала: «Морг больницы № 9».
– Батюшки… – передернуло Екатерину. – А ведь могли спокойно спать. Плохой ты начальник, Константин Андреевич…
– По настроению, – пробормотал Вернер. – Но это цветочки, коллеги, ягодки будут позже, помяните мои пророчества…
Сопровождающий торопил:
– Проходите, не задерживайтесь.
Дежурные «сени» с зевающим охранником. Мерклый свет, струящийся с потолка. Запах формалина, подавляющий все прочие (невольно начинаешь принюхиваться и погружаться в лед). Просторный зал освещен неравномерно – с одной стороны иллюминируют галогеновые лампы, другая – в полумраке. К приходу посетителей все готово. Небритый служитель в белом халате подвозит к светильнику тележку, отбрасывает желтоватую простыню. Он недавно поел – вытирает губы рукавом и пытается языком прочистить зубы от застрявшей еды…
– Ваш клиент, – равнодушно произнес санитар.
Максимов почувствовал, как Екатерина, тяжело задышав, ненароком берет его под руку и прижимается бедром. Хоть кто-то живой…
Покойник – импозантный мужчина лет сорока пяти, с орлиным носом, массивной челюстью. Модный, с проседью ежик, ни капли жира. На породистом лице следы предсмертной судороги – перекошенная белая маска, цепко въевшаяся в родную кожу.
– Укол строфантина в бедерную мышцу, – безразлично объяснил служитель. – Быстрая смерть. Наличие шприца необязательно. Достаточно смоченного в препарате кончика булавки.
– Влипли, командир… – обжигающе зашептал Вернер. – От ножа с пулей еще можно уклониться, выжить, если подфартит… А от хреновины под названием «строфантин» уклонистов нет, уж проще меня научить играть на барабане…
– Но позвольте, – шевельнулась Екатерина, – строфантин – сердечное средство…
– В целом да, – снисходительно согласился медик, – смесь сердечных гликозидов, выделяемых из семян строфанта Комбе. Белый, с желтоватым отливом кристаллический порошок. Применяется в виде инъекций при сердечно-сосудистой недостаточности, в том числе на почве острого инфаркта миокарда. Повышает сократительность сердечного мускула. Быстрое введение гарантирует шок. При невозможности внутривенного укола строфантин можно применять внутримышечно. Но процедура болезненная, предварительно требуется новокаин. В нашем случае концентрация препарата превышена в десятки раз. Внезапный укол – и быстрая смерть от паралича мышц и закупорки сосудов. Агония продолжается не более двадцати секунд.
– Превосходное оружие, – прошептал Вернер, – сущая находка для чужого среди своих…
– Еще вопросы есть? – сухо спросил незнакомец. Ухо неприятно кольнуло. Демон в шляпе висел над душой, никуда не испарился…
Максимов резко обернулся, скрипнув подметкой:
– Кто это?
На дурацкие вопросы субъект не отвечал. Он даже не шевельнулся.
– Вопросов по существу нет, господа? Тогда прошу в машину…
2
И снова засыпающий город за окном. Высотки канули во мрак, нагромождения частного сектора, перелески. Дорога на кладбище, стартующая опрятной церквушкой и веселеньким теремком бюро ритуальных услуг. Темные личности, крадущиеся кустами, – то ли бомжи, то ли воры… Загородное шоссе, компактные дачные поселения, неподвижные хвойники. Проплыла развилка с освещенной заправкой. Детективы напряженно всматривались в темень.
– Я, кажется, догадываюсь, куда нас этапируют, – уныло прошептала Екатерина, – здесь одна дорога…
– Долина нищих, – подхватил Вернер, – мне б так жить…Тысяча коттеджей, и каждый возведен по особому проекту. Извращаются кто во что горазд.
– А за Мишанькиным логом – Долина особо нищих, – вспомнил Максимов, – но это натуральное Малибу – особенно летом, со второго этажа собственной виллы перед прыжком в бассейн…
– Сам Кореец, поговаривают, обитает в Долине особо нищих, – покосившись на сопровождающего, прошептал Вернер. – Милиция с ног сбивается, губернский розыск рассылает телеграммы, пятый год во всероссийском розыске… А этот отморозок преспокойненько живет по соседству с начальником Центрального РУБОПа и в ус не дует… Я даже больше слышал – Кореец с этим деятелем закадычные враги аж с детсадовского горшка и друг без дружки просто не способны существовать…
– А Шевелев рассказывал байку – брали там кого-то на прошлой неделе – а он, зараза, в коттедже заперся, не подступиться, а когда ОМОН все же пробился с потерями – обнаружили подземный лаз, забитый глиной, и пустые сейфы… Но это не Кореец был – газеты раструбили бы на всю Сибирь…
Неверное предположение – машины, не сбавляя скорости, неслись по шоссе, оставив за спиной все «долины и взгорья». Приближался лес – знаменитый на всю округу и недоступный большинству горожан Кудяковский бор. При Советах здесь располагались обкомовские дачи, при «капиталистах» – те же закрытые зоны, но, по словам сумевших в них побывать, значительно облагороженные и благоустроенные.
– На обкомовские дачи нас пока не заносило, – зачарованно прошептал Максимов, – но это в некотором роде лучше, нежели прямиком в Мочищенский могильник. По крайней мере, сразу не расстреляют и, возможно, накормят.
Какое-то время Екатерина в одиночку полемизировала, зачем перед расстрелом завозить в морг и демонстрировать тамошние прелести, но сыщики ее не слушали. Процессия съехала с шоссе и надолго погрузилась в хитросплетения асфальтовых дорожек. Пространство для проезда окружал густой, разлапистый ельник. Столетний лес сомкнулся над головой. А потом внезапно разомкнулся, экспозиция сменилась, и процессия выкатила на просторную поляну.
Огромные ворота с чугунными завитками послушно разошлись. Кортеж втянулся на территорию. Проплыли хрестоматийные мордовороты в строгих костюмах. Высокая ограда в оба конца, пушистые шапки невысокого кустарника… Головной внедорожник плавно съехал в сторону, пропал из поля зрения. Микроавтобус продолжал движение без ведущего. Свернул на асфальтовую дорожку с белым зубчатым бордюром, пополз мимо стриженых кустов. Мелькнул цветник, краешек озера, увенчанный игривым фонариком. А вот и автостоянка, уставленная цветом мирового автомобилестроения – в основном массивными, величаво-угрюмыми внедорожниками.
Середину открытого пространства украшала громада дома. Фонари освещали крыльцо с помпезными колоннами, опрятные насаждения по бокам парадного входа. Остальное плавало во мгле, однако отчетливо выделялись резные балкончики на втором этаже, пышные карнизы, грации, подпирающие кровлю. Все это напоминало классическое русское поместье начала девятнадцатого века, хотя в Сибири никогда не было помещиков.
– Пансионат «Боровое», будь он неладен… – шептал всезнающий Вернер. – Я почти убежден, ребята. Закрытая зона отдыха… Вас не посещает мысль, что мы приобщаемся к великим тайнам мира сего?..
– Носители великих тайн имеют свойство временами пропадать, – напомнил Максимов. – Прошу вооружиться этой мыслью, коллеги, и постараться не лезть куда не просят.
