Наталья Андреева - Я садовником родился

- Ну, как Серега? – первым делом спросил он, добравшись до места.

- Работает, - улыбнулась Анечка.

- Да я знаю, что работает. Вчера только встретились с ним. У трупа.

- Где?!

- Разве он ничего не рассказывал? Возле моего дома женщину убили.

- Нет, ничего не рассказывал, - упавшим голосом сказала Анечка.

- И про меня?

- Что-то случилось? – Алексей понял, что друг не предал. Жене о леонидовской трусости и уклонизме рассказывать не стал.

- Ничего. Он сейчас на работе?

- На работе.

- Дай мне номер его телефона. Позвоню Сереге, а потом займемся делами филиала.

- Да у нас все нормально.

- А должно быть просто отлично. Лучше всех, больше всех. Нельзя на месте топтаться. Я тебя все время другим в пример ставлю, как лидера продаж. Так что требуй что-нибудь, не стесняйся. Поддержу.

Алексей улыбнулся Анечке и с телефоном отошел в сторонку. Барышев отозвался сразу:

- Оперуполномоченный лейтенант…

- Вольно. Капитан Леонидов у аппарата.

- Леха?! Слушай, я рад. Ты извини за вчерашнее. Я все понимаю.

- За сегодняшнее. Черт с тобой, извиняю. И за завтрашнее заранее извиняю тоже.

- За завтрашнее?

- Ну да. Я решил тебе помочь, Серега, поэтому придется с тобой общаться. А ты парень бесцеремонный. Из-за огромного роста, наверное. То, что для тебя безобидно, другому ой как бо-бо.

- Леха! Я…

- Проехали, не тормози. Скажи лучше, как у тебя дела? С убитой женщиной?

- А никак. Чиста, аки лист белый. Недаром Лилией звали.

- Как?!

- Ли-ли-ей. Повторяю по буквам: первая «Леня», вторая «Ирочка», третья снова «Леня», четвертая снова «Ирочка»…

- Пятая «Барышев, я не глухой». Просто слегка удивился. Слушай, ты бы заехал ко мне.

- Куда?

- Да хоть на работу.

- А что я от тебя там услышу в перерывах между телефонными звонками? У тебя в кабинете сколько аппаратов, коммерческий, два, три?

- Один. Плохо у тебя, Барышев, с оргтехникой. Сейчас телефоны в офисах многоканальные. У меня предложение: я сейчас у твоей жены в филиале.

- Ревную.

- Ко мне, или к филиалу?

- К обоим.

- Так вот: ты приезжай. Пока доберешься, как раз будет конец рабочего дня. И жену, наконец, увидишь, и ревность полечим, и о деле поговорим.

- Идет, - обрадовано сказал Серега. – Слушай, а почему ты удивился, когда узнал, что убитую Лилией зовут?

- Вот об этом и поговорим. Отбой.

- Есть! – в трубке раздались гудки.

- Скоро муж приедет, - улыбнулся Леонидов Анечке. – Рада?

Она покраснела. Леонидов вновь подумал, что видел в жизни только двух легко краснеющих женщин: Анечку Барышеву и свою жену Александру. Интересно, а часто они друг другу звонят?

- Ну, давай, Анна, рассказывай, - уселся он рядом на стул и, щелкнув мышкой, открыл балансы постоянных клиентов филиала…

… Когда приехал Барышев, Алексей первым делом сказал ему с таинственным видом:

- Больше всего на свете мне не хотелось бы услышать, что убитая девушка работала продавщицей в павильоне цветов. В фирме, принадлежащей некоему Николаю Лейкину. Но ты, ведь, именно это мне сейчас и скажешь. Ведь так?

- Так, - удивленно кивнул Серега. – Откуда знаешь?

- Хочешь верь, хочешь нет: интуиция.

- Ну что цветы продавала, это можно предположить. Раз Лилия. А насчет Лейкина?

- Про дедуктивный метод слышал? – таинственно понизив голос, сказал Алексей.

- Ну.

- Есть новейшие разработки в этой области. Фамилия цветочного магната складывается из первой буквы имени убитой, притяжательного местоимения «ей» и трех первых букв слова «кинули».

- А имя?

- Имя я только предположил.

Минуты три Барышев напряженно думал, потом обиделся:

- Кончай заливать. Если бы ты не был мне другом, я бы тебе…

И он сжал огромный кулак. Леонидов очень кстати вспомнил, что Серега имеет спортивный разряд по многим видам спорта. В данном случае особенно следовало подумать про дзюдо.

- Ну, пошутил, - тут же сделал он обратный маневр. - Просто прогуливаясь в воскресенье с ребенком от первого подъезда ко второму, я встретил своего бывшего одноклассника Николая Лейкина, приехавшего навестить больную продавщицу. Мы минут десять постояли, поговорили, потом он дал мне свою визитку и ушел. Взять на работу в цветочный павильон девушку по имени Лилия очень в Колькином духе. В школе он был романтиком. Да и сейчас… - Алексей слегка кашлянул: - В общем, своеобразный парень.

- Что ж. Значит, ты этого Лейкина знаешь?

- Знал. Когда мы школу-то закончили?

- И телефончик свой он тебе, конечно, оставил?

- Ну, оставил.

- Это хорошо, - зловеще сказала Серега. – Потому что этот Лейкин – единственная зацепка. У него с покойной был роман.

- А туфля?

- Что?

- Чей туфля?

- Понятия не имею!

- Что, так никому и не подошла?

- Леонидов, ты что, Золушку мне предлагаешь искать? С тридцать девятым размером ноги?

- Какой размер обуви у ее мамы?

- Вот, прихватил на всякий случай. Вдруг да поможет? Взгляни.

Барышев достал из кармана пачку фотографий:

- Она такого же роста, как и ее дочь, примерно сто пятьдесят пять сантиметров. И ножка маленькая. 

Большинство из снимков были семейными. Алексей внимательно начал их разглядывать. Это было какое-то карликовое семейство: маленькая мама, маленький папа, маленькие дети, потому что все члены семьи мужского пола были не намного выше Лилии. А ее саму Алексей узнал с трудом. Девушка на фотографии была очень юной и милой, хотя и некрасивой.

- Сколько ей было лет?

- Двадцать три.

- Двадцать три?! А вчера выглядела такой старой!

- Смерть, знаешь, никого не красит. Тем более, такая. Она, между прочим, всю жизнь прожила в твоем доме. С родителями и братом. Ты должен был часто ее видеть, - тихо сказал Барышев.

- Ну не помню я ее! Не помню! Некрасивая девица, маленького роста, наверняка, тихоня. Глазки в землю, непременное вежливое «здравствуйте». Может, Сашка ее и знала. Но я-то в этом доме не так уж давно живу!

- Не ори. Кстати, а почему ты вчера был не на машине?

- Ха! Так она теперь ночью на стоянке! Потому что магнитолу у меня, по-русски говоря,  …

- Вот. А дело это теперь на меня повесили. Об ограбленных машинах. В вашем дворе это, между прочим, часто происходит. Когда магнитолам того самого. Ноги приделывают. А почему ты, гражданин Леонидов, в милицию не заявил?

- Потому. Я знаю, каков шанс найти вора. И не хочу терять драгоценного времени.

- Вот она, значит, теперь какая, твоя гражданская позиция!

- Хорошо, хорошо! Мне уже стыдно. Поэтому давай по существу. Что у тебя есть кроме Лейкина?

- Ни-че-го. Ты прав на сто процентов: тихоня, скромница, внешность ниже среднего, никаких особых талантов. Не было ни одного повода, чтобы ее убивать. Дружная семья, мама, папа, я. И братик. Студент-очкарик. Квартира трехкомнатная, достаток средний. Лейкин своим девицам неплохо платит, между прочим.

- Как он за ней ухаживал?

- А я знаю?

- А вот и узнай. Тебе непременно надо узнать, во-первых, чьи туфли были в пакете…

- Опять!

- Черт, что там еще было? Кефир, йогурт и две сдобных булочки?

- Ну да.

- А живет с родителями и братом?

- Ну да.

- А на работе у нее ты был?

- Ну да.

- Там тепло, холодно?

- Нормально.

- Да тебе, может быть, и нормально. Медведь. Обойди все Лейкинские павильоны.

- Зачем?

- Температуру воздуха выясни, вот зачем. А причину я тебе потом скажу. Черт, придется, видимо, моей жене заняться икебаной.

- Ты все время слова какие-то неприличные говоришь, Леонидов. А этого Лейкина, между прочим, можно просто взять за грудки, и как следует потрясти.

- Ну, потряси. Признание в убийстве ты, может быть, и вытрясешь. А если это не он? Если это и в самом деле маньяк?

- Да? Маньяк? Одной жертвы? Маленький такой маньячек. Исполосовал девчонке лицо и шею, снял ботинки, опустил ноги в воду и успокоился.

- Погоди, Серега, еще не вечер. Еще не вечер …

А вот вечером Леонидов, словно невзначай поинтересовался у жены Александры:

- Сашенька, а ты знаешь, что такое икебана?

- Ну, допустим, что знаю. А что, и ты тоже знаешь такое умное слово?

- Сашенька!

- Лешенька! Ты последнее время все как-то больше о кредитах и процентах. И вдруг: об искусстве создавать цветочные композиции. Ты не заболел?

- Здоров. Так тебе это интересно?

- Очень!

- Честно?

- Мне безумно интересно. Как и все, что не касается твоей работы.

- Так вот, - торжественно сказал Леонидов: - Ты не хотела бы заняться икебаной? Это ж такая радость творчества! Такое счастье!

- Уже занимаюсь. Моя самая удачная композиция пятнадцать минут назад уснула, наконец. И я счастлива.

- Да что ты говоришь? – тут же встрепенулся Алексей. - Ксюша уснула?