Эксперимент S - Джереми Бейтс
– Господи, профессор. Как-то не могу это переварить.
– Важно понять, Гуру, и это самое главное: то, что сейчас происходит с Чедом и Шэрон, в конечном счете человечеству во благо. Помните – великие открытия всегда связаны с жертвами. Вы же сами говорили, что понимаете это!
– Понимаю, профессор, понимаю. – Челюсть у него отвисла. – Боже…
– Пенни не смогла этого понять, она смотрит на мир слишком узко. Поэтому пришлось отстранить ее от участия в эксперименте. Но вы не такой, как она, мой друг. Я знаю это. И всегда знал. В душе вы ученый. Поиск знаний и истины у вас в генах. Вы же не станете повторять ее ошибку? Не откажетесь от того, что может стать одним из величайших триумфов интеллекта в истории человечества?
За этой пафосной речью последовала почти целая минута молчаливого самоанализа, но потом мучительные сомнения на лице Гуру сменились яростной решимостью.
– Нет, профессор, – сказал он наконец. – Я остаюсь с вами.
День 14
Воскресенье, 10 июня
Доктор Рой Уоллис уехал из Толман-холла в семь утра – купить пару надувных матрасов, подушки, спальные мешки и прочее, что могло понадобиться им с Гуру в ближайшие дни. Решение посвятить молодого индуса в свои планы оказалось удачным. Во-первых, теперь нет надобности круглые сутки все делать самому, во-вторых, Уоллису сильно полегчало просто оттого, что наконец он признался кому-то, в чем состоит истинная цель эксперимента S, и поделился теорией, над которой работал почти все последние десять лет.
Доктор Уоллис шел к машине, и жизнь в нем била ключом. Все в этом дне казалось свежим и прекрасным: пурпурно-коралловое рассветное небо, теплые лучи просыпающегося солнца, аромат травы с нотками мускатного ореха и гвоздики – видимо, этим органическим гербицидом на кампусе пользовались для борьбы с сорняками на дорожках.
Ты уже совсем близко, приятель, взволнованно думал он. Еще день-два, и станет ясно, верна ли твоя теория.
И если верна… Последствия будут самыми грандиозными. В одночасье Рой Уоллис станет именем нарицательным, его поставят в один ряд с Ньютоном, Эйнштейном, Теслой, Галилеем, Аристотелем.
Поначалу все это казалось немного нереальным. Но он проявил решимость.
И его ждет свет софитов. Он был рожден для этого.
* * *
Голос доктора Уоллиса эхом отдавался в голове Гуру:
Все мы – упорядоченный хаос.
Гуру поежился.
Верит ли он этому смелому утверждению? Искренне верит?
Скажи ему это кто-то другой, кроме доктора Уоллиса, ответом было бы решительное «нет». Но профессор – один из крупнейших в мире специалистов по науке сна. Он знает, о чем говорит.
К тому же Гуру сам наблюдал за изменениями в Чеде и Шэрон. Они сходили с ума у него на глазах.
Все мы – упорядоченный хаос.
Гуру не был набожным. Размышляя о просторах вселенной, о чудесах природы и тайнах сознания, он не искал божественной силы, которая придала бы всему этому смысл и цель. Он считал, что мир материален и, чтобы понять его, нужна логика науки.
Следовательно, если он и поверил смелому утверждению доктора Уоллиса – а ему казалось, что поверил, – он вовсе не разделял взгляд профессора на хаос как на некоего «демона». Но как бы то ни было, этот хаос никак не назовешь безобидным.
Он был темным, извращенным, злым.
Только посмотреть, что он сделал с австралийцами.
Гуру переполняло чувство вины и стыда, когда он думал, в каких безумцев превратились Чед и Шэрон. Когда эксперимент завершится, их отвезут в психиатрическую лечебницу, где они и проведут остаток своих дней в смирительных рубашках. Эта картина становилась еще более ужасной, когда Гуру вспоминал, какими улыбчивыми, здоровыми и беспечными они были еще две недели назад. Особенно Шэрон. Такая дружелюбная, любознательная, все время улыбалась и задавала ему вопросы.
А сейчас… вся изрезанная и абсолютно чокнутая.
Но с этим ничего не поделаешь. Ущерб ее разуму уже нанесен. И возможности отмотать время назад просто нет.
Если доктор Уоллис и Гуру сейчас остановятся, жертвы Чеда и Шэрон будут напрасны.
Значит, профессор прав. У них есть только один вариант действий.
Начатое надо довести до конца.
* * *
Побросав в маленький багажник кабриолета все купленное в универсальном магазине в Западном Окленде, доктор Уоллис сел за руль, вставил ключ в замок зажигания… но заводить машину не стал. Вместо этого вовсю завелось его либидо. После свидания с Брук прошло уже больше недели, а тут еще Шэрон устроила ему стриптиз. Было трудно выбросить секс из головы, к тому же он знал, что скоро эти мысли превратятся в помеху и не дадут нормально, сосредоточенно работать.
Доктору Уоллису не нравилось слово «сексоголик». Звучит как-то грязно, не подобает человеку с его положением в обществе. Не сказать что медицинский термин «гиперсексуальное расстройство» лучше. Но отрицать свою зависимость от секса Уоллис не мог. Он не тянул на сексуального маньяка, но думал о сексе и занимался им гораздо чаще, чем большинство мужчин.
Зависимость началась, когда ему было двадцать два года, вскоре после гибели родителей на Багамах. Тогда он обнаружил, что секс помогает заглушить боль потери. Сначала платил одной-двум проституткам в неделю, но вскоре стал через день ходить по стриптиз-клубам и спускать там по две штуки за ночь. Потом поиски счастья в мире утраченных иллюзий привели его в местный секс-клуб. Даже когда через несколько лет появилась Бренди, он часто проводил ночи с другими женщинами. Острые ощущения от всего, что предшествовало сексу, – флирт, разговоры, выпивка, танцы, предвкушение и неопределенность – наполняли его адреналином и стали не менее важным, чем сам секс. Оргии, садомазо, свингерство, эксгибиционизм, секс в общественном месте – через все это он прошел и постоянно искал что-то еще более экстремальное и возбуждающее. Бренди, конечно, ничего не знала о его ночном двойнике. Он считал, что долго держать ее на привязи нечестно, все равно их отношения – тупик. Да, она нравилась ему как человек, но эмоциональная сторона секса и отношений его уже не волновала. Бренди давала ему уют, заботу, чего он отчаянно жаждал, с ней он чувствовал себя желанным, в чем крайне нуждался, но, несмотря на все это… близость оказывалась иллюзорной. У него внутри зияла пустота,
