На гребнях волн - Вендела Вида
Я все стою, согнувшись в три погибели. Я все еще крохотная матрешка без лица, без устойчивости – вот-вот упаду. Когда наконец открываю глаза и поднимаю голову, Кита уже нет. Повернувшись, вижу, что он идет на запад, к утесу.
– Кит! – кричу я. – Кит, прости меня!
Но он не оборачивается. Я бегу за ним, громко зовя его по имени. Когда приближаюсь, он меня видит и бросается бежать от меня. Скейтборд он теперь прижимает к груди, словно младенца. Бежит прямо к высокому крутому утесу, разделяющему Бейкер-Бич и Чайна-Бич. Что ж, когда добежит, ему придется остановиться. Волны сейчас высоки, и он не сможет обогнуть утес с моря. Понимая, что ему никуда от меня не деться, я замедляю шаг.
Но я ошиблась. Добежав до скал, он не останавливается. Вместо этого бросается в сторону моря и скрывается за камнями. Хочет обогнуть утес! Мы с Марией Фабиолой делали так десятки раз – но мы знаем море, знаем, как обойти прилив.
– Кит! – кричу я. – Стой!
Бегу к воде – и в этот миг об утес разбивается гигантская волна.
– Кит!
Я жду ответа. Смотрю в океан, словно он может дать ответ, и вижу в волнах что-то темное, продолговатое. Этот предмет мне знаком. Скейтборд Кита.
Я смотрю, как скейтборд снова и снова бьется о скалы, как волна то увлекает его за собой в море, то с новой силой колотит о камень. Словно смотрю закольцованное видео. На миг само время кажется мне не линейным, а вертикальным.
Я поворачиваюсь к пляжу, чтобы позвать на помощь. Но здесь никого нет. Ветер всех разогнал: ушел даже мужик со змеем. Я на пляже Северной Калифорнии: здесь нет спасателей, нет спасательных станций. Где же Кит?
Бежать вокруг утеса я не собираюсь: волны слишком высоки, меня запросто постигнет та же судьба, что и… что и скейтборд, говорю я себе, решительно отказываясь додумывать первоначальную мысль до конца. Выбора нет: придется вскарабкаться на утес и посмотреть сверху. Я все еще надеюсь, что Кит благополучно перебрался на соседний пляж, Чайна-Бич. Тот, где я лизнула ему ногу с перепонкой.
Скалы сегодня скользкие. Необычно высокие волны вымочили все, что только могли. Я цепляюсь подушечками пальцев за каждую неровность, каждый выступ в скале. На мне школьные туфли – от этого лезть вверх еще труднее. В какой-то миг я соскальзываю вниз, проезжаюсь подбородком по камням, но успеваю повернуть голову боком, чтобы не разбить лицо. Тяжело приземляюсь на песок. В голове гудит боль. Вытираю подбородок, подношу пальцы к губам – на них кровь. Слизываю, сплевываю. На вкус кровь соленая. Как слезы, что льются из глаз и щиплют свежую ссадину.
Я отхожу чуть дальше от берега и пробую залезть на утес в другом месте. Здесь начальная точка выше, но поверхность скалы больше изрезана, и взбираться по ней легче – есть за что зацепиться. Скоро я начинаю двигаться быстро и размеренно: рука, нога, рука, нога – и так до самого верха. На четвереньках взбираюсь на вершину, с трудом выпрямляюсь. Отчаянно кричу:
– Кит!
В рокоте волн мой голос едва слышен. Пытаюсь наклониться и что-то разглядеть внизу так, чтобы не свалиться в море. Скейтборда уже не видно.
Я сползаю на другую сторону утеса, на Чайна-Бич. Сперва скольжу, затем поворачиваюсь к утесу лицом и начинаю спускаться на четвереньках. Нога, рука, нога, рука; наконец отталкиваюсь и приземляюсь на песок. Повернувшись, вижу футах в двухстах от себя группу людей.
Они собрались вокруг костра. Я бегу к ним, выискивая глазами долговязую фигуру Кита. Дым застилает мне глаза. Остро пахнет гарью. Я останавливаюсь, чтобы откашляться и восстановить дыхание, и бегу дальше.
Подойдя к костру, я насчитываю вокруг него девять человек. Никто из них не Кит. Компания хиппи и, кажется, бездомных: сидят вокруг огня, выпивают. Я замедляю шаг и осторожно подхожу к ним.
– Вы тут мальчика не видели? – спрашиваю я.
Ко мне поворачивается одно лицо – беззубый мужчина. А затем второе – женщина с невероятно длинными волосами.
– Вы мальчика не видели? – повторяю я, обращаясь к ней.
Она долго думает, затем медленно повторяет:
– Маль-чи-ка?
И поворачивается к остальным. Все они здесь обдолбаны: у одних зрачки с булавочную головку, у других во весь глаз.
– Мальчик? Мальчик! – повторяют они.
– Я утром мальчика видел, – говорит парень в лыжной шапочке, не отрывая взгляда от огня.
– Высокий мальчик. Он мог пробежать мимо вас, – говорю я. – Здесь, на пляже. Может быть, десять минут назад. Или пять. Или двадцать. – Не представляю, сколько прошло времени.
– Не видели, здесь мальчик не пробегал? – спрашивает своих длинноволосая женщина.
Все молчат. Еще одна женщина затягивает песню, судя по звучанию, гавайскую.
– Ну-ка предложите нашей гостье выпить! – говорит беззубый.
Обращается он к молодой паре в шерстяных пончо. Эти двое передают друг другу бутылку спиртного.
– Я не хочу пить, – говорю я. – Хочу найти своего друга.
– Эй, детка, я твой друг! – слышится голос с другой стороны костра.
Это старуха с коротко, по-монашески остриженными седыми волосами. Она поворачивает ко мне голову. Глаза у нее бесцветные и пустые – такие пустые, что в первый миг мне кажется: она слепа.
– Я спрашивала, не видел ли кто-нибудь моего друга, – говорю я.
– Я видела мальчика, – говорит она. – Он бежал.
– Куда? – спрашиваю я.
Она показывает рукой на океан.
– Туда, – отвечает она. – Прямо в море.
– Бежал в море? – тупо повторяю я.
«Сраные хиппи!» Кто-то передает старухе здоровенный бонг, она ставит его на песок и склоняется над ним, словно над микроскопом. О моем существовании она уже забыла.
Беззубый тянется ко мне; даже сквозь запах дыма просачивается вонь его немытого тела. Я шарахаюсь. Вижу в отдалении двух полицейских: они спускаются по ступеням на пляж. Собрав остаток сил, бегу к ним.
– Эй, куда собралась? – слышится за спиной. – Вечеринка только начинается!
Увидев, что я бегу, копы тоже бегут мне навстречу. Быстро бежать им не удается: мешают оружие и дубинки, к тому же, спустившись на пляж, они сразу начинают увязать в песке.
– Вы здесь из-за Кита? – спрашиваю я. – Вы его нашли?
– Кого? – переспрашивает один.
– Это мальчик, – объясняю я.
– Он там, что ли, у костра? – спрашивает другой коп. – Нас вызвали потушить костер и разогнать это сборище.
– Нет, – отвечаю я.
И рассказываю о Ките, о том, как он пытался обогнуть утес – рассказываю им все, что знаю. Выслушав меня, один полицейский достает рацию, другой трусцой направляется к утесу. Коп с рацией поворачивается ко мне.
– А с тобой все в порядке? – спрашивает он.
– Все нормально, –
