Ирина Лобусова - Плач под душем
– Ольга подделала мои документы!
– Я бы поверил в это, если бы речь шла о наших банках, но за рубежом?
– Ольга украла моё удостоверение личности и сделала с него копию!
– То украла, то подделала… Сама хоть определись!
– Я не имею к этим счетам никакого отношения!
– А я вот думаю, что это как раз та причина, из-за которой ты убила Ольгу. Тебя просто прижали со всех сторон. Я читал её записи. Я читал все её файлы!
Он особенно подчеркнул слово «все». Я знала, на что он намекает. Значит, он знал ту причину, по которой я ушла от мужа, но я ничегоне могла прочитать в его глазах.
– Ну и напоследок я расскажу тебе о показаниях Вадима, личного охранника Гароева. Очень разговорчивый оказался молодой человек! Так вот, он работал на два фронта: на Гароева и на его жену Алису Гароеву. На Алису даже больше, он не раз выполнял её деликатные поручения. Он утверждает, что ты была постоянной пассией его босса. У Гароева было много женщин, он менял их как перчатки, но ты держалась дольше всех. Именно поэтому ты возомнила, что Гароев должен на тебе жениться. По словам Вадима, ты преследовала Гароеваи устраивала ему сцены, не считаясь с тем, что его жена знает обо всём. Алиса Гароева наняла Вадима, чтобы он звонил тебе по ночам и требовал. С помощью угроз, чтобы ты оставила в покое её мужа и больше никогда не появлялась в их доме. Охранник признался, что исправно тебе звонил. О том, что были такие ночные звонки, подтверждает твой муж тоже. Кроме звонков, Вадим следил на машине за твоими передвижениями. Муж подтвердил, что постоянно видел одну и ту же машину, которая следила за окнами в ночное и вечернее время. Итак, подведём итог. Доведённаядо отчаяния отказами Гароева, утром четвёртогооктября, зная, что семья находится на даче, за городом, ты явилась кнему в квартиру. Гароев сам открыл дверь. Между вами произошла крупная ссора. Очевидно, он так и не впустил тебя в комнаты, вы разговаривали в холле. Ты схватила со стены обрез и выпустила всю обойму ему в лицо. Потом, придя в себя, достала платок и вытерла отпечатки пальцев с обреза. Мы искали твою одежду со следами крови, но не нашли. Думаю, ты успела её уничтожить. Это что касается первого убийства. Теперь второе. Ольга начала подозревать о твоих финансовых махинациях, и однажды ночью застала тебя в офисе со счетами в руках. Она требовала денег. Ты вспылила, вышла из себя. Набросилась на неё и задушила. Потом в ужасе убежала. Два эти убийства не связаны между собой, но, тем не менее, совершил их один и тот же человек. Ты. Я прав? Так это было? Тебелучше сказать всё, как есть! Ты именно так сделала все это?
– Нет! – мой голос сорвался на крик. Мне казалось: я схожу с ума, и мой раскалённый мозг от всего этого кошмара медленно погружается в тёмные воды безумия, – НЕТ!!! У меня не было причин! Я никогда не изменяла мужу! Я даже не помню лица Гароева!
– Потому, что теперь вместо его лица для тебя – то кровавое пятно, которое ты оставила ему отметиной!
– Нет! НЕТ!НЕТ!!!
Мне хотелось сказать многое, но…. Но это было бессмысленно. Суровое лицо человека, сидевшего передо мной, говорило яснее любых слов о том, что всё, что я ему скажу, не играет никакой роли. Уже не будет играть в судьбе моей никакой роли. Абсолютное равнодушие. Всёравно.
Происходящее оставалось в памятитолько цветными пятнами, хаотично инепоследовательно всплывающими в сознании из темноты. Всё сбилось и смешалось. Превратившись в сплошную кучу: страшное и унизительное пребывание в камере, долгий изнуряющий допрос Никитина, к концу которого я уже не понимала, на каком свете нахожусь. Вся нелепость и несуразность обвинений, не существующих в реальности. Событий, в которых я не принимала участия и мест, где я никогда не была. Так и не придя в себя, я находилась в постоянном осознании оглушающего шока. Следует ли удивляться, что всё происходящее представало в виде размытых расплывчатых пятен. Из которых особенно чётко и ясно мне запомнились только два.
Первым был допрос Никитина. Я не могла сказать, сколько часов провела, погружаясь в липкое забытьё безумия, словно страшный и чудовищный сон, проявившийся наяву. Так, наверное, чувствует себя человек, мирно и спокойно заснувший в своей постели и вдруг проснувшийся в сумасшедшем доме, в окружении буйно помешанных, которые бросаются на стены и воют. Меня обвиняли в близкой связи с человеком, которого я едва-едва помнила в лицо. Я не узнала бы его, столкнись мы нос к носу на улице или в магазине. Меня обвиняли не только в близкой связи (обвинять в этом было бы просто смешнов наше время, когда все спят друг с другом. Как в одной большой коммуне). Меня обвиняли в его убийстве. Фотографии. Где изображено моё лицо. Показания людей, с которыми я никогда не встречалась. От всего этого можно сойти с ума! И каждое моё слово, которым я тщетно пыталась защищаться, было лишь приговором, лишь утверждением моей виновности! Наверное, я была так растеряна и сбита с толку, что намеренно вводила в сомнения тех, кто и без того верил в мою вину. Следует ли удивляться, что к концу общения с Никитиным я находилась в таком психологическом шоке, что поверила бы, скажи он, что я – переодетый римский император!
Вторым отчётливым эпизодом, запомнившимся мне удивительно чётко, была встреча с бесплатным адвокатом, назначенным мне прямо в СИЗО.После допроса меня вновь вывели в коридор (лицом к стене, наручники, руки за спиной), потом завели в другую комнату, как две капли воды похожую на предыдущую. Так меня ждали. Мне навстречу поднялась худощавая женщина средних лет, с крашеными чёрными волосами, одетая в серый костюм, в очках и с потёртой сумкой, лежащей на столе. Сумка быладешёвой, не вязавшейся с обликом преуспевающего адвоката, да и вид у женщины тоже был какой-то… дешёвый. Неприятный вид равнодушного существа, похожего на ворону. Особенно плохо смотрелась узкая полоска крепко сжатых губ. За толстыми стёклами очков поблёскивалитёмные глаза, смотрящие на меняс хищным выражением. С первого же взгляда я почувствовала неприязнь. С меня сняли наручники и оставили наедине с ней.
– Садись, – отрывистым жестом она указала на стул, – я назначенный тебе адвокат. Буду тебя защищать.
– Вы!
– Что?
– Кто мне следует обращаться на вы! Мы ведь вместе не пили! Нечего мне тыкать!
Это ей не понравилось. Губы совсем исчезли.
– Ты…то есть вы… сидишь за два убийства!
– Я ещё не сижу! Сидят после суда!
– Правильно. И мой долг добиться, чтобы ты села на меньший срок. Но давай… те сразу договоримся. В данный момент я работаю в бесплатном порядке, это одна защита. Но если вы наймёте меня в частном порядке, защита будет совершенно другая. Итак, если хочешь меньше сидеть, нужно оплачивать услуги адвоката. Это понятно?
– Вполне. Я не отказываюсь платить. Наоборот. Я хорошо заплачу, если вы меня отсюда вытащите. Но прежде, чем платить, мне хотелось бы узнать, как вы будете строить защиту.
– Очень просто. Убийства в состоянии аффекта, подтверждённого психиатрической экспертизой, плюс явка с повинной и содействие следствию…
– Чего?
Всё это напоминало нелепыйплохо разыгранный фарс. И так мало походило на работу правосудия. Передо мной сидела просто хищнаябезграмотная дура, алчножаждущая денег, которой было абсолютно на всё наплевать. Мне стало страшно. Это было совсем не то, на что я надеялась.
– Значит, я должна признаться в том, что я не совершала?
– Что значит не совершала? Тыбысюда не попала, если быне прихлопнула любовника! Разумеется, в состоянии аффекта.
– И какой же был… аффект?
– Оченьпросто! Ты его любила, хотела выйти за него замуж. А он посмеялся над твоими чувствами! В то утром между вами произошла жестокая ссора, ты вспылила, пришла в отчаяние, схватила со стенки обрез и выстрелила! Нужно говорить так.
– Вы в этом уверены?
Радуясь возможности проявить свою образованность, она вдругпринялась сыпать юридическими терминами. Отчаяние немного прошло. Мне вдруг стало смешно.
– Вы хорошо рассуждаете. Но вы упустили из виду одно. А что, если я никого не убивала?
– Если будете настаивать на таких нелепостях, вам придётся только хуже! Вы должны мнепомогать и делать то, что я вам говорю! Все здесь невиновные! У меня большая уголовная практика, и девяностопроцентов задержанных утверждают, что невиновны! Но вы не должны это говорить! Таким образом вы мне помешаете!
– А если это правда?
– Будь это правдой, вы бы сюда не попали!
Я больше не могла её выдержать. Я чувствовала, что не смогу выдержать тактику её защиты по второму убийству. Поэтому резко вскочила из-за стола, заставив её в ужасе отшатнуться, изаколотила в дверь. Появился охранник.
– Отведите меня обратно в камеру!
– Ты хоть понимаешь, что делаешь? Дура! – зашипела адвокатша, обманутая в лучших чувствах.
– Понимаю. Я не хочу больше это слушать!
– Ты отказываешься от адвоката?
