Павел Глоба - Астролог. Код Мастера
– А чья это жопочка? Мишук, ты уже начал роман о дьяволе? Мне Женечка Гладун из Берлина пишет, что.
Он вздрогнул и обжег ее ледяным взглядом.
– Напси – так он иногда называл жену, – как говорит Валюн Катаич, место жены писателя – на кухне. Но не на его творческой кухне. Не мешай, я работаю.
– Тоже мне Достоевский! – обиженно фыркнула она и покинула кабинет. Через плохо прикрытую дверь было слышно, как она принялась названивать по телефону кому-то из подруг.
Булгаков с тоской посмотрел ей вслед.
– Люба – это мой крест, – с чувством сказал он сам себе.
Писатель понимал одно: больше всего на свете ему не хочется писать роман о дьяволе. Он поднялся, вышел в переднюю и стал надевать калоши.
– Мишук, ты куда собрался? – Супруга на секунду оторвалась от трубки.
– В клуб, – ответил он. – Я обещал Маяковскому сегодня вечером шары с ним покатать.
Он лгал. То есть он действительно, собирался пойти в актерский клуб и поиграть в бильярд с Маяковским. Но не только это заставило писателя выйти из дома этим ненастным вечером. Он надеялся встретить ее, свою настоящую и последнюю любовь. Елену Прекрасную. Он познакомился с ней в доме общих знакомых на праздновании масленицы. Она пришла одна, ее мужа услали в командировку.
Тогда, едва познакомившись, он помог ей завязать какие-то тесемки на рукаве. За столом они сидели рядом, и она, вроде дьякона из чеховской «Дуэли», смотрела ему в рот и с восторгом ждала от него очередной шутки. А он, почувствовав себя в ударе, разошелся вовсю. Публика просто стонала от восторга. Он пел, танцевал, поминутно выскакивал из-за стола и бросался за рояль. Одним словом, хлопал подтяжками и куражился как мог. Она восхищалась его глазами, называла их уранически–синими и утверждала, что они сверкают, как бриллианты.
И сейчас он шел в актерский клуб в надежде встретить ее.
В прошлый раз она пришла в клуб специально, чтобы посмотреть, как он играл в бильярд с Маяковским. Играли они не торопясь, с чувством и плохо скрываемым удовольствием.
– От двух бортов в середину, – говорил Булгаков.
И мазал.
– Бывает, – сочувственно замечал Маяковский, обходя стол, чтобы выбрать удобную для удара позицию. – Разбогатеете окончательно на своих тетях манях и дядях ванях, выстроите загородный дом и огромный собственный бильярд. Непременно навещу вас и потренирую.
Булгаков притворно охал.
– Благодарствую. Какой уж там дом!
Маяковский удивленно приподнимал бровь.
– А почему бы и нет?
– О, Владимир Владимирович, но ведь и вам клопомор не поможет, смею уверить. – Булгаков намекал на сатирическую феерическую комедию Маяковского «Клоп». – Загородный дом с собственным бильярдом выстроит на наших с вами костях ваш Присыпкин.
В тот раз она просто гипнотизировала Маяковского своим ненавидящим взглядом. Ей очень хотелось, чтобы выиграл Булгаков.
– У меня просто кий в руках не держался, – уверял позднее Маяковский.
И с тех пор эта хорошо причесанная дама целиком завладела мыслями Булгакова. Он надеялся, что и она думает о нем. Наверно, так оно и было, потому что недалеко от клуба он встретил ее.
Она шла по улице и несла в руке желтые цветы. Они отчетливо выделялись на ее черном пальто. Их цвет показался писателю отвратительным. Он бросился через дорогу, вырвал у нее букет и швырнул его на асфальт. Она вздрогнула и подняла на него глаза, но вместо испуга он увидел в них только необыкновенное, никем не виданное одиночество.
В клуб они не пошли, отправились гулять по улицам. Неожиданно для себя Булгаков рассказал Елене обо всем, что его мучило. О том, что запрещена постановка его пьесы «Кабала святош». Рассказал и про то, как сжег роман о дьяволе. И не собирается писать его заново.
Она внимательно слушала, не перебивая. Когда он закончил, она просто сказала:
– А зачем тебе писать роман о дьяволе? Напиши ну хотя бы о Понтии Пилате.
И только гораздо позже, когда они расстались, он вдруг понял главное. Он будет писать не о дьяволе и даже не о Понтии Пилате. Он будет писать о любви. Мастер напишет книгу о Мастере.
«А что касается договора. Что ж, будет вам и дьявол, и рыжеволосая ведьма, и – он подумал о товарище Агранове, – будет и Афраний, заведующий тайной службой при прокураторе Иудеи. А что из этого получится, пусть решают читатели».
Он вернулся домой, прошел в кабинет и лихорадочно навалился на материалы. Любочка с недоумением оторвалась от телефонной трубки, чтобы с неудовольствием отметить: «Нет, Мишук, все-таки влюбился».
И была права.
Глава 7.
Бесы
Квартира Успенского. Наше время
Ночь Василиса и Андрей снова провели в его квартире. За завтраком обсуждали насущные проблемы.
– Кому же мы все-таки понадобились? – рассуждал за обоих Успенский. – Во–первых, это может быть ультиматум Гудмена. Поскольку мы ничего о нем не знаем, то лучше считать, что намерения у него самые серьезные. Дальше.
– Рыжая ведьма Гелла, – напомнила Василиса. – Вчера ее поведение напоминало истерику. А в таком состоянии человек на все способен.
Успенский полез в карман – у него зазвонил мобильник.
– Алло. Кто? Маргарита? Какая Маргарита?
Он все еще не научился нейтрально реагировать на это имя.
Астролог прикрыл трубку и шепотом сообщил Василисе:
– Она, рыжая Гелла. Которая Марина, она же Маргарита. Легка на помине.
Чтобы не мешать, Василиса вышла. Зачем мешать человеку разговаривать? Если захочет, сам все расскажет.
Говорил он недолго. Убрав трубку, вышел к Василисе сильно озадаченный.
– Она извинилась за вчерашнее и попросила составить гороскоп для нее и ее жениха. Данные, вот, передала
Он заглянул в распечатку и с некоторым удивлением заметил:
– Знаешь, когда она родилась? Двадцать первого ноября. Двадцать первого ноября умерла твоя подруга Ада Винтер. И жена наркома Ежова, Евгения, тоже умерла двадцать первого ноября.
Василиса также не смогла скрыть удивления. Но по другой причине.
– Она извинилась? Просила? Это ты про рыжую ведьму, которая устраивает истерики по любому поводу и без него? Наверно, тебя разыграли.
Успенский согласился.
– Да, будто не она. Знаешь, по–моему, Черчилль сказал, что легко быть вежливым с тем, кого собираешься убить. Тогда ее вежливость понятна. Ладно, отнесем в загадки. Третий соискатель наших скальпов – господин Бекерман.
– И пара его балбесов.
– Или бесов, что точнее. Я отношу их к категории людей, инфицированных вирусом зла. Кажется, все?
Василиса задумалась, прикрыв глаза.
– Возможно, все. Если только нет еще кого-то, кого мы пока не знаем.
Теперь разговор прервала трель мобильника Василисы. Очередь проявлять деликатность наступила для Успенского.
* * *Господин Бекерман был в ярости. Не успел он кое-как навести глянец на свой помятый «Мерседес», как получил удар в спину. И от кого? От собственных помощничков, мать их дери!
Тот, которому толстяк из лаборатории дал меткое прозвище Колобок–Носорог, вяло оправдывался.
– Шеф, ну, кто мог подумать.
– А думать надо! Хотя бы иногда, для разнообразия, – орал господин Бекерман.
– Кто мог подумать, что вы нам подвернетесь.
Тут господин Бекерман пришел просто в неописуемую ярость.
– Так это, значит, я виноват?
Бесы–балбесы переминались с ноги на ногу. Виноватыми они себя вовсе не считали. Наоборот, про себя материли этого идиота, который влез на своей тачке прямо под их таранный удар. Ну и стерву–журналистку крыли, ясное дело. Тоже мне, понимаешь, каскадерша драная. В общем, недооценили бабу. А она такой фортель выкинула. Больше всего они боялись, что шеф накажет их рублем. Навесит ремонт своего «Мерседеса». Но у того были другие планы.
– Сегодня у вас будет шанс реабилитироваться. И, если опять получится облом, я с вас спрошу по полной! А теперь валите. У меня сегодня и без вас забот полон рот.
Он вышел, сел в свой полуразбитый, но все еще на ходу «Мерседес» и уехал.
* * *Василисе звонил Лелик.
– Сегодня похороны рабовладыни, – сообщил он. – Сбор возле редакции. – Он назвал время.
Она убрала трубку и сообщила о звонке Андрею.
– У нас еще два часа.
Но, когда они подъехали к редакции, перед зданием никого не было.
– Полчаса, как уехали, – сообщил охранник на проходной.
– Догоним?
Охранник покашлял, прочищая горло.
– Лучше вам прямо на кладбище ехать. Только не на машине. Это же под Москвой, там дорога местами жуткая. Такси возьмите. К тому же, наверняка пить придется.
С такими аргументами трудно было не согласиться. В ближайшем магазине Успенский купил бутылку водки, чтобы не выглядеть халявщиком. Василиса несколько раз пыталась дозвониться до Лелика, но безуспешно. Его телефон не отвечал.
Такси поймали сразу, словно машина только их и ждала. Водитель скривился, когда узнал, куда надо ехать, но возражать не стал. О причине такой покладистости он рассказал по дороге.
