Кольцо блаженной Августины - Марина Владимировна Болдова
* * *
Павел был не просто зол, даже не в бешенстве. Им овладело ледяное спокойствие. Он очень медленно спускался по лестнице, выйдя от Августины, словно давая той шанс открыть дверь и окликнуть его. Не случилось. Мягко щелкнул магнитный замок подъездной двери за его спиной, а ему показалось, кто-то выстрелил, он даже непроизвольно дернулся в сторону, больно ударившись плечом об опору козырька над входом.
Если бы он поехал домой – напился бы точно. Мудрое решение сразу отправиться в клинику спасло от многодневного запоя. Да, бывало иногда, уходил в тусклый мир пьяных грез, пытаясь спрятаться от действительности. В последний раз это случилось, когда на столе умерла во время операции двенадцатилетняя девочка. Он был тогда готов сам уйти вслед за ней – обещал матери спасти этого ангела, но не сумел. Тогда стоило представить – вот, закрыв глазки, лежит его дочь, и тут же «сносило башню» от вполне реальной боли – шарашило давление, лопались сосуды в уголках глаз, он переставал слышать звуки – их заглушал шум в ушах. Теряя сознание, он последним кадром запоминал ангельское бледное личико…
Павел не стал искушать судьбу, оставил машину под окнами квартиры Августины, набрал номер вызова такси.
В отделении было тихо, утренний обход закончился, Павел незамеченным прошел в свой кабинет. На столе лежали выписка и полис Августины, он еле сдержался, чтобы не порвать документы в клочья, но вместо этого, внимательно прочтя текст, поставил подпись. «Другом я тебе не буду, дорогая, никогда. Я уеду. В этом городе меня больше никто не держит!» – решил он, открывая справочник своего телефона.
– Добрый день. Да, я согласен на ваши условия. Мне нужна неделя, чтобы закончить дела. Хорошо, до встречи.
Отложив телефон, он раскрыл паспорт Августины. С фотографии смотрела совсем не та женщина, которую он узнал за последние дни. Немного испуганный взгляд, робкая полуулыбка – здесь она была похожа на ту девочку, которую он любил когда-то. «Та Августина не посмела бы сказать «уходи». Мучилась бы, терпела, чтобы только не обидеть. Блаженная…» – мысль эта вызвала неожиданно резкую боль. Павел открыл дверцу тумбы письменного стола и достал початую бутылку виски.
Глава 32
Калашин, садясь за руль, думал об Августине, хотя следовало бы сосредоточить мысли на двойном убийстве. Быстро переключиться не удавалось, может быть именно потому, что оба преступления боком касались ее, Августины – покойный Дашевский слишком долго находился близко к ней, занимая мысли и сердце. Вдруг да придумал он, Калашин, что разом она вычеркнула любимого Левушку из своих грез? И с чего решил, что так же разом приняла его, Игоря, в свою маленькую семью? Они даже не знают друг друга толком, а у каждого за плечами… история! «Леднев что-нибудь ляпнул, вот и дернулась от меня за столом как от прокаженного. Леднев о Наталье знает, но это дело прошлое. Про Светку наплел? Точно… а я-то о ней совсем забыл!» – Калашин решил, что сегодня же перевезет к ней в квартиру ее вещи – ключ-то ему оставила, но он так и не выполнил просьбу хотя бы изредка поливать цветы.
Калашин подумал, что мотив для каждого из убийств может быть свой. И каким боком здесь кольцо, пока не ясно. Потому что никому не известна его истинная ценность. Если кольцо фамильное, его изготовил даже не Самуил, а его дед или прадед. Почему же отец ничего не рассказал о нем дочери? А просто спрятал в сейфе среди прочих украшений? В числе которых, между прочим, много действительно драгоценных. Сейф непосвященному не найти, да и сама мастерская ювелира за металлической дверью. А как же туда попал Дашевский, когда якобы искал заколку для галстука? Августина ему, Калашину, ключ от двери показывала, он сразу понял, что хороший замок, на три стороны. Отмычкой не откроешь! Значит, ключ дала сама, или Дашевский знал, где тот лежит. Учитывая беспечность Августины, можно утверждать, что доверяла она Левушке, признавая «своим».
Откуда Лев мог узнать о кольце? Самое вероятное – от родного брата Бориса. Но тот давно не в своем уме, с две тысячи шестого года находился на лечении в психиатрической клинике. Умер в тринадцатом. Его лечащий врач утверждает, что буйным тот не был, пребывал в палате на четыре места. Соседи – такие же бедолаги, зацикленные каждый на своей конкретной теме.
Дашевский брата навещал редко, за все время пребывания того в больнице считаные разы. Свидания проходили под надзором санитара и были недолгими. То есть Борис сообщить лично брату ничего не мог.
После смерти все вещи Бориса были отданы Льву.
– Список вещей… – Калашин вынул из папки с делом нужный лист. – Так… куртка, берет, шарф, джинсы, обувь… часы… и записная книжка.
Он набрал номер телефона в кабинете лечащего врача Бориса.
– Олег Денисович, следователь Калашин беспокоит, мы встречались вчера. Да. У меня еще один вопрос – не припомните, что было в записной книжке Дашевского? Бред об уникальном камне, настоящее сокровище? Такие разговоры не редкость для вашего заведения? Понял. Как вы сказали? Кольцо блаженной Августины. Вот как… Спасибо!
«Видимо, все же не бред, как вы считаете, Олег Денисович. Блаженная Августина… Выходит, Самуил Бенц не просто так дал дочери такое необычное имя. Кто же она такая, эта блаженная? Реальный персонаж давно минувших лет?» – Калашин открыл на компьютере поисковую систему: блаженным был Августин, богослов и философ. И ни о каком кольце в связи с ним не упоминалось.
Скорее всего, история с кольцом чисто семейная, знать ее могли бы по логике вещей члены клана Бенц, то есть Алла и Августина. А они не в курсе. Но в курсе совсем посторонние семейству Борис и Лев Дашевские. И оба мертвы. Дарью Городец убил ее молодой муж, скорее всего, в пылу ссоры, начало которой наблюдал сын колдуна Евгения. А самого Льва приложил тяжелым предметом кто-то третий. Кстати, орудие преступления не найдено. За что убил? Может быть причиной кольцо? В таком случае оно у убийцы. Тогда прибавим еще одного человека, знающего о его ценности. «Однако любвеобильная эта дамочка Дарья Городец. Пользовала как минимум двоих – мужа и любовника – Дашевского и Биргера. А квартиру, которую снимала, посещал еще один мужик. По описанию – в возрасте уже, седой и плотного телосложения. Отец? Возможно. Хотя он, по словам Биргера, болен и из дома не выходит». – Калашин набрал три цифры на телефонном аппарате.
– Результаты есть? – спросил он, пододвинув
