Кольцо блаженной Августины - Марина Владимировна Болдова
– При ней не было. По месту ее временной регистрации – в квартире, где убит Дашевский, кольца тоже нет, как и в ее кабинете в офисе. Сейчас нам нужно найти родственников Дарьи Городец. Постарайтесь припомнить, Алла Моисеевна, не говорила ли та, чем болен ее отец? Может быть, состоит на учете по заболеванию?
– Нет, эту тему она со мной точно не обсуждала. А вы спрашивали у Иосифа? Он тоже не в курсе?
– Ваш муж удивительно не любопытен. И он не считает их отношения с Дарьей Городец, то есть Дашевской, серьезными…
* * *
– А теперь объясни мне, что ты так дернулась от него, словно ожог получила? – задала Алла вопрос Августине, когда та, проводив Калашина, вернулась в столовую. – Сразу предупреждаю – мне не показалось!
– Леднев сказал, что Игорь живет с какой-то женщиной, но она сейчас, кажется, в отъезде. В общем, он назвал его бабником, – кисло ответила та.
– Бабник… А ты сразу поверила! Представь, Игорь – взрослый мужик, насторожиться надо было бы, если б не было никаких отношений с женщинами. Прости господи за мысли грешные! Ревнуешь? Значит, доверия нет. А вот это уже плохо.
– Плохо, Аллочка. Вчера вот подумала – все же ясно, нашла, хотя и не ждала совсем. И все как в любовном романе – встреча, глаза в глаза, руки холодеют, мысли исчезают, пространство вокруг – он один. Про Мишку забыла, представляешь? Тот после ужина к себе в комнату ушел, а я, проводив Калашина, даже не зашла к нему. Ребенок спать сам улегся, даже зубы почистил – вся раковина в зубной пасте! И показалось – Игорь так же чувствует, и слов не нужно. Да и не говорил он мне ничего такого – ни признаний в любви, ни страстных поцелуев. Он просто сказал, что вместе из Мишки хорошего человека вырастим.
– Так это предложение руки и сердца, по сути!
– Я так и поняла! А у него есть уже какая-то… жена! А было их сколько? Я – какая по счету?
– Дурочка ты первая, это – точно. – Алла обняла ее, подумав, что раньше-то, выходит, и не способна была на проявление нежностей.
Вдруг вспомнилась прощальная сцена с мужем. Как же она забыла?!
– Августина, как думаешь, Лилия Модестовна уже встала? – Она бросила взгляд на настенные часы – половина двенадцатого.
– Думаю, да. И ушла на репетицию. Хотя сегодня среда, спектакля вечером нет, может быть и дома.
– Я поднимусь к ней, давно не виделись, – торопливо проговорила Алла, накидывая на плечи теплую шаль: она помнила, какие сквозняки гуляют по квартире актрисы.
Глава 31
Вчера, вернувшись от Августины, Лилия Модестовна никак не могла успокоиться, пытаясь понять, почему описание, которое та дала пропавшему кольцу, кажется ей таким знакомым. Причем перед глазами вставали строчки текста, написанного от руки. Почерком, который видела не раз. Но чей он?
Отличная зрительная память выручала Лилию Модестовну и в учебе, да и в работе – тексты ролей вставали перед ее мысленным взором словно на невидимом экране.
«Письма! От кого же? Писала мне Тася из какого-то сибирского городка, где была на практике, позже было одно письмо из роддома. А Самуил? Нет, от него писем не было. Да и зачем бы ему? Мы практически не расставались… хотя нет, ездил два раза в Италию. Последний раз уже при Августине. В каком же году это было?»
…Августине тогда исполнилось десять, они неделей раньше отпраздновали это событие в семейном кругу. Подарок Самуила был лишен оригинальности – он всегда считал, что ювелирные украшения дарить можно и нужно женщине любого возраста. На этот раз серьги и колье с изумрудами были работы итальянского мастера, давнего его друга, уважаемого Самуилом профессионала и просто красивого мужчины Роберто Мадини. Он лично поздравил девочку по телефону, добавив, что ждет ее с папой в Италии. Несмотря на плохой русский, каким тот изъяснялся, Августина прекрасно его поняла. Поэтому, когда Самуил объявил, что едет один, обиделась на него всерьез. До самого отъезда отношения между отцом и дочерью были натянутыми, Августина, и так не отличавшаяся разговорчивостью, замкнулась в себе, порой не отвечая ни на какие его вопросы. Общалась она открыто и дружелюбно лишь с ней, Лилией Модестовной.
Так Самуил и уехал, оставив дочь ей. Отсутствовал чуть больше месяца. День его возвращения, как помнила Лилия Модестовна, не обрадовал Августину – отец не озаботился даже небольшим подарком для девочки. Лилия Модестовна не удержалась от упрека, но в ответ получила предупреждение «не лезть не в свои дела»…
«Да, Самуил любил Августину как-то избирательно: пока она, малышка, была очень похожа на мать, – безумно, но стоило повзрослеть и измениться – появилась нарочитая холодность. И девочка это, вне сомнения, почувствовала. Но заботился он о ней до самого последнего дня», – подумала Лилия Модестовна, вновь возвращаясь мыслями к кольцу.
Она ничего не выбрасывала – ни одной открытки, ни программки, ни распечатки роли. Понимая, что ведет себя как старьевщик, складывала бумажки в небольшие чемоданчики, каких у нее было счетом семь. Наполненные макулатурой, они закидывались на антресоль, где и покоились годами. Там же до недавнего времени складировались и рулоны театральных афиш – как местного театра, так и гастролирующих.
«Найти письма Таси в этом бардаке, что на антресолях, практически невозможно. Если бы еще точно знать, что это она писала о кольце! Но где еще я могла видеть эти фразы – «кусок темного янтаря» и главное, «металл с розовым отливом»? Да-да, именно так – с розовым отливом! Августина выразилась несколько иначе…» – Лилия Модестовна вздохнула и вышла в коридор. Даже представить, что лезет на стремянку, разбирает завалы всякого барахла, чтобы добраться до чемоданчиков, задвинутых в дальние углы, было страшно. «Позвать Августину? Она сразу спросит, зачем мне туда лезть! Узнает, что письма от мамы, будет просить прочесть. Как я смогу отказать? А среди писем то, из роддома. Почему я его не уничтожила, как Тася просила?! Нет, справлюсь сама!» – Лилия Модестовна подтащила стремянку ближе к антресолям.
Конечно же, она оступилась уже на третьей перекладине лестницы и сломала ее! Полет даже с этой небольшой высоты имел катастрофические последствия – она сильно ударилась головой о выложенный плиткой пол. Теряя сознание, Лилия Модестовна услышала трель