Мария Жукова-Гладкова - Путь к сердцу мужчины
– Забрать их могли только ночью, когда нас всех парализовало… Хотя нет, я же все видела и слышала! Значит, только когда все спали. Признаю: спала я очень крепко. Я не услышала бы, если бы кто-то вошел в комнату.
– И в предыдущую ночь, с пятницы на субботу, когда вас всех в ту квартиру доставили, – напомнила мама.
– Но неужели нас всех собрали в депутатской квартире, чтобы обокрасть?!
– Марина, надо завтра замки поменять, – с самым серьезным видом сказал Иван Васильевич. – Купи прямо с утра. Я врежу. Инструмент у вас есть?
– У соседей найдется. Но если бы хотели обокрасть меня, то здесь бы уже побывали. Мама, ты когда приехала?
– Сегодня с утра. Времени было достаточно. Но что у нас брать?
– Может, просто совпадение? – посмотрела я на Ивана Васильевича. – Или за квартирой Агриппины Аристарховны следили. Увидели, что не пришла домой, и влезли.
– Дверь открывали не отмычкой, а «родным» ключом. Так милиция сказала.
– А еще где-нибудь у нее не могли снять слепок с ключа? Раньше?
Иван Васильевич пожал плечами. Я ничего не понимала. Ну не верила я, что Агриппину Аристарховну изолировали, чтобы влезть в ее квартиру. Слишком много усилий. Нехорошо так думать, но ее ведь можно одним пальцем перешибить. Если бы воры захотели, они бы забрались к ней в ее присутствии. И все бы забрали. Нет, просто совпадение.
Телефон зазвонил опять.
Это оказалась Ксения Болконская, которую за время отсутствия тоже ограбили. Она спрашивала, не могу ли я сегодня переночевать у нее, желательно вместе с тетей Светой.
Я пообещала приехать, правда, одна.
В результате мама осталась в квартире с Иваном Васильевичем и Агриппиной Аристарховной. К двери они приставили пару стульев. Если воры полезут – раздастся грохот. Но с другой стороны, если бы у нас хотели побывать, то уже побывали бы.
С Иваном Васильевичем мы распрощались до одиннадцати утра завтрашнего дня. На это время нас всех пригласили в прокуратуру.
* * *Когда я поднялась на этаж, то первым делом увидела человека, устанавливающего новые замки. С возможностями и связями Ксении мастера можно найти и вечером в воскресенье.
В квартире царил хаос. Полы, правда, не вскрывали. Но тут воры нашли все, что хотели, и без вскрытия полов.
У Ксении украли все драгоценности, хранившиеся дома. По приблизительным подсчетам, на сумму около восьмисот тысяч долларов.
– Почему ты не держала их в банке? – воскликнула я.
– Я их регулярно ношу. То есть носила. И это очень кстати. Завтра буду рыться по журналам, просмотрю старые кассеты с записями передач и с тусовок. Это должно хоть как-то помочь органам. И мои знакомые журналисты подключатся. Фотографии моих драгоценностей поместят в газетах, что-то покажут по телевизору, все запустим в Интернет. Ворам будет это сложно продать.
– Ты уверена?..
– Так появляется хоть какой-то шанс что-то вернуть – и выйти на этих негодяев. Паскудников обещал по своим каналам поспрашивать.
Ксения схватилась за голову и зарыдала. Я обняла ее и стала гладить по спине. Вот уж не ожидала, что буду утешать Болконскую! Но сейчас мне было ее по-настоящему жаль. Она так искренне страдала! Ведь она любит эти побрякушки, и их потеря для нее, возможно, трагична, как для другого – потеря близкого человека.
Отсек с квартирами, принадлежащими семье Ксении, и сами квартиры, как и в случае Агриппины Аристарховны, открывали «родными» ключами. Ничего не переворачивали только в квартире у мамы, все иконы остались на месте, хотя там имелись и старинные. Более того, воры не нашли папин сейф, в котором хранились деньги и документы.
– Почему ты не держала там драгоценности? Хотя бы часть?!
Ксения пожала плечами. Задним умом мы все сильны.
Папина треть пострадала слабо. Порылись в шкатулке с запонками, но Ксения не могла точно сказать, пропали какие-то или нет. Сам папа не был охоч до драгоценностей. У него имелась пара булавок для галстука с бриллиантами, которые хранились в сейфе, сам он постоянно носил большой крест и перстень.
То есть однозначно покушались на драгоценности Ксении.
– Там было что-то на самом деле дорогое? – спросила я. – Я понимаю, что тебе все жалко. Ты все любила. Но, может, охотились за чем-то конкретным? Какой-то авторской вещью? Фаберже или кто-то чуть менее известный?
Ксения кивнула и рассказала, как к ней попал исключительно дорогой комплект, который вроде бы Николай Второй заказывал для Матильды Кшесинской. Потом у них произошла размолвка, и он разрешил мастеру продать комплект другому покупателю, которому он очень понравился. Это был богатый купец, который хотел сделать подарок молодой жене.
В период «марафона» по сбору средств на восстановление Петербурга фондом «Возрождение» молодая жена была уже древней старухой и доживала последние дни. Она попросила сиделку пригласить к ней руководителя фонда, чтобы, как она выразилась, «посмотреть ему в глаза».
– И твой отец поехал?
– Да. Его люди провели расследование – кто такая эта столетняя старуха. Да ей даже было больше ста лет… Она задала отцу массу вопросов. Хотя она давно не вставала с постели, голова у нее оставалась светлой. Но мой отец кому угодно мозги запудрит. Если бы ты его когда-нибудь слышала…
– Я слышала.
– Ах да, конечно. Так вот, старуха рассказала про родственников, которым не желала оставлять подарок своего давно умершего мужа. Она хотела, чтобы украшения пошли на восстановление Петербурга.
Ксения замолчала. Мне и так было все ясно.
– И она еще сказала, что если отец не пустит его на благие цели, то все равно его потеряет… И она заставит его страдать с того света…
Ксения закрыла лицо руками.
– Отец сказал, чтобы я пореже в нем появлялась. Только на закрытых вечеринках, среди проверенных людей. Ни в коем случае не на публике. Я в нем ни разу не фотографировалась! На тех закрытых вечеринках вообще не принято фотографировать. И дамы там появляются в таком… – она закатила глаза. – Никто, в общем-то, особого внимания на тот комплект и не обращал. У других были не хуже. И тоже явно с долгой историей. Последний раз я надевала его года полтора назад.
– Ты можешь составить список тех, кто бывал на тех вечеринках?
– Для милиции? Ты в своем уме? С ними лучше не связываться. Если я назову их имена, мне самой не поздоровится. Да и милиция их в любом случае не сможет допросить. Но я уверена – это не они. Они не стали бы опускаться до подобного, – Ксения обвела рукой разгромленную квартиру. – Это кто-то более мелкий. Возможно, он даже не знает истинной ценности того комплекта.
– Ты назвала сумму восемьсот тысяч долларов. Она включает этот комплект?
– Нет. Я про него вообще не говорила милиции. Папа велел не упоминать. Я ему позвонила. Но он приедет только завтра утром.
Если бы я умела свистеть, присвистнула бы. Восемьсот тысяч долларов без комплекта! И он, вероятно, еще столько же, если не больше. Затраты на размещение нас в проклятой квартире были значительно меньше, а питались мы за счет депутата. Но опять же я-то тут при чем? И бомж Иван Васильевич? И финский алкоголик Лассе?
– Кто-то еще знал, что этот комплект у тебя? – спросила я. Мистика мистикой, но мне казалось, что окружающими нас таинственными силами кто-то умело руководит.
– Нет. Даже мама, но в любом случае ее драгоценности уже давно не интересуют. Ее богомолки его на мне не видели. Вообще-то многие знали, что у меня масса драгоценностей… – задумчиво произнесла Ксения. – Как я тебе уже сказала, я постоянно появлялась то в одних, то в других. Наверное, в самом деле просто брали все оптом.
– Но у Агриппины Аристарховны раньше тоже были старинные драгоценности, – напомнила я. – Она почти все продала. Но этого могли и не знать те, кто за ними приходил. Надо завтра поговорить с ней.
– Хорошо, пусть к Агриппине и ко мне приходили за драгоценностями, – согласилась Ксения. – Но у тебя-то, как ты сама говоришь, брать нечего? И у тебя воры не были.
– В нашей семье точно нет ничего подобного, – уверенно заявила я.
Ксения о чем-то глубоко задумалась.
– Ты все-таки попала в верещагинскую квартиру случайно, – сказала она. – Ты могла сесть в любую машину. Никто не знал, что ты выйдешь именно в этот момент. Ты вполне могла… еще прогуляться, или я не знаю что.
– Идти топиться, например, – хмыкнула я. Теперь встреча с милым другом казалась мне такой далекой…
– Вот именно. Марина, тебя привезли для комплекта.
– Для какого еще комплекта? Что ты несешь?! – взорвалась я. – А Ивана Васильевича зачем в таком случае туда доставили? С томом сочинений Маркса и Энгельса! У него где драгоценности? В подвале, где он жил? Или он на чердаке жил? Я не помню. Но все эти подвалы и чердаки в центре города давно обследовали «черные» археологи. Если там и было что-то, то давно сплыло!
– Его, например, могли взять, чтобы запутать следствие. И тебя тоже. У нас у всех нет ничего общего. Знаешь, наверное, что лист проще всего спрятать в лесу? Вот и тут тоже…
