Елена Ханга - Третье пророчество
– Постойте, вы хотите меня убедить в том, что опубликованный третий секрет – подделка? Не нужно на это тратить столько времени и энергии, дорогой Эрик, – развел руками Потоцкий. – Если требуется, я вам могу только подкинуть дровишек в ваш костер. В первых двух секретах Фатимской Девы она предупреждала о глобальных мировых катастрофах – двух мировых войнах. А в третьем – самом главном – вдруг говорит всего лишь о покушении на понтифика, – при всем моем самом глубоком уважении к Иоанну Павлу Второму это событие несопоставимо более мелкого масштаба. Далее. Трудно себе представить, чтобы Ватикан, который почти все прошлое столетие по каким-то явно очень серьезным причинам прятал и перепрятывал главный секрет Фатимской Девы, вдруг решил начать жизнь с чистого листа, перешагнув миллениум. И скорее всего опубликованный Святым Престолом текст если и имеет какую-то связь с настоящим секретом Фатимы, то лишь частично. Либо мы имеем дело лишь с фрагментом, либо с чем-то очень хорошо и тщательно отредактированным. И заботливые редакторы сделали все от них зависящее, чтобы нечто очень важное, очень многое объясняющее так и не вошло в окончательный вариант этого текста. Конечно, им было бы куда легче, если бы им и вовсе позволили придумать этот третий секрет самим, так бы было куда спокойнее. Но лично мне кажется, что у них могло быть два серьезных препятствия для такого уж совсем вольного решения проблемы.
– И каких же? – быстро спросил тролль, внимательно следивший за речью Потоцкого.
– Первым препятствием могла бы стать сама сестра Люсия. Похоже, в чем-то она и пошла на компромисс со Святым Престолом, но, похоже, были определенные рамки этого компромисса, раздвинуть которые Ватикан уже не смог.
– А второе препятствие?
– Иоанн Павел Второй, который, как и сестра Люсия, знал подлинное содержание третьего секрета. И вполне мог заключить с кардиналами свой собственный компромисс... В конце концов, именно его решение в Ватикане было определяющим. Дело другое, какие там войны происходят за то или иное решение понтифика, – это, впрочем, не наше дело. Но понятно одно. Каждый, кто имел возможность познакомиться с настоящим третьим секретом Фатимской Девы, сталкивался с чем-то страшным и неожиданным. С чем мы все еще не знакомы. Иногда мне кажется, что, может быть, это и к лучшему.
– И тем не менее, – чуть было не ухмыльнулся довольный шведский тролль, – вы здесь, господин Потоцкий, как раз из-за того, что хотите узнать нечто страшное и неожиданное.
– Еще немного времени, – поднял бровь Потоцкий, – и я вообще перестану понимать, зачем я здесь нахожусь. Смею напомнить, что вы с самого начала нашего уже, на мой взгляд, затянувшегося знакомства сообщили, что имеете какие-то документы, которые могли бы мне предложить на продажу. И я до сих пор не имею ни малейшего понятия, о чем идет речь.
«Хотя не очень-то мне это и надо», – тут же отметил он про себя.
– Вернемся к сестре Люсии, – предложил тролль, сделав вид, что не заметил раздражения у своего гостя.
– Как, опять? – весело изумился Потоцкий, но тролль снова не обратил на его реакцию никакого внимания.
– Всю свою жизнь она живет под полным и неусыпным контролем Ватикана. Но есть и другое обстоятельство. Вся ее жизнь с семнадцатого года, то есть с самого детства, посвящена только одному событию – явлению Фатимской Девы, единственной свидетельницей которого она осталась. Она не может не знать о том, как в Ватикане обращаются с откровениями, полученными от Фатимской Девы, она не может не видеть этого, даже оставаясь всю жизнь за стенами монастыря кармелиток. Что же она, глубоко религиозная девушка, могла предпочесть – выполнить волю Девы Марии или послушаться инструкций кардиналов и епископов?
– Зависит от характера, – съехидничал Потоцкий.
– Бросьте, вы сами указали на то, что с характером скорее всего там было все в порядке. Она отдавала себе отчет в том, что любая ее записка подвергается жесточайшей цензуре, и не так уж ей это нравилось. Да и если Дева Мария продолжала являться ей в видениях и впоследствии, то понятно, какой выбор она могла сделать...
– Не могу поверить, что это говорите мне вы, господин Густавссон. Потрясающий аргумент в устах такого коммерсанта, как вы.
– Вы можете сколько угодно иронизировать, – невозмутимо сказал швед, – но в данном случае мы скорее всего имеем дело с очевидными фактами...
– Знаете что, вам осталось только сказать, что вы хотите мне продать собственноручные письма, написанные Фатимской Девой.
– Почти, господин Потоцкий. Я вам хочу сказать, что мудрая сестра Люсия, поняв всю ситуацию, в которую она попала, освоившись с условиями, в которых ей предстояло жить до самого конца, приняла свое собственное решение. И она начала вести свой тайный дневник, о котором Ватикан даже не подозревал. Дневник этот был вынесен за пределы монастыря кармелиток одной из его монахинь в самом конце прошлого века. Там есть много интересного, потому что бытовые подробности, как вы понимаете, сестру Люсию мало интересовали, их она почти не записывала.
– И что же, – спросил Потоцкий с интересом, – вы читали этот дневник?
– Я не хочу отвечать на этот вопрос.
– Значит, читали. Вы хотите сказать, что вы один из тех немногих, кому удалось узнать тайну третьего секрета Фатимской Девы? Вот именно вы?!
– Это не предмет нашего делового разговора, господин Потоцкий. Я вам скажу только одно. Для меня было большим неудобством узнать то, что написано в этом дневнике. Я хочу жить в своей системе ценностей. Я ее давно выбрал, и мне в ней уютно.
– А коньяку у вас не найдется? Что-то мне стало слегка не по себе от вашего предложения.
* * *Тролль позвонил в колокольчик, и на пороге тут же возникла Ингела, стилизованная под кофейницу начала двадцатого века.
– Наш гость хотел бы выпить коньяка, – сообщил ей тролль.
– Итак, у вас есть тайный дневник сестры Люсии и вы хотите мне его продать? – с улыбкой подытожил Потоцкий.
– Именно так, – кивнул печально тролль.
– Цена будет, конечно, запредельная? – предположил Потоцкий.
– Цена будет такой, какую вы сможете заплатить, – уверенно заметил тролль.
– А дневник, конечно, настоящий? – опять улыбнулся Потоцкий.
– Я не первый день в этом бизнесе, – обиделся тролль.
– Но не каждый день в этом бизнесе встречается такой товар. Хотелось бы быть уверенным, что этот дневник не был написан, скажем, вашей очаровательной Ингелой или еще кем-нибудь. Но откуда взять такую уверенность?
– Вот, – придвинул тролль Потоцкому объемную картонную коробку, доверху наполненную бумагами.
– Что это, сам дневник?
– Из него там маленькие фрагменты, фотокопии, разумеется. Нет, здесь другое. Десятки экспертиз, сделанных полицейскими специалистами – и бывшими, и настоящими – разных стран Европы и США. Графологи и почерковеды, которые сравнивали все имеющиеся в доступности образцы собственноручных записей сестры Люсии. Буду откровенен, одна загвоздка здесь есть. Почти все известные записки сестры Люсии представлены только в Интернете, – оригиналы, как вы понимаете, хранятся в том же Ватикане под семью печатями. Эксперты утверждают, что для стопроцентных выводов им нужны именно оригиналы, а не фотокопии. Поэтому все эти заключения графологов можно считать предварительными. Но ваш вопрос закономерен, я его предусмотрел. В случае если сделка вас заинтересует, мы предпримем кое-какие шаги для получения на ограниченное время образца оригиналов почерка сестры Люсии, и экспертиза может пройти в вашем присутствии. Что касается моей собственной уверенности в том, что мы имеем дело с настоящим дневником Люсии, то, как вы понимаете, она у меня есть, и чтобы добыть ее, я потратил немалые средства. Дело другое – вам нужна ваша собственная уверенность. Эти расходы будут включены в стоимость сделки.
* * *«Боже мой, а ведь тролль говорит вполне серьезно», – почувствовал Потоцкий и жадно сделал несколько глотков коньяка. Тролль с удовольствием проследил за этим.
– Мне всегда нравится смотреть, как вы, русские, пьете крепкое спиртное, – честно признался он. – Кстати, знаете, этот талант объединяет наши с вами две нации.
– А еще финны, – напомнил Потоцкий.
– Нет, – уверенно возразил шведский тролль, – финны не в счет. Они всегда копировали либо вас, русских, либо нас, шведов.
* * *«Неплохо ты подготовился к нашей встрече», – думал Потоцкий, с подозрением перелистывая бумаги из большой картонной коробки. Уж в чем в чем, а в архивном деле он понимал толк. Бумаги, нужно признать, были составлены на совесть. Даже если бы большинство этих экспертиз, составленных на разных языках, и были бы фальшивками, все равно, чтобы их подготовить, потребовалась бы огромная работа. Но похоже, что они были не фальшивыми. Нужно еще выпить коньяку, чтобы разобраться в сложившейся ситуации. А сложилась она вот как. Потоцкий искал выход на Международное бюро научно-технических исследований, потому что ему нужно было найти следы Люды Волковой. Густавссон искал любой повод, чтобы выйти на банк «Феникс», и этим вариантом как бы оказался Потоцкий. История третьего секрета Фатимской Девы поначалу здесь и вовсе была ни при чем. Она стала просто удобным поводом, не более того. У тех людей, которые многие годы занимаются проблемой Фатимы, не возникает даже повода помечтать о той ситуации, в которой он только что оказался. Чертовщина какая-то, прости Господи! Но вот они, эти экспертизы, которые очень уж напоминают настоящие. Остается только надеяться, что сам тайный дневник сестры Люсии в конечном итоге окажется подделкой. Хотя что там думать сейчас о каком-то конечном итоге, до него вообще вряд ли дойдет дело. Люда, Люда Волкова, теперь главное, а совсем не секреты Фатимской Девы.
