Акиф Пиринчи - Кошачьи
— Все ясно с этим тошнотворным типом! — подтвердил Синяя Борода.
— Черт побери, нет, еще раз нет! — Я был в дикой ярости. — Я просто отказываюсь верить в это. Какая жалкая разгадка.
— Тебе не нужно верить, — утешил Паскаль. — Это лишь одна из возможностей. В настоящее время и при данных обстоятельствах она кажется наиболее вероятной. Мы теперь по крайней мере знаем, что Джокер по самые уши увяз в таинственной истории.
— Это он! — важно заявил Синяя Борода. — Да чего стоит одна его пасть, которую Джокер давно выставлял напоказ! Хотя я всегда с доверчивой глупостью совершал со всеми это фиглярство, восхвалял Клаудандуса, я никогда не верил в эту имитацию папы. Виноват, признаю!
Паскаль больше не мог видеть мое разочарование. Он поднялся с подушек и подошел ко мне совсем близко.
— Почему ты так сопротивляешься такому исходу, Френсис? Почему споришь с данностью, которая неизменна и на данный момент не предлагает никаких других версий?
— Потому что факты не сочетаются, не гармонируют друг с другом. Сведения, которые я сопоставил, пусть они даже маловероятны, не указывают однозначно на то, что Джокер подходит на роль убийцы. Все вместе смотрится как выставленная на продажу картина, в подлинности которой клянутся все знатоки, хотя на самом деле это фальшивка.
После того как мы еще некоторое время побеседовали о том о сем, Паскаль и я решили в ближайшие дни классифицировать с помощью компьютера число убитых на данный момент, установить, какие собратья жили в районе дольше всего. С помощью этого списка мы бы потом отфильтровали подозреваемых и подвергли допросу. Возможно, обнаружилась бы закономерность, с которой убийца совершал свои преступления. Когда будет выполнена эта работа, мы договорились бы провести собрание со всеми жителями района, сообщить о положении дел и предостеречь их. Хотя я все больше склонялся к мысли, что убийца — ловко улизнувший от нас Джокер, я все же хотел испытать все средства и дать шанс своей до сих пор безошибочной интуиции.
Поздним вечером я и Синяя Борода попрощались с Паскалем и отправились по домам. К тому времени снегопад закончился, сменившись лютым морозом.
— Тебе следует позаботиться о своей заднице, — бурчал Синяя Борода, пока мы пробирались по снегу на садовой ограде к дому.
— Почему ты так думаешь?
— Ну, эта бестия все еще на свободе. Наверное, он где-то окопался. Уютно устроиться на теплой печи он больше не может, и возникнут большие проблемы, чем набить свое брюхо. Он выместит свой гнев на том, кто ему испортил жизнь. Черт возьми, да!
— Я не боюсь, — солгал я. — Кроме того, я не единственный детектив, который положил конец его делам. Он обязан добрую долю своей злости обратить на Паскаля.
— Ах, на него… — Синяя Борода сделал непроницаемую морду. — Ты сам говорил, убийца нападает только на тех, кто занят сексом, продолжением рода. Добрый Паскаль кастрирован. И к тому же он так или иначе долго не протянет.
— Почему?
— У него рак, я думаю, рак кишечника. Лошадиный доктор сказал, что он не протянет больше, чем полгода.
Я не ответил Синей Бороде и не выдал ни одним мускулом, что эта новость поразила меня как разрывная пуля. Странно, но у меня возникло такое чувство, будто объявили неумолимый приговор другу, с которым я вырос, которого знал с детства. И мне стало абсолютно ясно, как сильно я привязался к Паскалю, как нуждался в нем — товарище более близком, чем неотделимый, любимый брат-близнец. Да, мы были как близнецы, как в духовных, так и в вопросах вкуса, дуэт, который великолепно сработался. И вот теперь он уходил, а ведь прекрасное совместное приключение еще не началось. Я идиот, я же совершенно забыл в спешке убийственных событий, что старуха смерть обычно не устраивает экзаменов, а незаметно тянет свои костяные пальцы к живущим. Смерть — великий молчун, который посмеивается про себя на заднем плане, снова поглядывает на часы и продолжает улыбаться.
Остаток пути Синяя Борода и я не сказали друг другу ни слова. Мы оба вновь почувствовали, что смерть не только в ужасных деяниях убийцы, но везде и повсюду, и это заставило нас замолчать. Я знал — если умрет Паскаль, умрет что-то и во мне. Быть может, уже начало умирать.
ГЛАВА 9
Следующие полторы недели пролетели незаметно: с одной стороны, я грипповал, с другой — позволял себе некоторые удовольствия; все закончилось немыслимо горьким сюрпризом, который затмил все предыдущие. Эти дни перед Рождеством пахли домашним печеньем, посыпанным сахарной пудрой. Густав и Арчи твердо поставили себе цель полностью закончить ремонт к сочельнику. То, что оба были заняты по уши и не находили времени заботиться обо мне, мне было только на руку; я погрузился в собственные заботы и переживания.
Планы, которые мы старались осуществить с Паскалем, скоро превратились в расшифровку накопившихся в течение многих лет компьютерных данных и фрагментов воспоминаний жителей нашего квартала. Как и предвидел Паскаль, было крайне сложно отделить многих погибших насильственной смертью от неожиданно исчезнувших собратьев, которые либо умерли от старости и болезней или же покинули район по неизвестным причинам. Само собой разумеется, в итоге мы не смогли собрать стопроцентные данные, сколько тел наших собратьев за все годы действительно попало к хранителю Исайе. Но как мы полагали, благодаря паре трюков из волшебного мешка статистики все же приблизились примерно к восьмидесяти процентам вероятности. При этом Синяя Борода был нашим незаменимым помощником, он выполнял черную работу. Его детальное знание района и разнообразные контакты были наконец оценены по достоинству.
Свое досье Паскаль вел лишь с 1982 года. Для начала мы сконцентрировали внимание на всех без исключения собратьях, внесенных в компьютерные данные, которые распрощались с районом с начала 1982-го. Уже на пятый день исследований мы пришли к «эластичному» числу восемьсот. Исчезнувших, в свою очередь, сменили около девятисот пятидесяти новичков; частично оттого, что наш вид вошел в моду у боящихся ответственности людей как самый неприхотливый в домашнем обиходе; частично же потому, что все исчезнувшие собратья обеспечивали местами вновь прибывших. Причины исчезновения около двухсот особей из восьмисот пропавших были более или менее известны Паскалю и Синей Бороде. Либо наши собратья переехали со своими хозяевами, либо неоднократно упоминали, что чувствуют себя некомфортно в нашем районе либо у своих хозяев и подумывают о смене места жительства. С большей вероятностью они воплотили свое желание в жизнь. Потом мы рассмотрели возраст оставшихся шестисот собратьев. Так как наша средняя продолжительность жизни по человеческому летосчислению составляет от девяти до пятнадцати лет, а исчезнувшие шестьсот представляли солидный возрастной срез, мы исходили из того, что около ста из них отдали долг природе ввиду старческой слабости, не привлекая особого внимания, так как, вероятно, незамедлительно были погребены своими хозяевами. Паскаль, конечно, вел дополнительно книгу о смертности в районе, но в таких случаях были известны все причины смерти, логическим образом они не попадали в эти сто предполагаемых нами смертных случаев. При таком большом числе пропавших нам нужно было учитывать «темные» цифры. Некая процентная ставка превращалась в ничто по не поддающимся классификации причинам. К неясному аспекту относились, например, хищение породистых животных или дорожно-транспортные происшествия, при которых жертвы тут же обретали свой последний покой в ближайшем мусорном бачке с помощью внимательных очевидцев. На подобные случаи мы щедро накинули десять процентов, что при остающихся пятистах собратьях составляло пятьдесят кандидатов в количестве пропавших.
Двести плюс сто плюс пятьдесят составляет триста пятьдесят. Теперь мы знали, что в трехстах пятидесяти случаях из списка речь идет не об убитых. Приблизительное число собратьев, принявших свой ужасный конец от укуса передними зубами, должно было составить, по Адаму Ризе, около четырехсот пятидесяти. Но мы считали дальше. Если наш палач выходил на дело с неизменной периодичностью, то он отправлял в лучший мир в год 64, 28, в месяц — 5, 35, в неделю — 1, 33 представителя кошачьих. Согласно статистике, его усилиями примерно каждые пять дней очередной бедняга из нашего круга представал перед создателем. Такой подсчет, правда, не соответствовал данным последних двух-трех недель, потому что, даже если учитывать все неточности, казалось, за последнее время он почти в два раза увеличил число и наносил удар через каждые два-три дня.
Эти арифметические выкладки были, безусловно, не чем иным, как размышлениями, статистическими обманами, игрой с цифрами, сверкающими на экране компьютера, к которому мы без промедления обращались, как только хозяин Паскаля покидал дом. Однако исключено, что мы существенно ошибались; внизу, в храме, находились многие сотни скелетов, в чем я мог убедиться собственными глазами. Вероятно, мы гораздо ближе подобрались к истине благодаря этому методу, чем думали сами. От разгадки убедительного мотива убийств мы были далеки, как и прежде.
