Галина Романова - Призрак другой женщины
– Следы чего?!
Катю замутило. Она догадалась, какие следы могли остаться в машине после пребывания в ней человека, убивающего таким страшным, изуверским способом. Егор кивнул.
– Кровь там нашли эксперты, в кабине нашли. И на ботинках его. А он что, под ноги смотрел, что ли, когда в пять утра от нее выезжал. Открыл машину, сел и поехал. Дома – сразу спать. Тачка осталась до следующей поездки. Ты же знаешь, что он никогда в ней не разбирался сразу после рейса. Только перед выездом всегда чистил. Вот и…
– Но у него же алиби! – возмутилась Катя, немного справившись с дурнотой. – Эта женщина, она…
– Да не верит ей никто, Кать! Не верит!!! Говорят, что в сговоре она с ним в преступном. Так запугали, падлы, что она замолчала и вообще теперь ничего не говорит. Макар, он же… Кать, ты же знаешь, что он не мог!
Она уже ничего и ни про кого не знала. Даже про саму себя! Жила под бабкиным крылом тихо-мирно, потом бабки не стало, и понеслось. И мстить-то ей кто-то мог, и все прочее.
– Кем была моя бабка, дядя Егор? – Она протянула руку к коротко стриженной макушке, склонившейся надо столом.
– Что? – Он дернулся и отпрянул от ее руки невольно, не желая обидеть, и тут же пожалел. – Извини… Я не понял. Что ты спросила?
– Недавно вы в подпитии говорили, что моей бабке могли мстить, поэтому и сына с невесткой подожгли… Говорили же?
Голова его склонилась еще ниже, и он невнятно пробубнил что-то про пьяную больную голову и про то, что верить пьяному не стоит никогда.
– Дядя Егор! Я ведь тоже в беде! Я тоже ничего не понимаю. Мне кажется, что если я пойму, то все наладится, а я… – Ее губы задрожали, и на стол шлепнулись две огромные кляксы из слез. – А я ничего не понимаю! Кто мог ей мстить?! За что?! Что такого она могла сотворить, чтобы сожгли ее сына с невесткой?! Вроде установили, что не было поджога, что проводка была старая и все такое.
– Про проводку они всегда языком мелют, – махнул рукой со вздохом Егор. Покосился на Виктора. – Этого-то зачем пригрела? Пожалела, что ли?
– Может, его, а может, себя, – задумчиво обронила Катя. – Мне одной тоже знаете как весело.
И снова мысли вернулись к парню с грустным взглядом, который и понимал все, и помочь вроде был готов, а вот исчез куда-то, и нет его.
– Кем она была?
– А почему его не спросишь? – снова ткнул пальцем в сторону притихшего Виктора Егор. – Он что, не знает разве?
– Не знаю! – гневно вытянул Витька шею на полметра. – Откуда мне знать?!
– Не бреши, рвань! – рыкнул на него Егор и кулаки сжал. – В школу Катьку оформляли? Оформляли! Бабка документы свои носила туда? Носила. Что же, не написано в них было, где и кем она раньше работала?
– Я ее личное дело не читал. И даже в руках не держал. – Шея у Витьки вдруг покрылась красными пятнами и стала втягиваться в плечи. – Кем я был-то? Рядовым учителем.
– Ага! А языками бабы в школе не чесали никогда?
– Нет. – Красные пятна поползли на Витькины щеки, затем перебросились на лысину. – И там не бабы, а учителя, понятно!
– Какая, на хрен, разница: учительница, врач, стоматолог? Бабы – они везде бабы, в какое кресло не сядут, – резонно заметил Егор, но без напора. – Все равно не верю, что слушок по школе не ходил.
– О чем?! – решила вмешаться Катя.
Диалог о школьных сплетнях ее напрягал. Лаются между собой, а информации ноль.
– О том, кем была твоя бабка, к примеру, – пояснил уже почти дружелюбно Егор. – Откуда и почему тебя привезла. А изначально – почему сама в этот город с пацаном приехала? Где отец ее сына? Что, не шептались учителки по углам? Да в жизни не поверю!
– И где же он? Где отец ее сына?
Вот про деда точно никто и никогда не упоминал в этом доме. Даже не намекали. И отец, насколько удавалось ей вспомнить о родителях, тоже никогда о нем не говорил. Будто аист его в клюве принес, честное слово.
– Отец-то… Так, болтают, остался там, где и был, – нехотя проговорил Егор и покосился на Витьку зло. – Молчун, твою мать!..
– И где, где он был-то?!
– В тюрьме, – пожевал губами мужик. Кулаки его разжались, крепкие пальцы впились в край стола. – Уголовником был дед твой, Катька. Самым настоящим уголовником.
– Господи… – только и смогла она выговорить, откинулась на спинку крепкого стула, заскрипевшего вдруг противным старческим скрипом. – Господи… А бабка?! Она что же… Она что, тоже сидела в тюрьме??? Да за что же?! За что, господи?!
– Не сидела она, Кать. Не волнуйся. Хотя… Хотя хрен его знает, что лучше-то… – Егор отвернул от нее изъеденное морщинами лицо. – Контролером она в зоне была.
– Кем, кем??? – засипел Витька.
И Катя сразу поверила. Не знал он, ничего не знал о ее родословной. И подобный испуг ему было бы изобразить не под силу. А испугался Витька так, что пот его прошиб, высыпав бисером на лысине. И не стал бы он с ней так поступать. Она верила, что не стал бы.
– Контролером она была, бабка твоя. Недолго, правда. Какая-то там заваруха случилась, она и уволилась. А потом и вовсе из города свалила. Пацана в охапку и… Мне это один из ваших постоянных гостей как-то под водку рассказал. Она ему в ухо за что-то залепила, он обиделся и проболтался. Боялся он бабку-то твою, Катька. Сильно боялся. Да ее все боялись. И в зоне, говорят, тоже боялись. Больше начальника.
– А что за заваруха? – еле выдавила из себя Катя. – Из-за чего она уволилась?
Потрясение ее было столь велико, что она еле подбирала слова.
Конечно, контролер в тюрьме – это немного лучше, чем заключенный, но все же хуже, чем хозяйка постоялого двора. Пускай даже постояльцами бывали весьма сомнительные личности.
Охранять заключенных…
Орать на них, командовать, приказывать. Как это там: лицом к стене, стоять, на выход. Потом могли быть еще и наказания. Чтобы взрослых мужиков бить дубинкой по ребрам, по ногам, по голове, надо было обладать не только силой, но и хладнокровием, и жестокостью. Неужели бабка была на такое способна?! Господи, в чей дом она попала, потеряв родителей?! На какое тепло и нежность надеялась, ревя ночами в подушку?
Бабка ее была монстром! Монстром при жизни. И теперь, после ее смерти, Кате платить за ее грехи?!
– Уволилась она, когда подругу похоронила, – медленно цедя каждое слово, произнес Егор и взглянул за окно с тоской. – Та вроде тоже с уголовником связалась и родила от него. Видал, подружки что творили! Мало того, что зэков охраняли, так еще и в койку их к себе затаскивали. Вот суки! Уж извини, Кать, но других слов нету.
– Подруга? Умерла? От чего умерла? И как это связано с происшествием, о котором вы упоминали, дядя Егор?!
Ей вдруг стало казаться, что впереди забрезжил свет. Что вот-вот, еще пара слов угрюмого мужика, и она все поймет. И тогда ей будет с чем пойти в полицию. Она разыщет непременно парня с грустными понимающими глазами. Она ему все-все расскажет. И вместе они что-нибудь придумают. Они сумеют доказать, что Макар если и виноват в чем-то, то только в том, что не сумел до конца разобраться со своими чувствами. Бросил машину не там, где нужно. Утром не обратил внимания на следы в ней. Ну и еще на язык он не сдержан. Наболтал сгоряча о том, что защищать ее, Катю, готов до последней капли крови, а кто-то потом под руку вспомнил. И результатом явился его арест.
Но он же ни при чем! И она тоже! И еще много кто, кого она знает много лет, и в кого ни за что на свете не бросит камень.
Убийца – это кто-то из бабкиного прошлого. Это страшное безликое чудовище, способное жестоко убивать и не оставлять при этом следов. И еще ухитряющийся не следить вокруг ее дома, хотя ночь за ночью они с Витькой слышат его шаги.
– Ну! Дядя Егор! – поторопила она умолкнувшего мужика. – Что там за история?
– А вот этого я не знаю, девочка. – И Егор даже на Витьку взглянул виновато. – Все, что узнал из пьяной болтовни вашего постояльца, я рассказал. А вот подробностей… Не знаю, хоть убей меня! – Он чуток помолчал и тут же снова зарокотал: – Но след кровавый из бабкиного прошлого точно тянется. Там надо искать! И… И Макар мой тут ни при чем! Угораздило же его!
Он ушел почти сразу. Крепко задумавшись, помолчал, от чая отказался, нелюбезно простился и ушел.
Катя смотрела в его согбенную спину до тех пор, пока он не скрылся за воротами, которые, как ни странно, прикрыл за собой. Потом повернулась к Виктору.
– И что все это значит? – Она подбородком указала за окно. – Ты…
– Даже и не думай! – взвизгнул Витька, и снова лысина его взмокла. – Ничего я про твою бабку не знал! По школе, конечно, ходили слухи про нее, но совсем другого плана.
– Какого? – Катя закатила глаза и на всякий случай погрозила ему кулаком. – Только не вздумай мне врать.
– Ну… Болтали, что… – Витька схватил со стола полотенце, промокнул взмокшую лысину. – Что гулящая она, извини, Кать, но в ее доме постоянно мужики крутились. Приезжали, уезжали, тут он и грех.
Ни с одним из приезжающих мужиков бабка не заводила романов. В этом Катя почему-то была уверена. А вот в том, что могли твориться под крышей этого дома какие-нибудь темные делишки, она почти не сомневалась.
