Игорь Зарубин - Госпожа следователь
Клавдия никогда даже намеком не дала понять Виктору, не говоря уж об окружающих, что питает к нему что-то большее, чем профессиональное уважение. После их негромкого расставания — как отрубило. Она была с ним ровна, приветлива, уважительна, но не более. Виктора это вполне устраивало.
По карьерной лестнице поднимались вместе. Виктору подъем давался легче, хотя Клавдия не уступала ему ни в профессионализме, ни в дотошности, но — женщина! И с некоторых пор Виктор решил, что да, все правильно — он лучше, мудрее, опытнее, — и стал на Клавдию смотреть чуть свысока. И так было до последних дней.
Первый раз она задела его, когда точно предсказала результат кавалерийского налета на Израиль. Виктор по привычке не внял ее предостережениям, а оказалось — как в воду глядела. Шутками-прибаутками он тогда как-то отвел так и готовое соскочить с Клавдиных уст напоминание: а помнишь, я говорила?
Во второй раз — серьезнее. Этот чертов сибиряк… Нет, Виктор не испугался. Чего ему бояться? Просто Клавдино любопытство становилось чреватым. Конечно, ей не помешать делу, силенок не хватит, но ведь нервов попортит, дура…
Лучшим средством от хандры Виктор считал веселое любовное приключение. Благо недостатка в них не было. Но иногда вдруг просыпались какие-то совсем уж ненасытные потребности.
И тогда он изменял правилам — звонил старым своим подружкам. Многие сразу же вспоминали его, были рады встрече. Но кое-кто уже успел выскочить замуж или обзавестись новыми кавалерами. Это Виктора не смущало. Он легко вычеркивал из своего блокнота ставшие ненужными телефонные номера и тут же набирал новые.
Еще давно, когда он только учился на юрфаке, был у него дружок Валерка Бобков. Парень был красив и богат. И как-то так случилось, что с Чубаристовым они задружились. Собственно, это Валерка разбудил в совсем молодом тогда Витьке Чубаристове азарт ходока.
Он появлялся под вечер в общаге, деловой, симпатичный, и кричал с порога: «Витька, девчонки мерзнут! Пожалей их».
Чубаристов опрометью собирался, они садились в Валеркин белый «москвичок» и отправлялись «на охоту».
О! Это был целый ритуал. Охота на девчонок! Это был пир авантюры, смелости, изобретательности, обаяния и психологии…
Как-то Валерка сказал:
— На кой черт мы учимся? Если за пять лет не придумаем какого-нибудь безотказного выстрела, чтобы уложить девчонку. На хрен нам такая учеба?!
И они напрягли свои молодые веселые мозги и придумали фразу, которая срабатывала в девяносто девяти случаях из ста.
На первый взгляд фраза звучала довольно просто: «Барышня, а что, если я попробую пригласить вас на студенческую вечеринку?»
Примитив, скажет кто-то? Не торопитесь, вслушайтесь, оцените всю тонкую игру.
Во-первых, обращение — «барышня». Этакое старомодное словечко, в котором московская фифочка сразу уловит и оценит юмор. А лимитчица юмор не уловит, зато она зауважает себя и галантных кавалеров, называющих ее так красиво. Первым же словом сделано не так уж мало.
Дальше. «А что, если я попробую пригласить вас?..»
Слышите, я не нахал. Я скромный человек. Я еще немного и раздумываю даже, не очень-то для меня привычно знакомиться на улице. Да я еще с вами и советуюсь! Доверительности ищу.
Опять в десятку.
И дальше — «на студенческую вечеринку».
Студенческая вечеринка… Что это такое? Что-то ужасно романтическое, веселое, молодое, задорное, передовое. А с другой стороны — и переспать можно. Словом, студенческая вечеринка — понятие притягательное и завораживающее.
Все?
Нет, не все. Сама фраза: «Барышня, а что, если я попробую пригласить вас на студенческую вечеринку?» — предполагает «остроумный» ответ барышни: «Попробуйте…»
Вот теперь скажите — правда, отличная фраза?
Даже если вы не согласитесь, это не имеет никакого значения: опыт показал — отличная.
Конечно, одна только фраза сама по себе никакой роли не сыграет. Ее надо подать. Все зависит он первого движения. Проходящую мимо девушку, делающую вид, что до вас ей нет никакого дела, надо остановить не рукой, перегородить ей дорогу не своим телом. Надо зачаровать ее первым же словом: «Барышня…»
Оно должно прозвучать в меру деловито, в меру нежно, в меру властно (да-да, обязательно властно!), в меру обещающе.
Если после первого вашего слова девушка не остановилась — все, плюньте, не пытайтесь снова. Не догоняйте, не повторяйте, не теряйте лица.
Но если она остановилась — не торопитесь. Посмотрите ей прямо в глаза. Красиво посмотрите. Чуть отрешенно, чуть устало… Теперь вам надо закрепиться. Надо привязать к себе ее внимание. Начав говорить, делайте длинные, многозначительные паузы. Самое главное вы скажете ими.
Вы будете видеть, как лицо девушки из недоуменного и даже чуть-чуть раздраженного — чего привязался? — становится поначалу просто внимательным, потом заинтересованным, потом загадочным, снисходительным и, наконец, умиленным.
«Ну, попробуйте», — говорит она.
Говорит! Говорит!
А дальше — дальше уже дело простое. Девушку «добивает» машина, веселые ваши разговоры, симпатичный друг…
Да, здесь тоже важно ничего не испортить. Не переусердствовать. В какой-то момент вдруг забудьте о вашей спутнице и обсудите с другом какие-то важные дела — скажем, поездку в Академгородок или участие в первенстве города по вольной борьбе. А потом снова — не жалейте комплиментов.
Высшим пилотажем считалось у Чубаристова и его друга уложить девчонку в постель без выпивки. На одном обаянии, на одном юморе, на одной любовной игре.
Кстати, надо заметить, что психологически это намного проще. Как только девушка видит на столе батарею бутылок, она настораживается, замыкается, с ней труднее «работать». А в трезвой компании она расслабляется. И все происходит естественно.
Для Виктора с некоторых пор это превратилось в некое подобие наркотика. Он уже вечера не мог прожить без «охоты». Если у Валерки появлялись какие-то дела, Виктор один выходил к метро — самое людное место — и «стрелял».
За пять лет учебы, может быть, набрался бы только месяц, когда Чубаристов ночевал один.
Вы спросите — что, неужели ни одна из девчонок не понравилась ему настолько, чтоб он остановился?
Почему же? Пару-тройку таких Виктор встретил. Он брал у них телефон, он звонил им, они назначали встречу. Но все теряло уже радость легкости и моментальности. Начинались выяснения отношений, любовные муки, ревность, ограничение свободы, а Виктор этого не любил. Тратить себя на эту скуку надоедало.
Проверка девушек на сопротивляемость стала для Чубаристова и его друга своеобразным исследованием, этакими лабораторными опытами. Уж чего они только не придумывали. Просто уложить девушку в постель казалось им уже неинтересным. Надо было искать новые рискованные приключения. Ну, рискованные, понятно, до определенного предела: ни разу они не заманили малолеток, никого не насиловали. Этого и не нужно было. Удивлялись даже — как это насиловать, если можно уговорить.
Но студенческие годы закончились. Работа затянула так, что не продохнешь, на вечерние приключения времени не осталось, да и не солидно это было теперь.
Виктор стал вести более уравновешенную жизнь. Но страсть к «охоте» не пропала. Теперь он искал другие пути и находил их довольно просто.
Как он относился к женщинам?
Нет, нельзя сказать, что он их презирал. Презирать можно кого-либо достойного презрения. Чубаристов женщин держал скорее за предметы. Красивые, изящные, дорогие, изысканные предметы. Он отказывал им в одушевленности. Он относился к ним просто и по-хозяйски, как относятся к любимому креслу. Даже если это кресло вдруг сломалось, ты же не станешь рубить его топором, жечь и пилить. Ты не станешь с ним ругаться и выяснять отношения. Ты его просто выкинешь.
Сегодня Чубаристов отправился к давней своей знакомой. Мужа этой женщины он когда-то подвел под расстрел. Дело было довольно шумное — хищение в особо крупных размерах. Там еще и валюта была, золотишко, бриллианты… Словом, шлепнули хлопца. А покровители у него были — ого-го! Имена Гейдар, Галина, даже Леонид Ильич только и мелькали на каждой странице дела. Виктор Сергеевич понимал, чем ему это все грозит. Но нашелся вдруг какой-то неизвестный покровитель, следователя перестали таскать на разные ковры к разным начальникам, он благополучно завершил дело и только потом понял: под Брежнева в то время копал Андропов. Скорее всего, он Чубаристова и покрывал.
А жена главного подследственного стала любовницей Виктора. Нет, он ее не заставлял. Не шантажировал, не пугал. Она действительно была чиста.
Но странной она была. Очень странной. Пожалуй, это была единственная женщина, которую Чубаристов побаивался, не говоря уж о том, что ее он, конечно, за предмет не держал.
