Игорь Зарубин - Госпожа следователь
— А она кто такая?
— Вместе работаем, я ж говорила, — уклончиво ответила Клавдия. Она уловила во взгляде Ильи крайнюю заинтересованность. У бедняги даже руки тряслись, как у алкоголика с большим стажем. Значит, первая часть плана сработала удачно. Поэтому пусть пока не знает, что Лина медэксперт. — Нравится?
— А то! — развел руками сосед. — Замужем?
— Нет.
— А ухажер имеется?
— Теперь, возможно, появится, — улыбнулась Клавдия, но строго предупредила: — Ведите себя прилично, никаких там штучек-дрючек.
— Обижаете, гражданин начальник, — захихикал сосед.
Илья Николаевич по природе был крайне застенчивым и стеснительным человеком, совершенно лишенным романтического начала. Он не умел легко сходиться с женщинами. Наверно, из-за того, что в его жизни было больше поражений на любовном фронте, нежели побед. Можно даже предположить, что побед у него не было вовсе.
— За знакомство!.. — поднял он первый тост и залпом опрокинул в себя вместительную рюмку домашней смородиновой настойки. — Линочка, а вы кем работаете, если не секрет?
Клавдия не успела отвести опасный вопрос. Лина ответила сразу:
— Медицинским экспертом.
— Это как? — Илья вне очереди выпил вторую рюмку.
— Ну как… — рассеянно ответила Лина.
— Долго объяснять, — вступила-таки Дежкина. — Вы кушайте, гости дорогие. И прошу вас, ни слова о работе!..
— За медицинских экспертов!.. — Тосты Ильи не отличались многословием и большой смысловой нагрузкой. — Хотите, анекдот расскажу?
— Только приличный! — погрозила ему пальчиком Клавдия.
— А я других и не знаю, — сладко улыбнулся сосед. Даже удивительно, как быстро на него подействовал алкоголь. — Значит, так. Приводит молодая мамаша трехлетнего сынишку к врачу…
— Уже смешно, — хохотнул Федор, отправляя в рот пирожок.
— Посмотрите, говорит, моего мальчика. У него что-то случилось с… — Тут Илья умолк на полуслове и с испугом посмотрел на Клавдию.
— Ну чего? — нетерпеливо спросил Федор. — Чего там с мальчиком случилось?
— Дальше все-таки неприлично… Простите… — пробормотал Илья, вперившись осоловелым взглядом в соусницу.
«Нет, если Лина не совсем слепая, она этого пентюха разглядит, — почти с отчаянием подумала Клавдия. — С ним ей спокойно будет. А вот с Чубаристовым…»
— Чего бы еще такого вспомнить?.. — забормотал Илья. — А-а-а, вот! Помните, я вам рассказывал про одного чудилу, который получает на свой пейджер немыслимые послания? Ну! Тридцать пять — шестнадцать!
— Это про поезда и самолеты? — улыбнулась Дежкина.
— Вчера вообще цирк! Звонит человек и на этот номер просит передать следующее… — Он прочистил горло и, приняв свойственную поэтам романтическую позу, произнес нараспев: — «Тебе, мой друг, я шлю щепотку страсти…» Ха, каково, а? Щепотку страсти он шлет! Щепотку! Ну слыхали когда-нибудь такое? — Илья визгливо рассмеялся, отчего плечи его затряслись. — Хорошенькое измереньице, не правда ли? Но и это не все. Просит слово «страсти» передать вразбивку.
— Как это? — спросил Федор.
— Ну как, знаете, важные слова в книге печатают. Между буквами большое расстояние. Операторша отвечает — нельзя. Ну, скандал, шум, гам! Потом этот придумал-таки. Между буквами — ноли поставьте, говорит. С-ноль-Т-ноль-Р-ноль-А-ноль-С-ноль-Т-ноль…
— Ноль страсти, — сказала Лина.
— Нет, щепотка страсти с нулями!
Праздника не получалось.
И в этом, безусловно, была вина Лины. С каждой минутой ее настроение портилось все сильнее и сильнее. От девушки буквально исходило ощущение всепоглощающей хандры. На лице Волконской было такое кислое выражение, что веселиться в ее присутствии было неловко, как у гроба покойника…
— Виктор Сергеевич уже вернулся? — спросила вдруг Лина.
— Кто такой Виктор Сергеевич? — наигранно обиделся Илья.
— Да следователь один, — отмахнулась Клавдия, — Вернулся. Мне вот ручку привез, — добавила она и сразу пожалела.
Лина дернула головой, словно вытряхивая из нее страшные мысли.
— Откуда вернулся? — не к месту спросил опять Илья.
— А давайте устроим танцы! — нашлась Клавдия. Она бойко вскочила, поставила на проигрыватель пластинку своего любимого Джо Дассена, после чего вытянула на середину комнаты отчаянно сопротивляющегося мужа и шепнула ему на ухо:
— Танцуй, Федя. Надо.
Вполне естественно, что вторую пару составили гости. Илья неумело обхватил Лину за талию и начал, притоптывая непослушными ногами, раскачиваться из стороны в сторону, но у него никак не получалось попасть в такт музыке. Спустя некоторое время он набрался храбрости и чуть прижался к партнерше. Волконская не отстранилась.
— Сколько вам лет? — окончательно освободившись от робости, спросил он.
— Двадцать три…
— А мне тридцать два. Улавливаете связь?
— Если честно, нет, — пыталась улыбнуться Лина.
— Цифры одинаковые, только наоборот.
— А-а-а… В этом смысле… Да, смешно…
— А почему вы такая грустная?
— Я не грустная. С чего вы взяли?
— Вас кто-то обидел?
— Да не обижал меня никто!.. — громче, чем это было необходимо, возразила Лина.
Илья снова терял остатки своей храбрости.
— Вы так и не объяснили, в чем состоит суть вашей профессии, — скучным голосом спросил он.
— Я осматриваю трупы.
— Вы шутите?.. — растерянно улыбнулся Илья.
— Если бы… Каждый день я имею дело с мертвыми людьми, с покойниками. У некоторых из них прострелена голова, у некоторых вспорот живот, кого-то задушили бельевой веревкой, кого-то сожгли…
— Как это, наверное… трудно, — скривился Илья. — А я коллекционирую марки. Хотите взглянуть?
— На что?
— На коллекцию.
— Вы ее носите с собой?
— Ну, почему же? Она у меня дома…
— Вы приглашаете меня к себе домой? — усмехнулась Волконская. — И где же вы живете?
— Тут.
— Тут?
— Ну, это… Рядышком… В соседней квартире…
Только сейчас девушка заметила, что, кроме нее и пьяненького Ильи, в комнате никого не было. Уловив подходящий момент, Клавдия и Федор тихонечко испарились, оставив гостей наедине.
— Простите меня, — сказала Лина Илье. — Вы, наверное, очень добрый, хороший человек…
— Да… — потухшим голосом согласился Илья. Эти вступления он уже слышал. Сейчас последует что-то вроде «но я другому отдана и буду век ему верна…».
— Вы женились бы на мне? — спросила Лина.
— Я? На вас? Д-да… К-к-конечно…
— Значит, вы меня любите?
На это ответить у Ильи уже не было сил, он только закивал часто головой.
— А я вас не люблю, — грустно сказала Лина. — Если для вас это имеет значение…
— Не имеет, не имеет! — заторопился Илья. — Будьте моей женой!
О таком развитии событий он и не мечтал. Если бы Лина сейчас приказала ему прыгнуть из окна, съесть стакан или даже поцеловать ее, он бы согласился, не раздумывая.
— Тогда… Тогда… — Лина набрала полную грудь воздуха. — Тогда не торопите меня, — попросила она жалобно.
…Клавдия и Федор притаились на кухне и были несколько растеряны, когда входная дверь хлопнула, а на кухню заглянула Лина.
— Что случилось? — кинулась к ней Дежкина. — Илья ушел?
Федор тактично испарился в свою комнату.
Лина ткнулась лбом в оконное стекло.
— Ничего не случилось… Ничего не получилось…
— Что не получилось?
— Ничего. Он хороший, мне с ним было бы легко, спокойно… А с Виктором наоборот… Только я не могу. Понимаете, милая вы моя Клавдия Васильевна, не получается…
Клавдия приобняла ее за плечо.
— Я по утрам, пока молоко пью, люблю в окно смотреть, — сказала вдруг Лина. — Как люди на работу идут. Как детишки бегут в школу, как машины отъезжают…
— Ой, Лина, перестань, — попросила Клавдия, — я сейчас разревусь…
«Нет, не нужен нам этот Илья, — подумала Клавдия. — Но и Чубаристов ни к чему…»
21.31–22.56
Так получилось, что в последние дни мысли Клавдии пересекались где-то в ноосфере с чужими, как пересекаются в ночи трассирующие пули из враждующих окопов. О Дежкиной думал Виктор Сергеевич Чубаристов.
Он действительно знал Клавдию давно. Еще с университета. Она рано выскочила замуж, хотя до этого был у них мимолетный роман. Так, ничего серьезного. Пару раз переспали. Для Виктора подобные романы пролетали незамеченно. Любовниц он ухитрялся быстренько перевести в разряд подруг. Они потом писали за него рефераты, конспекты, даже готовили ему и обстирывали, надеясь, видно, вернуть расположение его мужественного сердца. Но Виктор, принимая заботу как должное, никогда не возвращался к прежним отношениям, и женщины постепенно или отходили от него, или действительно на всю жизнь оставались друзьями.
