Когда заплачет розовый фламинго - Ольга Геннадьевна Володарская
Он удалился, посмеиваясь. А Аня вернулась за стол в смятении. Она не понимала, что с ней происходит. И все оборачивалась, чтобы найти глазами парня с осетром. Ей нужно было его видеть!
– Втюрилась, что ли? – ткнула ее в бок подружка. – Не отвлекайся, давай выпьем.
Она улыбнулась через силу, подняла свой стакан. Когда они чокнулись, кивнула. Да, втюрилась. И это совершенно определенно, хоть и неожиданно. Аня ни разу до этого не влюблялась даже в артистов.
Марк вновь появился через полчаса. Уже без рыбы, зато с пивом. В каждой его руке было по две полторашки, и он нес их на теплоход.
– Спасительница, ты как? – крикнул он Ане.
– А ты? Не лопнешь?
– Это не мне, матросам. Сам я не пью.
– Трезвенник или язвенник?
– Ни то ни другое. Просто пиво с недавних пор не люблю. Оно навевает дурные воспоминания.
Тут из его левой руки выпала одна из бутылок: пластиковая ручка порвалась.
– Я помогу, – тут же бросилась подбирать ее Аня. – Взамен ты мне теплоход покажешь. Идет?
– Договорились.
С этого началось их общение. Можно сказать, с дружбы. Марк Аню всерьез не воспринимал, хоть и симпатизировал ей. Она же… Умирала от любви к нему!
– Зря слюни пускаешь на парня, – сказала бабка Соня, увидев их вместе. Старухе нужно было помочь с крышей; Аня попросила Марка как друга, тот не отказал. – Не станет он твоим!
– Это почему?
– Другую он любит.
– С чего ты взяла?
– Чую. А ты для него подружка, и только. Но! – Бабка подняла вверх крючковатый палец. – У тебя есть шанс под него лечь. Главное, будь рядом, когда ему приспичит. И не ломайся, а то передумает. А после не дай забыть, что он у тебя первый.
– И к чему это приведет?
– Если все правильно сделаешь, к браку. Но потребуется залететь.
– Я учительница младших классов и заочница, Марк портовый грузчик и мелкий контрабандист. Мы с голым задом оба, какая семья, дети? Нам даже жить негде.
– У меня дом большой, приючу. А на мебеля да коляски для дитятка твоя татарская родня денег надарит. Они зажиточные все. И Марк не сирота, родственники имеются.
Все вышло, как бабка прогнозировала. И Аня под рукой оказалась в нужный момент, и забеременела тут же, и свадьбу сыграли, и денег насобирали столько, что хватило бы и на мебеля, и на коляски…
Но Марк так Аню и не полюбил! Что тоже было старой Соней оговорено:
– Другая в сердце его навсегда останется, смирись!
И Аня мирилась, хотя не знала своей соперницы. Марк о прошлых своих отношениях ей не рассказывал. Только об одних, с дочкой какого-то нувориша, но те были до армии и продлились недолго. О них Марк сам рассказал перед свадьбой. В двух словах, скупо и сухо. Отчитался, можно сказать. А когда Аня попыталась расспросить его о первой любви, ответил лаконично:
– Все, что нужно, я рассказал.
– А показать ты мог бы?
– Пантомиму? – мрачно хмыкнул он.
– Ее фото. Или совместное. Неужели не осталось?
– Было одно. Порвал.
И это оказалось правдой. Аня, прибираясь в рыбацком домике, нашла за диваном обрывок фотографии. На нем Марк обнимал кого-то. Судя по плечику, девушку. На ней муж был совсем юным и невероятно хорошеньким. В такого могла и юная богачка влюбиться!
Больше разговоров о бывших Аня не заводила и, если бы не злоязыкая бабка, думать бы о них забыла. Она вообще считала мужа скупым на чувства, пока не появилась Соня. И тут Марка как подменили! Первое время Аня ревновала его к дочке. Это жгучее чувство так ее разъедало изнутри, что молодая мать опять начала орать в воду. Потом почитала книги по психологии, разобралась в себе, списала все на послеродовую депрессию (или нашла себе самое удобное оправдание?) и почувствовала облегчение. Помогло еще то, что дочь любила ее не меньше, чем папочку. По-другому, но все равно сильно. И как будто больше уважала. Считала в семье главной. И когда подросла, стала больше тянуться к матери, слушаться ее советов…
Вообще слушаться именно ее, а не отца! Того они обе баловали, радовали, оберегали, старались не напрягать лишний раз, не расстраивать по пустякам. Соня готовить научилась только потому, что это не получалось у ее матери, а им так хотелось, чтобы Марк пораньше приходил домой и они собирались хотя бы за ужином. Рыбачила она тоже в угоду ему. В детстве это занятие дочке нравилось, но девушке на реке некомфортно, у нее то критические дни начинаются раньше срока, то прыщ вскочит и раздуется, а его только водкой прижечь можно. Но на эти жертвы Соня шла легко. Вот она, молодость!
Аня же с возрастом все больше страдала от того, что наплевала на все свои хотелки. У нее ни видовой квартиры в многоэтажной башне, ни культурного досуга, ни путешествий, ни карьеры. Она живет в доме своей бабки, пусть и немного обустроенном, зато наводненном живностью, вкалывает в саду, ухаживает за скотиной, театры посещает с учениками, а море видела только Каспийское…
Тяжко вздохнув, Аня встала с дивана, чтобы достать из холодильника квас. Марк обожал его, вот и делала. Сама не любила, но привыкла к его ядреному вкусу и пила, чтобы утолить жажду. А сейчас у нее в горле ох как пересохло!
Опять зазвонил телефон. В этот раз с Аней желала поговорить сестра Марка Наташа.
– Я что забыла тебе сказать, – выпалила она, когда услышала «алло». – Вы завтра всей семьей приглашены к нам на пикник.
– По какому случаю?
– Как же? У меня день рождения.
– Ой, прости. Я забыла.
– Не зря говорят, муж и жена одна сатана. Марк тоже постоянно забывает меня поздравить. Поэтому говорю тебе!
Наташа была младше брата на четыре года. Когда он женился на Ане, она была выпускницей школы. Сразу по окончании ее уехала в Уфу учиться в институте. Там встретила местного парня, вышла за него замуж и осталась в Башкирии. Вернулась разведенной и с двумя детьми в конце зимы. Так что Аня с ней, можно сказать, только-только познакомилась. Сегодня они вместе ехали в автобусе и болтали.
– Подарков не надо, – продолжила Наташа. – Мы по-семейному посидим. Жду в шесть.
И отключилась, не дав Ане возможности ответить отказом. Та, впрочем, не планировала – она хотела наладить дружбу с родственниками Марка, а то свекровь ее не особо жалует, а свекру ни до
