Когда заплачет розовый фламинго - Ольга Геннадьевна Володарская
Поматросил и бросил, подумал Вячик. Стас с женским полом вел себя легкомысленно, мог встречаться сразу с несколькими девушками, бросать их без объяснений, игнорировать, но возникать из ниоткуда как ни в чем не бывало. Прирожденный манипулятор, Стасик крутил-вертел барышнями, но угрызений совести не испытывал.
– Ты же видишь, кого я выбираю, – говорил он Вячику. – Гламурных телочек, клубных профурсеток, щеголих, тарелочниц. У них, как у меня, нет чувств, только цели. Они хотят меня заарканить, а я – их чпокнуть. И они, и я получают не совсем то, на что надеялись.
– Они понятно, а ты разве не всех, на кого глаз положил, в постель затащил?
– КПД сто процентов. И все потому, что я знаю, на кого делать ставку. Разочарование в том, что все эти телочки никакие в койке. А я мечтаю о фейерверке!
– И это говорит парень неполных двадцати лет, – вздыхал Вячик; разговор состоялся перед его отъездом в Германию. – Еще не успел возмужать, уже пресытился.
– Разве плохо? Перебешусь по молодости и лет в двадцать пять женюсь на дочке министра. А ты, мой отстающий в половом развитии брат, только вкусишь радости секса – и будешь затянут в сети кем-то из моих бывших профурсеток.
Но Стас ошибался в главном: его брат не был ни отстающим, ни невинным. Девственности он лишился в восемнадцать с половиной, и его первой стала их классная руководительница. На тот момент уже бывшая, поскольку их сближение произошло на торжестве по случаю годовщины окончания гимназии. Эвелина Павловна была старше Вячика всего на семь лет, и он даже подумывал о серьезных с ней отношениях, но учительница спустя восемь месяцев уехала в Тунис работать в посольской школе, да не одна, а с молодым мужем-дипломатом.
Вячик очень из-за этого расстроился. Даже поплакал немного. Но горе свое ото всех скрыл, в том числе от брата. И с того момента начал копить маленькие тайны, глубоко запрятывать их и ощущать себя более свободным. Если бы не это, Вячик не смог бы расстаться со Стасиком, и тогда бы они оба мучились на чужбине, только у старшего брата не хватило бы решимости из Германии сбежать!
«Опять я отвлекся, – мысленно вздохнул он. – Размышлял ведь совсем о другом…»
А именно о гипотетическом романе брата с Соней.
Нет, эта девушка не его формата. Она прямая противоположность даже самой приличной из тех девочек, что у Стаса были. А они были! В Германии он встречался с молодой адвокатессой по имени Гретхен. Эта не была ни дурашкой, ни бездельницей, а счета за обед делила пополам. Но в выходные отрывалась так, что брат ее на руках из клубов выносил. Она курила и пила неразбавленный ром. Она готова была трахаться в туалетах ресторанов, пока готовился десерт. В ней был кураж, драйв, безбашенность. И она контролировала все это, выпуская своих демонов в свободное от работы время. Стас от нее был без ума. Говорил, что это женщина-мечта и в ней один недостаток – любовь к своей родине, которая не вязалась с его нелюбовью к ее родине.
И после почти идеальной Гретхен брат стал встречаться с Соней? С этой провинциальной милашкой? Тихоней-домоседкой? Рыбачкой, огородницей, мамочкой двух кур? Скромнягой в сарафане с рынка, краснеющей всякий раз, когда подол приподнимает ветер?
– Нет, этого не может быть, – уже вслух проговорил Вячик.
Такие девочки брату не нравились. А ему очень! Только Вячеслав думал, что таких уже не осталось. Исчезли как вид.
– Ты не могла бы скинуть мне свою фотографию? – спросил он у Сони, когда они, выпив по коктейлю, сели в машину.
– Зачем? – напряженно спросила она.
Подумала, что он в стиле ню получить хочет?
– Я занимаюсь графическим дизайном. То есть создаю изображения, анимацию, в общем, визуальные элементы, выражающие идею бренда. С этим мне помогают специальные программы; если в одной из них обработать фотографию, получится просто шедевр. – Она слушала с интересом и легкой улыбкой, недоверия как не бывало. – Позволь, я подарю тебе твой портрет?
– Подари, – и достала телефон, чтобы выбрать фото.
– Какой художественный стиль предпочитаешь? Кто твой любимый живописец?
– Айвазовский. Но он ведь не писал портретов?
– Хочешь стать Джокондой? Царевной-лебедь? Галой с картин Дали?
– Удиви меня, – еще шире улыбнулась она, затем отправила ему фото.
Сейчас Вячик рассматривал его (решил заняться чем-то приятным, стоя в пробке). На снимке Соня была запечатлена в воде, среди камышей и кувшинок. На ней была одежда, шортики и майка, но мокрые. Судя по всему, она так купалась. Ткань облепила ее тело, подчеркнула его. Но никакой пошлости в фотографии не было. Даже сосочки нельзя было рассмотреть, потому что волосы спускались на грудь. Сейчас у Сони они короче, до плеч, а ноги как будто худее. Тут аппетитные ляжечки, а перед ним она предстала совсем прозрачной. Резко сбросила? Судя по сарафанчику, да. Из-за ЕГЭ, наверное. Выпускной класс, вот и нервничает.
– Славик, ты что как не родной? – услышал он очередной окрик. В этот раз к нему обращались девушки, и они сидели на летней террасе итальянского кафе. – Или тебе сиськи показать, чтобы ты на нас внимание обратил?
– Я не Стасик, а его брат Вовчик, но на сиськи посмотреть готов!
Девочки смеялись, а Вячик с нетерпением ждал зеленого сигнала светофора. Он торопился домой, чтобы поскорее приступить к созданию картины. Соня его вдохновляла!
Глава 2
Едва Аня зашла во двор, как на нее набросился пес.
– Гектор, фу, – прикрикнула на него она. – Фу, я сказала!
Мужнин любимец отбежал, но прыгать не перестал. Если он так радовался ее возвращению, значит, дома никого. Гектор к Анне относился очень спокойно, если не сказать равнодушно. Мог ее не замечать, но, оказываясь в одиночестве, вспоминал и о ней. Жена хозяина лучше, чем никого. Без людей рядом беспокойно, а они постоянно куда-то уходят, и его с собой не берут. Будто бросают!
Отогнав пса от двери, Аня зашла в дом. Гектор принялся лаять, просясь внутрь. Муж и дочь тут же бы его пустили, а она и не подумала. Крупным собакам в доме делать нечего. Мелким она тоже не была рада, но мирилась с их присутствием. Все ради дочери!
Стоило вспомнить о мелкой псинке, как та выбежала из Сониной спальни. Тоже просила внимания. Аня и ей в нем отказала –
