Последнее отражение - Наталья Николаевна Тимошенко
– Что? – спросила Лина, заметив, как он замер, глядя то на карту, то на стену.
– Здесь должно быть больше места, – произнес Стефан. – Смотри.
Лина подошла ближе, взглянула на карту. На схеме камин выглядел более выступающим в комнату, а на деле же почти полностью утопал в ней.
– Фальшстена? – предположила Лина.
Стефан осмотрел камин. Судя по всему, толщина фальшстены составляла около тридцати-тридцати пяти сантиметров. Вполне достаточно для хранения зеркала.
– Мы нашли его?
Стефан мотнул головой.
– Не будем радоваться заранее.
Он снова снял рюкзак, вытащил из него заранее припасенный топор, который купил еще утром. Подозревал, что придется ломать стену или пол, поэтому подготовился.
Первый удар показался Лине таким громким, что она испугалась: в ночной тишине он мог разнестись по всей улице, кто-то из соседей совершенно точно вызовет полицию. Однако после второго она поняла: это лишь эхо пустого дома. Стены деревянные, а потому едва ли что-то слышно на улице.
Стефан сделал приличную дыру в стене, но за ней была лишь пустота. Да, действительно, кто-то из предыдущих хозяев – это не обязательно мог быть Ордынский, но и кто-то после него – соорудил фальшстену, однако пока за ней ничего не было и ее предназначение оставалось непонятным.
Стефан отошел в другое место и снова ударил топором. Он старался бить аккуратно, неглубоко, чтобы не повредить зеркало, если оно действительно там. Но пока все удары были зря. Ни во втором, ни в третьем месте за фальшстеной ничего не было. И только когда Стефан сделал дыру с другой стороны камина, наконец обнаружил что-то странное. Нет, это тоже было не зеркало, но сбоку от камина обнаружилось большое пространство, а когда Лина посветила в него фонарем, они увидели старую деревянную лестницу, ведущую вниз. Даже не лестницу в полном смысле слова, а скорее стремянку.
Стефан просунул руку с фонарем в дыру, чтобы осветить пространство лучше, нахмурился. Лестница, ведущая в темноту, выглядела узкой и гнилой. Доски почернели, рассохлись, на них образовались трещины, и казалось, что они могут обвалиться в любую минуту. И уж совершенно точно не выдержат вес взрослого мужчины.
– Я могу попробовать, – предложила Лина, удивляясь собственной смелости. Но сейчас, в шаге от обнаружения зеркала – а она теперь почти не сомневалась, что оно там, внизу! – казалось глупым отступать.
– Нет, – мотнул головой Стефан. – Я тебя туда одну не пущу. Будь здесь и, если что, – он криво усмехнулся, – позвони спасателям.
Лина сложила руки на груди, посмотрела на него с иронией.
– Мне не терпится увидеть, как ты будешь протискиваться в эту щель.
Тут она была права: пространство между кирпичной кладкой камина и стремянкой, прибитой к настоящей стене, между которыми находилась лестница, было слишком узким, чтобы Стефан мог в него пролезть. Даже ей пришлось бы касаться кирпичей спиной или лезть боком, он и вовсе не поместился бы там.
Стефан закусил губу, с тревогой глядя вниз, в непроницаемую темноту.
– Я попробую прорубить стену. Вдруг там, внизу, будет чуть шире.
– А вдруг нет? Будешь рубить все время? Это во-первых. А во-вторых, фальшстену сделали из дерева, а вот основные могут быть каменными. Этому дому лет двести, если не больше.
Стефан понимал, что она права, но не мог решиться отпустить ее в неизвестность одну. Да не просто в неизвестность, а туда, где, скорее всего, их ждет проклятое зеркало.
– Будь осторожна, – попросил он, уступая Лине место. – И ни в коем случае не смотри в зеркало, поняла?
Лина кивнула, решительно подходя ближе. Кое-как протиснувшись в дыру, она повесила фонарь на шею, ухватилась за перекладины лестницы. Те внезапно оказались влажными и скользкими. Даже когда Лина коснулась крысы, ей было не так противно. Однако она стиснула зубы и опустила ногу вниз. Руки предательски дрожали, но она цеплялась за скользкие перекладины что было сил. Здесь было так узко, что Лина чувствовала спиной каждую шероховатость кирпичной кладки. Стефан, наполовину просунувшись в дыру, с тревогой следил за ней и освещал путь. Где-то на уровне первого этажа Лина вдруг уперлась ногами во что-то твердое и поняла, что сейчас ей нужно обогнуть лестницу и спускаться с другой стороны. Теперь свет фонаря Стефана уже не освещал ей путь, а собственный фонарь пришлось повесить на плечо: дыра становилась еще уже. Лина слышала шорохи по бокам и понимала, что где-то в стенах скребутся мыши или крысы, и молилась лишь о том, чтобы ни одна из них не вышла ей навстречу. Она не была в себе уверена: может и отпустить руки от испуга. Было сыро, пахло плесенью и еще чем-то противно-сладковатым.
Лина уже жалела о том, что несколько часов назад сама расспрашивала Брауна о том, что видел в этом доме художник. Воображение то и дело подбрасывало ей ужасные картинки. Ей с трудом удавалось заставлять себя думать только о деле и сосредотачиваться на каждом шаге. Похоже, где-то в крыше была дыра, вода то и дело попадала в эту щель, поскольку чем ниже она опускалась, тем более влажными и трухлявыми становились перекладины. И наконец одна из них ее не выдержала: подломилась под ногой. Лина от неожиданности отпустила руки и полетела вниз, не удержавшись от крика.
Падение было недолгим: вскоре дыра, по которой она скользила, расширилась, и Лина упала на каменный пол. Спина отозвалась резкой болью, и Лина не сразу смогла пошевелиться. Далеко вверху она слышала голос Стефана, спрашивающий, все ли с ней хорошо, но ответить не могла: воздух будто закончился в груди.
Прошло не меньше минуты, прежде чем она смогла пошевелиться. Фонарь, хвала всем богам, от удара не разбился, Лина смогла сесть и оглядеться. Она оказалась в маленькой комнатушке, похожей на чулан. Размером та была не больше пяти квадратных метров и высотой едва ли доходила до двух метров. Лина не видела здесь ни дверей, ни окон, а когда подняла голову вверх, поняла, что в западне: нижняя перекладина лестницы теперь была так высоко, что ей в жизни до нее не дотянуться. Она оказалась в ловушке.
Лина медленно поднялась на дрожащих ногах, обернулась вокруг себя. И только тогда заметила, насколько странные здесь стены. Сначала ей показалось, что это камни такой причудливой формы, но вскоре она поняла, что из стены торчат маленькие головы, руки, ноги. Ужас перехватил горло, не дал закричать, и в следующую секунду Лина осознала, что это куски старых кукол, вмурованные в стену. Грязные, изуродованные. Головки с пустыми глазницами, детские ручки, застрявшие в штукатурке, словно их использовали вместо кирпичей.
На миг ей показалось, что куклы шевелятся. Что их черные пустые глазницы уставились на нее, следят за каждым шагом.
– Стефан… – дрожащим голосом позвала Лина, но даже этот тихий звук ударился эхом о стену, и в ответ из нее выпала кукольная голова, подкатилась к ногам. В черной глазнице что-то шевельнулось.
Лина завизжала так громко, что стены задрожали.
Глава 15
– Мне кажется, не будет его в Питере, – задумчиво проговорила Крис, когда «Сапсан» медленно подкатывался к Московскому вокзалу в Санкт-Петербурге.
– Почему ты так думаешь? – не поняла Лу.
После того, что случилось в туалете и что сказала Крис о зеркале, она сидела непривычно тихо, погруженная в свои мысли.
– Потому что у него теперь весь дневник Ордынского, – пояснила Крис. – Он знает то же, что знает Стефан, и даже больше. Не будем недооценивать противника и считать его тупым, пока он себя зарекомендовал крайне хорошо. А значит, он тоже догадывается, где зеркало. И едва ли станет спокойно ходить на работу и готовить рыбу под маринадом, позволяя Стефану первому завладеть артефактом.
Что ж, в словах Крис была логика, однако Лу не хотела сейчас об этом думать.
– Мы уже все равно приехали, так сходим, осмотримся, – заключила она. – Вдруг ему дневник вовсе не из-за зеркала был нужен? В крайнем случае с коллегами его поболтаем, узнаем что-нибудь интересное.
– Думаешь, он всем рассказывает о своей темной стороне? – хмыкнула Крис.
– Думаю, люди весьма наблюдательны.
