999,9… Проба от дьявола - Юрий Гайдук
Во всем этом просматривалась какая-то несуразица, переходящая в полнейший абсурд, и Крымов, проникшийся за годы оперативной работы образом мышления Седого и познавший законы криминального мира, не мог не сделать на этом охотничью стойку. Кто-то очень умный и располагающий определенными возможностями сотворил из Дутого-крысятника нынешнего коновода и теперь четко контролировал каждый его шаг, направляя все его действия в нужное русло и обеспечивая необходимую безопасность. Подтверждением этой версии был факт полугодичной давности, когда вконец зарвавшийся Цухло перехватил со слитком золота пробы 999,9 дутовского золотоношу и, наградив его пулей в затылок, прикопал в подлеске неподалеку от города. А буквально через неделю, в том же подлеске, были найдены еще два трупа с пулевыми отверстиями. Правда, на этот раз это были не золотоноши, а боевики из группировки Цухло, кичившиеся тем, что у них руки по локти в крови.
Это была месть Блинкова за своего золотоношу, правда, самого Цухло в тот раз не тронули, и в этом также просматривалась стратегическая линия человека, который оставался в тени, используя Дутого как инструмент для наживы. Хозяин Блинкова хорошо знал слабые места сусловской группировки и не очень-то горел желанием, чтобы ту нишу на золотой фабрике, в которой обосновался Цухло, занял кто-то другой. Как говорится, лишние хлопоты — лишняя головная боль. А вот наказать сусловских отморозков стоило, что и было сделано, в предупреждение о том, чем может закончиться подобный беспредел и для самого Цухло.
Углубившись в свои не очень-то веселые мысли, Крымов невольно чертыхнулся. Нынешняя встреча с воронцовским смотрящим еще раз подтвердила догадку, что Кудлач в курсе многих тайн мадридского двора. Однако судя по его поведению, хозяин Дутого был для Кленова табу, и он ни при каких условиях не назовет его имени. А это значило… Судя по всему, всех троих — Кудлача, Дутого и его хозяина — связывало нечто общее, причем уходящее в прошлое, и, чтобы докопаться до истины, придется покопаться в этом самом прошлом.
Короче говоря, сплошные вопросы без ответов. Хорошо хоть, ему сегодня все-таки удалось убедить Кудлача в том, что он делает непоправимую ошибку, настаивая на немедленной ликвидации Жомбы. Конечно, для этого пришлось выложить свой личный план по Жомбе, и премудрый смотрящий, признав правоту Седого, вынужден был согласиться с ним. Правда, поцокал языком при этом и, пристально посмотрев на своего гостя поверх наполненной рюмки, как-то странно хрюкнул и негромко произнес:
— А ты, случаем, в ментуре не служил? Молчи! Знаю, что не служил, однако не хотел бы видеть тебя своим врагом.
— С чего бы это?
— Умен слишком, наперед все просчитываешь, да и мозги закручены, как у опера-волкодава.
— И на том, хозяин, спасибочки, — пробурчал Крымов, явно обидевшись за «опера-волкодава».
Уже перед самым уходом, когда Кудлач вогнал в себя не менее литра водки и с каждым очередным стаканом становился менее подозрительным, Крымов смог перевести разговор на тему, которая волновала не столько его самого, сколько Ярового:
— Слушай, Сергеич, меня сейчас другое мучает: кто мог сдать Мазина, когда его этот козел прищучил с первым слитком?
Под «козлом» он имел ввиду Жомбу.
Кудлач хрумкнул ядреным огурцом, негромко отрыгнул, покосившись красным глазом на Седого, и как бы нехотя пробурчал:
— Сам мозги ломаю.
— И что?
— Думается мне, Балбеса рук дело.
— А ему-то какой прок сдавать напарника?
— Так-то оно так, — пожал костистыми плечами Кудлач, — проку действительно нет никакого, да, видать, прижучили нашего Балбеса где-то, вот он и раскололся. Короче, проверять будем.
— А тебе не кажется, что каждый шаг Мазина уже отслеживали на самом заводе, возможно, даже в цеху, и как только он сделал переброс…
Кудлач даже жевать перестал, вопросительно уставившись на гостя. Он чувствовал себя едва ли не хозяином золотой фабрики, и подобная кощунственная мысль… Если принять версию Седого, то, выходит, за его людьми уже давно ведется постоянный пригляд, каждый их шаг просвечивается кем-то со стороны, а это… Подобное не умещалось в его сознании, и он с силой ударил кулаком по столу:
— Исключено! Балбес сдал Ивана!
— Ну и хрен бы с ним, — согласился Крымов, — Балбес так Балбес.
…Проглотив таблетку аспирина и приняв контрастный душ, который лучше любого алкозельца прочищал мозги, Крымов прикинул, в каком прикиде лучше нарисоваться перед неугомонным Оськиным, и остановился на светло-кремовом костюме, купленном когда-то в Марселе, и только после этого позвонил Бондаренко. Еще во время разговора с Кудлачом Антон вдруг понял, какой конкретно информации не хватало ему и Яровому для более полной разработки заводских золотонош, и теперь Панкову придется встать на уши, чтобы в срочном порядке выполнить его запрос.
— Макс, слушай сюда. Нужен полный список заключенных, которые работали на строительстве завода и осели в городе после освобождения.
— Как срочно?
— Еще вчера. И отдельным списком — офицеров и контрактников, которые были командированы на эту стройку с отрядом зэков. Естественно, чтобы о втором списке ни в городе, ни в областном УИНе[17] не знала ни одна живая душа. Вопросы есть?
Самолюбивый, как все опера в капитанском звании, которые уже видят себя полковниками, Бондаренко только проворчал на это:
— Не дурак, сам знаю, откуда у волка хвост растет.
Этот день, казалось, был соткан из сплошных сюрпризов. Не успел Яровой вернуться в отведенный ему для работы кабинет после осмотра разгромленной «Ласточки», как на его столе забренчал телефон и явно встревоженный Рыбников попросил срочно принять его.
— Что, еще один погром?
— Хуже. Только что из Краснодара прозвонился Пазгалов. В морге по фотографии опознан труп Сивковой. Был доставлен вечером того же дня, когда Сивкова вылетела в Краснодар.
В общем-то, этого следовало ожидать, и все-таки Яровой не выдержал, чтобы не уточнить:
— Убийство?
— По крайней мере, сам Пазгалов не сомневается в этом. Впечатляющая полоса на шее Сивкой и прочее. Похоже, удавка.
Теперь уже не оставалось сомнений в том, что люди, убравшие со своей дороги начальника аффинажного цеха, сейчас ликвидировали не только исполнителей этого убийства, но и тех, кто мог бы пролить свет на него. И первым в этом списке был Быков. А судя по тому, насколько профессионально они убирали ставших опасными заводчан, можно было не сомневаться, что это не последняя кровь в городе.
…Совещание, созванное воронцовским мэром, началось сразу же, как только его кабинет заполнился руководителями силовых структур города. Отделавшись кратким сообщением о ночном чэпэ в кафе «Ласточка», мэр перевел стрелки на
