Королевская тайна - Эндрю Тэйлор
Аккуратно сложив письмо и загадочный обрывок бумаги, я спрятал то и другое в записную книжку. К Джонсону у меня претензий не было – он сделал все, как я велел, честно заслужив и награду, и мое молчание. Но как же мне распорядиться сделанным открытием? Пожалуй, лучше всего будет вовсе ничего не предпринимать.
Я встал. Надеясь, что чашка кофе поможет ускорить мыслительный процесс, я позвонил в колокольчик и велел Стивену принести мне плащ, перчатки и шляпу.
В дверях мальчик замешкался.
– Хозяин…
– Чего тебе?
– Когда мы в понедельник ходили в тот дом… – Стивен поднял на меня взгляд и запнулся.
– И что дальше? У меня мало времени, я спешу.
Стивен вздрогнул, будто я собрался его ударить. Я обругал сам себя. До того как мальчик попал ко мне в дом, он служил другим господам. Некоторые из них обращались с арапчонком дурно: в отличие от моих, шрамы Стивена были невидимыми, но от этого не менее глубокими.
Я мягко прибавил:
– Но выслушать твой рассказ успею. Продолжай.
– В том доме, где мы нашли много дохлых крыс и куклу… Там в судомойне, в ведре для объедков, лежала бумага.
– Помню. В нее наверняка было что-то завернуто.
– На ней еще был знак – ступка и пестик, нарисованные внутри полукруга. А может быть, это была большая буква «D», сэр.
Я кивнул:
– Надо думать, эмблема аптекаря.
– Вчера я опять ее видел.
– Бумагу?
– Нет, господин. – Стивен переступал с ноги на ногу. – Эмблему. Госпожа Маргарет вчера ходила на Кок-лейн и взяла меня с собой, чтобы я нес покупки. На одном доме я заметил точно такие же пестик со ступкой. Там находится аптека под знаком полумесяца.
* * *
Попивая кофе в «Кофейне Уилла» на углу Боу-стрит и Рассел-стрит, я слушал новости. Рассуждения о колебаниях на бирже, как говорится, в одно ухо влетали, а в другое вылетали. Зато от кофе в голове и впрямь прояснилось. Кофейню я покинул с мыслью, что совесть не позволит мне замолчать весьма неудобную находку Джонсона, особенно принимая во внимание все, о чем я знал или подозревал. После гибели Эббота я угодил в осиное гнездо, из которого вряд ли выберусь целым и невредимым, если зажмурюсь и представлю, будто я в полной безопасности лежу в собственной постели.
Дождя в тот день не было, и в Уайтхолл я отправился пешком. Я бы хотел обсудить сложившуюся ситуацию с господином Уильямсоном. Во всяком случае, он наверняка даст прямой ответ, хотя и не обязательно тот, который меня порадует. Впрочем, Уильямсон не скажет мне спасибо за то, что я открою ему эту тайну. Секрет такого рода подобен заряженному пистолету с неисправным механизмом: может натворить много бед и без предупреждения взорваться прямо у тебя в руках.
С самого начала я в глубине души понимал: если кому-то и можно довериться, то лишь самому лорду Арлингтону. Я вспомнил, что он сказал мне в понедельник, когда я уходил: «Не забывайте, Марвуд, хороший слуга – неболтливый слуга, а за верную службу полагается награда. Однако справедливо и обратное».
Первым делом я отправился в канцелярию его светлости и спросил, на месте ли лорд Арлингтон, однако мне ответили, что он еще не приходил. Пройдя мимо театра «Кокпит», я вышел в парк и зашагал к Горинг-хаусу по дорожке вдоль канала. Из-за деревьев выглядывали высокие трубы поместья. И тут мне улыбнулась удача. Я встретил лорда Арлингтона собственной персоной: он как раз направлялся в сторону Уайтхолла. С ним были сэр Томас Клиффорд и еще один незнакомый мне человек. Его светлость на меня даже не взглянул, однако я подошел к нему и попросил оказать мне честь и побеседовать со мной наедине.
Милорд нахмурился, тем не менее сказал своим спутникам, что потом догонит их. Его светлость сошел с дорожки, я последовал за ним. Арлингтон остановился под лишенным листвы деревом и устремил взгляд на воды канала.
– Как я понимаю, вы что-то выяснили? – произнес его светлость. – Говорите, Марвуд, только побыстрее.
Открыв записную книжку, я достал обугленный бумажный квадрат, присланный Джонсоном, и протянул его лорду Арлингтону. Стоило ему увидеть находку картежника, как он сразу посуровел:
– Откуда у вас это?
Я постарался дать исчерпывающие объяснения – разумеется, насколько возможно, ведь я и сам многого не понимал. Забыв про спешку, Арлингтон внимательно слушал. Раньше мне ни разу не доводилось стоять так близко рядом с ним, и тонкий черный пластырь у него на носу поневоле притягивал взгляд. На верхней губе росли тонкие усики, точно такие же, как у его повелителя-короля, и две эти черные линии двигались слаженно, подергиваясь, будто пара неуклюжих гусениц, вместе исполняющих деревенский танец.
После моего рассказа лорд Арлингтон погрузился в размышления так надолго, что я уж подумал, будто он обо мне забыл. Похоже, его светлость не замечал, как я продрог.
Наконец он поглядел на меня и со вздохом произнес:
– Этот человек, Вульф, – вот ключ к разгадке. Говорите, господин Фэншоу представил его вам как ван Рибика? Значит, он, скорее всего, не немец, а голландец, и ван Рибик – его настоящая фамилия. – Лорд Арлингтон замолчал, и у меня создалось впечатление, что он не со мной беседует, а просто рассуждает вслух: и действительно, его светлость смотрел прямо перед собой, как будто разглядывая то, что видел только он один. – По всей вероятности, ван Рибик прочел это письмо и уничтожил его: ведь перед нами явно письмо, вернее, то, что от него осталось…
– Ваша светлость, а что, если оно от Эббота? Они с ван Рибиком встречались в «Синем кусте», и эта бумага обнаружена именно там.
Вид у Арлингтона был такой ошарашенный, будто с ним заговорило дерево. На мой вопрос он не ответил, но голос его зазвучал резче:
– Нужно выдать ордер на арест ван Рибика. Вы рассказывали об этом кому-нибудь, кроме меня?
– Нет, ваша светлость.
– В таком случае никому ни слова. Эта история должна остаться между нами.
Я заверил лорда Арлингтона, что он может на меня положиться. На этом наша беседа завершилась: он сказал, что я могу идти, и сам направился к Уайтхоллу. Но через несколько шагов замер и обернулся:
– Вы хорошо поработали, Марвуд. Я не забуду
